Вот и со сроком определились. Кажется, я напал на след. Вернее, след следа…
Библиотекарь отвел меня в запасные комнаты и сдал с рук на руки архивариусу – конечно, старому и дряхлому. Отказавшись от помощи деда, чем вызвал его откровенную радость, я побрел по длинному коридору, в который выходили десятки глухих, без окон, помещений. Здесь царила темнота – черная, пыльная и душная. Подняв повыше масляный светильник, которым меня предусмотрительно снабдил архивариус, я оглядывал шкафы, стеллажи с книгами и просто большие ящики, в которых лежали груды пергаментных свитков. Можно, было, конечно, обойтись и без светильника, одним зрением изначальных. Но мне нравилось наблюдать за огоньком, мягко мерцавшим в темноте. Он как будто избавлял меня от одиночества.
Теперь я разуверился в возможности что-либо отыскать в творившемся здесь хаосе. Слухи не врали: найти что-либо в этом складе древностей можно было, только потратив на поиски целую жизнь. Как Вериллию удалось раскопать труды Астентума и Ридрига Просвещенного – непонятно. Я склонен был считать это сказочным везением.
И тем не менее, я продолжал бродить по запасным комнатам. Коридор изгибался, заворачивал то вправо, то влево, раздваивался, от него ответвлялись десятки маленьких коридорчиков. Я прогуливался по этому лабиринту, даже не стараясь запомнить дорогу. Заходил в комнаты, склонялся над грудами рукописей и фолиантов, перебирал, перелистывал. Так легче думалось. А вдруг я во всем ошибаюсь? Старик сказал, что Вериллий был владельцем богатой библиотеки. Вдруг записи мага древности он обнаружил вовсе не в университете, а к примеру, у букиниста или в лавке старьевщика? Все может быть… Признавая, что моя попытка не увенчалась успехом, я тяжело вздохнул и двинулся назад.
Вот тут-то и выяснилось, что я заблудился – глупо и банально, словно неразумный ребенок в лесу. Бесконечные коридоры образовали такую демонову паутину, что разобраться в ее хитросплетении было попросту нереально. Хваленое чутье изначального меня подвело. А может, оно работало только в природных условиях, так сказать?
Я двинулся направо, покружил по комнатам – безрезультатно. Налево – тот же итог. Да и вообще, мне показалось, что я двигаюсь по кругу, было такое подозрение. Например, вот эту дверь с табличкой "Осторожно! Свитки неснимаемых проклятий" я точно видел совсем недавно.
Почувствовав усталость в ногах, я решил немного передохнуть, уселся прямо на пол и задумался. Дальнейшее блуждание по запасным комнатам не имело смысла. Можно было попросить помощи у Вселенной – авось и откликнется, и укажет маршрут. А можно воспользоваться умением ходить сквозь стены.
Снова обращаться к Вселенной я не испытывал ни малейшего желания. И так уже за сегодняшний день два раза имел честь с нею беседовать. В последнее время я старался как можно реже прибегать к таким беседам. Слишком уж велик был риск, что новый разговор спровоцирует дальнейший скачок моего обращения, еще чуть-чуть сдернет второй покров, еще немного приблизит меня к изначальным. Я страшился этого состояния – холодности, отрешенности от человеческих чувств, пренебрежения людской моралью и нравственностью. Каждый раз, приходя в себя после таких приступов, с ужасом осознавал последствия совершенных поступков, стыдился их, чувствовал себя чудовищем. И пытался оттянуть неизбежное, отдалить полное обращение.
Значит, остается хождение сквозь стены. Выберу направление и пойду себе потихоньку. Рано или поздно куда-нибудь да выберусь.
Я поднялся, покрутился на месте, решая, в какую сторону двигаться. И уже собрался было шагнуть в стену, приглянувшуюся мне больше других, как вдруг заметил в глубине одного из коридоров какое-то слабое мерцание. Сначала подумал, что мне показалось: ну, откуда в этой глуши живая душа? Сюда, наверное, даже сами архивариусы не заходили. А если и заходили, то пару раз в жизни, с картой и каким-нибудь хитрым амулетом, помогающим не заблудиться.
Но зрение изначальных никогда не обманывалось: ко мне приближался некто, державший в руке зажженный светильник. Когда человек подошел чуть ближе, я разглядел его в подробностях. Это был мужчина лет сорока – сорока пяти, высокий, худощавый. Он двигался так стремительно, что его длинная серая мантия и прямые черные волосы до плеч развевались на ходу. Резкие черты лица, глубокие ранние морщины вокруг глаз и губ, колючий взгляд выдавали человека сурового, со сложным неуживчивым характером.
– Заблудились? – отрывисто произнес он, проходя мимо и даже не сочтя нужным остановиться. Белая мантия Верховного мага не произвела на него ни малейшего впечатления.
– Да, – я зашагал вслед за ним, решив, что куда-нибудь этот волшебник меня все равно выведет.
– В архивах что делаете?
– Так… любопытно.
– Похвально! – коротко одобрил странный маг, продолжая нестись вперед, – Сейчас мало кто интересуется тайнами, которые хранит университет. А напрасно. Здесь имеется множество интереснейших вещей.
– Простите… – решил я попытать счастья, – Вы хорошо знаете запасные комнаты?
– Интересует что-то конкретное? – не сбавляя хода, бросил мой проводник.
– Труды Астентума и Ридрига Первого.
Волшебник остановился так резко, что я от неожиданности чуть не сбил его с ног. Обернулся, строго посмотрел мне в глаза и злобно рыкнул:
– Зачем?
– Мне очень нужно, – я придал лицу выражение максимальной честности. – Правда, слыхал, их уже забрали до меня. Но может быть, хоть что-нибудь осталось, хоть один свиток?
– Поразите меня, – вдруг произнес маг. Заметив мой непонимающий взгляд, добавил: – ну, удивите чем-нибудь. Порадуйте. Покажите какой-нибудь чародейский фокус. Правда, говорят, магия в Виндоре мертва…
Непредсказуемые перемены в настроении наталкивали на мысль о сумасшествии моего спутника. Что он и подтвердил, проговорив:
– Тоскливо мне, понимаете… – и дико заозирался вокруг.
На лице его и вправду появилось выражение безысходности, глаза помутнели, плечи ссутулились. Печальный, нахохленный, с крупным крючковатым носом, он напоминал какую-то огромную, больную птицу. Не знаю почему, но мне стало жаль его. Со словами:
– Смотрите! – я, как и собирался недавно, ввинтился в сырую, пахнущую плесенью, стену.
Без труда преодолев препятствие, я оказался в тесной комнатке, заваленной кучами свитков. Постояв немного, вернулся в надежде, что хоть немного развлек скорбного главой человека. И точно, ему понравилось. Азартно выкрикнув:
– Догоняй! – волшебник растворился в камне стены.
Не то чтобы я боялся потерять его из виду – просто хотел продолжить разговор. Поэтому и включился в эту странную игру.
Это была знатная гонка! Наверное, мы прошили собой все стены университета, а также потолки и полы, обежали все залы, аудитории и кабинеты. Маг был стремителен как мысль, я едва поспевал за ним. На бегу он умудрялся еще издавать зловещий хохот. Я молча несся следом. Наверное, мы производили дивное впечатление: ухающая и хохочущая серая фигура, и летящий за ней белый силуэт. Мы переполошили освобождавших лаборатории студентов и напугали пожилую преподавательницу. Наконец вернулись туда, где началась гонка.
– Просперус Мериус, – поклонился чародей. – Клянусь Сацеоловой гитарой, давно я так не веселился!
– У Сацеола нет гитары…
– Это вы так думаете, – осклабился Просперус.
Я тоже представился.
– А вы похожи на него, – задумчиво проговорил волшебник, вглядываясь в мое лицо. – Он ваш отец, ведь так? Не отвечайте, я и сам вижу. Говорят, он использовал мой подарок во зло. Что ж, зато он знал отличные шутки и фокусы…
– Значит, они все же существуют… – хмыкнул я.
– Рукописи-то? Да, разумеется. Вы даже представить себе не можете, какие любопытные вещи здесь находятся.
– Почему же профессоры университета их не изучают?
– Изучают, как не изучать. Полжизни роются среди бесполезного хлама, отыскивают стоящий документ, потом оставшиеся полжизни корпят над ним. Ну, да вы же не для того сюда пришли, чтобы выслушивать мое брюзжание… пойдемте.
Мы снова пошли сквозь стены, и примерно через десяток переходов оказались в крохотной – не больше трех шагов в длину и столько же в ширину – комнатке.
– Вот здесь она лежала, рукопись Астентума, – пояснил Просперус, указывая на небольшой шкафчик со стеклянными дверцами.
– Это вы надоумили Вериллия сунуть ее в обложку от другой книги?
– Нет, он сам придумал. Конечно, Верховный и без того мог взять из хранилища любой фолиант. Но он не хотел обнародовать сам факт существования труда Астентума.
– А записи Ридрига Первого?
– Вериллий нашел их в другом месте. Собственно, из дневника он и узнал о том, что не все труды Астентума утеряны.
Так. Вот все и выяснилось. И что это мне дает? Многое. Я знаю, с помощью каких книг отец (как же трудно дается это слово, даже мысленно) сделал свое открытие. А значит, если вдруг я найду книги прежде врат, то можно будет попробовать повторить ход мыслей Вериллия. Кроме того, в рукописях может содержаться информация о том, как закрыть дыру в бездну.
Конечно, мой предшественник мог и избавиться от первоисточников. Более того, приходилось признать: скорее всего, так он и сделал. Но все же, даже крохотные зацепки – лучше, чем ничего.
– Благодарю вас за ценные сведения, – поклонился я, – вы мне очень помогли. А теперь не будете ли вы так любезны проводить меня к выходу?
– Так может, еще разок… – Просперус выразительно кивнул на стену.
– С удовольствием!
Залихватски ухнув, волшебник провалился сквозь камень. Я ринулся за ним. Последовали несколько минут стремительного бега – и мы очутились в коридоре, примыкавшем к залу библиотеки.
– Спасибо, друг мой, – сказал волшебник, – мы чудесно развлеклись.
Наверное, перепуганные студенты и магесса, которую едва не хватил удар, так не думали. Но я согласно кивнул.
– Прощайте, Просперус. – И, не зная, чего следует желать в таких случаях, добавил: – Счастливого посмертия…