— Как вы меня узнали? — спросил он охрипшим от холода голосом.
— Охо! Кто еще это мог быть? За кого бы я мог тебя принять?
Данло ужасно хотелось обнять его, но фравашийских Старых Отцов обнимать не принято, особенно на людной улице посередине Пилотского Квартала.
— Я скучал по тебе, почтенный, — тихо сказал он.
— А я — по тебе, хо-хо. Все надеялся, что ты постучишься в мою дверь.
Он сказал, что слышал о побеге Данло и полагает, что шпионы Ханумана уже много дней следят за его домом на случай, если Данло там появится.
— Этого я и боялся, — сказал Данло. — Иначе я пришел бы к тебе сразу, как только смог. Уже пять лет, как мы не виделись.
— Так, все так. И за это время многое произошло — последние дни я слышу о тебе самые невероятные истории.
Данло, стоявший спиной к улице, снова оглянулся, проверяя, не следит ли кто за ними.
— Мне нельзя долго здесь задерживаться, — сказал он. — Боюсь, что разговор со мной подвергает тебя опасности.
— Это верно, это верно, — пропел Старый Отец. — Но я никогда не возражал против разговоров с тобой, хотя они и опасны.
Он растянул губы в своей фравашийской улыбке, обнажив крепкие плоские зубы, и его золотые глаза сияли, как два солнышка. Данло вспомнил вдруг, как он любит этого инопланетянина, бывшего для него настоящим отцом с первых его дней в Невернесе.
— Зато я возражаю, — сказал он. — Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось, так что извини.
— Ах-ох! Ну что ж, иди, если надо. Иди, иди! Вот только куда? Меня тревожит, что ты бродишь по улицам с самого своего побега.
— У меня есть где жить. Место достаточно безопасное.
— Это хорошо. Можно и мне теперь не бродить по улицам, раз у тебя есть теплый ночлег.
Данло поглядел на длинные мохнатые конечности Старого Отца и вспомнил, с каким трудом тот передвигается из-за мучающего его артрита.
— Значит, ты искал меня? Спасибо, почтенный. Не надо было тебе беспокоиться.
— Ох-хо, что же делать, если вселенная состоит из сплошных хлопот. Я на все готов, чтобы помочь своему любимому ученику.
— Хорошо бы это было возможно. — Данло вспомнил о полном крахе своих поисков и добавил отяжелевшим от отчаяния голосом: — Но сейчас мне никто помочь не в силах.
— Неужели?
— К сожалению. Фравашийские Старые Отцы обучают языку мокша и ментарности, помогающей держать в уме две реальности одновременно. Они учат играть на флейте и не причинять вреда другим живым существам, но бессильны помочь своим ученикам отыскать пропавшего резчика, который явно не желает быть найденным.
— Ох-хо, ха — сплошные заботы. Почему бы тебе не поделиться со мной своими?
Данло не хотелось отягощать Старого Отца ненужной информацией, но что-то в золотых глазах фраваши говорило, что ему можно доверить все, даже жизнь. Данло набрал воздуха и сказал: — Я ищу одного резчика.
— Ох-хо, и не абы какого, я полагаю.
— Его зовут Мехтар Хаджиме.
Глаза Старого Отца приобрели мечтательное, отстраненное выражение, как будто он что-то вспомнил.
— Ах да, конечно — Мехтар Хаджиме, — сказал он наконец.
— Ты слышал о нем?
— Слышал. Более того, я знаю, где его можно найти.
При этом поразительном заявлении Данло слегка отшатнулся назад и воззрился на Старого Отца, как на чудо.
— И где же? — спросил он.
— Поищи на Дворцовой улице в Ашторетнике. Я слышал, что он нажил большое состояние и купил дом там.
— Но как же это? — Данло смотрел в непроницаемые золотые глаза, в тысячный раз ощущая таинственность этого существа, которого называл Старым Отцом. — Откуда ты можешь это знать?
— Охо, тебе кажется, что это фантастический случай или подарок судьбы. Ну а если это ни то, ни другое? Просто я живу в этом городе долго и слышу многое.
Он, пожалуй, действительно многое слышит, подумал Данло. Но случайно ли, что они встретились здесь именно тогда, когда Данло потерял почти всякую надежду найти резчика?
— Спасибо тебе, почтенный, — сказал он. — Рад был тебя повидать, но мне надо идти, пока еще не стало поздно.
— Но зачем ты ищешь этого резчика? Охо, зачем тебе вообще нужен резчик?
— Этого я тебе сказать не могу, почтенный.
— Понимаю, понимаю. Наверно, это имеет какое-то отношение к твоей ссоре с Хануманом ли Тошем. Хо-хо, я слышал, он тебя пытал.
— Да. — Данло закрыл глаза, чувствуя жар раскаленного когтя, навеки засевшего в его мозгу.
— Тем не менее ты ищешь резчика, а не мести?
— Никогда не причиняй вреда другому, даже если он причинил вред тебе. Ты сам меня этому учил, почтенный.
— Научил на свою голову. Нельзя позволять таким, как Хануман, причинять вред другим. Это неправильно.
— Да. Неправильно,
— Так у тебя есть план, хо-хо? Ты хочешь противопоставить ему сатьяграху, и этот резчик — часть твоего плана?
— Да.
— Так, все так. — Старый Отец помолчал, глядя в ярко-синие глаза Данло под маской. — Только надо быть осторожным, очень осторожным. Ты изменился с нашей последней встречи. Твоя душа сильно выросла, и ты не можешь даже представить себе, какой мощью владеешь.
Старый фраваши поклонился, покряхтывая от боли в суставах, и улыбнулся своей лучистой улыбкой.
— Душа твоя сильна, это правда, но темные времена способны погасить даже самые яркие звезды. Обещай мне не терять надежды, что бы с тобой ни случилось.
— Хорошо, почтенный. Обещаю, — улыбнулся в ответ Данло.
— Обещай никогда не сдаваться.
Данло молча поклонился Старому Отцу, и его дикие синие глаза сказали без слов: “Обещаю”.
— Охо-хо, до свидания, Данло ви Соли Рингесс. Я тоже даю тебе обещание: мы с тобой свидимся в лучшие времена, когда наши души обретут свободу.
И Старый Отец удалился, оставив Данло дивиться тому, как вовремя этот загадочный фраваши всегда появляется в его жизни — именно тогда, когда Данло больше всего в нем нуждается.
Глава 14ЛИК ЧЕЛОВЕКА
Николас Дару Эде был человек, рожденным стать Богом. Его чело полно света. Его божественный лик сияет ярче, чем солнце. Его человеческая улыбка напоминала свет, зажженный в темной комнате; Его божественная улыбка подобна свечению миллиарда звезд. Когда с его человеческих уст, столь полных жизни, слетал смех, сладостное дуновение касалось сердец тех, кто любил его; когда смех слетает с Его божественных уст, самые небеса колышутся от радости. Его человеческие глаза были черными и яркими, как ониксы; божественные Его очи черны, глубоки и бесконечны, как пространство и время.
В тот же день Данло объехал Зимний каток по Серпантину, проделав около полумили на юг, а затем свернул в тихий квартал чуть выше Ашторетника. Серпантин служил и северной, и западной границей Ашторетника, зажатого между этой змееобразной улицей и утесами Южного Берега. Из всех районов города это был самый большой, самый аккуратный и самый ухоженный.
Оказалось, что и проникнуть туда труднее всего. Весь район, вопреки слухам, не был закрыт для посторонних, но с некоторыми улицами дело обстояло именно так. В этих широких, прямых, обсаженных деревьями кварталах селились прихожане всевозможных кибернетических церквей: Архитекторы Бесконечной Жизни и Вселенской Церкви Эде, Союза Фосторских Сепаратистов и, разумеется, Кибернетической Реформированной Церкви. Почти все они состояли в оппозиции Хануману ли Тошу и его новой религии. Действуя вместе, они могли бы стать мощной армией сопротивления, но кибернетические церкви способны объединиться не более, чем гнездовья скутари. Единственное, в чем они сходились, — это не подпускать ни одного рингиста к своим мирным жилищам, да и эта идея относилась скорее к области чувств, чем к четко выполняемым планам. Архитекторы наподобие Отцов Эде патрулировали свои участки не менее бдительно, чем снежные тигры свою территорию, в то время как более терпимые Кибернетические Пилигримы Мультиплекса, живущие близ Длинной глиссады, не видели необходимости в охране своих улиц.
Данло не повезло: свернув с Серпантина на ледянку, ведущую в середину квартала, он наткнулся на группу наиболее непримиримых. Пятеро Вселенских Архитекторов перегородили улицу санями и заняли позицию за своей баррикадой, шаркая от холода коньками по льду. На них, как и на Данло, были белые шегшеевые шубы — только поновее, лучшего качества и без винных пятен. К поношенным мехам Данло и его черной маске они отнеслись подозрительно. Один из них, упитанный, с красным от мороза лицом, подкатил к пришельцу и сказал:
— Не думаю, что видел вас раньше. Как ваше имя?
Данло оглядел улицу — ее внушительные особняки, деревья йау и заснеженные лужайки. Если эти люди живут здесь, они должны быть богаты, как, впрочем, и большинство обитателей Ашторетника.
— Я не бывал на этой улице много лет, — сказал он, стараясь обойти прямой вопрос Архитектора. — Просто прохожу мимо.
— Вы здесь не пройдете, пока не назоветесь и не снимете маску.
Архитектор держал в опущенной руке самодельный лазер.
Вооружение остальных было весьма разнообразным: игольный пистолет, нечто вроде церемониального меча, а у двоих — дубинки из осколочника.
— Невернес — свободный город, правда? — сказал Данло. — И проход по его улицам всегда был свободным.
— Это было до войны. Если хотите свободы, можете вернуться на улицу Контрабандистов или откуда вы там еще пришли.
— Я ищу одного человека — он живет на Дворцовой.
— На Дворцовой? — Архитектор смерил Данло подозрительным взглядом. — Зачем он вам?
— Этого я не могу сказать.
— Почему не можете?
Все пятеро подступили поближе к Данло, излучая недоверие и страх.
— Я не могу сказать почему. И это мое личное дело.
— Свой секрет можешь оставить при себе, — сказал человек с лазером, — но с улицы проваливай.
— Разве Дворцовая улица принадлежит вам?
— До Дворцовой нам дела нет, но мы поклялись не допускать чужаков на наши улицы.