Отбросив показную вежливость, дворецкий деловито кивнул:
– Может быть, позавтракаете? Тина приготовит свой знаменитый императорский омлет.
– Пожалуй. Только давай без помпы.
Я устроился в малой гостиной за покрытым белоснежной скатертью, безупречно сервированным столом. Складывалось такое впечатление, что здесь ждали гостей. Сэм поставил на стол бутылку вина, принес мне серебряное блюдо с чем-то умопомрачительно пахнущим.
– Здесь шампиньоны, каперсы, ветчина, перепелиные яйца, специи из Андастана…
– Верю, верю, – перебил я, – садись со мной.
– Вы все так же пренебрегаете этикетом, милорд, – в голосе дворецкого едва заметный упрек смешался с добродушной усмешкой.
– Не до этого мне сейчас, – пояснил я.
Сэм опустился напротив меня, не забыв при этом налить вина в изящный бокал.
– Кому принадлежит этот дом? – прямо спросил я.
– Вам, милорд… – немного растерянно ответил дворецкий. – Вернее, этот дом – собственность императорской казны. Но им всегда распоряжался Верховный маг. Признаться, увидев вас, я подумал, что барон Лютый отправился в Счастливые долины.
– Погоди, при чем тут Ом? И почему он должен был умереть?!
– Нет-нет, не должен! – воскликнул Сэм, и тут же тихо добавил: – хотя… обычно, все умирают.
Больше всего мне хотелось воспользоваться волшебством астрала и считать сущность дворецкого вместе со всеми сведениями, мыслями и воспоминаниями. Но памятуя о том, что применение тонкой магии в Виндоре может быть опасно, я просто ухватил бутылку, неловко наплескал вина во второй бокал, и придвинул Сэму:
– Выпей. И расскажи толком.
Тот, позабыв о трепетном отношении к этикету, сделал большой глоток и проговорил:
– Так вы ничего не знаете… да-да, конечно, вы честный человек!
Собравшись с духом, Сэм начал рассказывать. Говорил он очень любопытные вещи. Особняк, построенный во времена Ридрига Первого, действительно принадлежал императорской фамилии, и когда он пустовал, вся прислуга получала казенное жалованье. Но распоряжался здесь Вериллий. Впрочем, действовал он от имени его величества.
Периодически здесь появлялись новые хозяева, получившие особняк в дар за заслуги перед короной. Только вот какая странность: они не заживались в Амате, благополучно переселяясь в Счастливые долины. Тогда дом снова возвращался к своему владельцу.
– Погоди-погоди! – воскликнул я. – А как же наследники?
Помнится, я сам, отправляясь в опасное путешествие к Зеленому сердцу, оставил завещание, по которому дом отходил дяде Ге.
Сэм скривился:
– В императорском указе есть маленькое дополнение, на которое обычно счастливчики, получившие особняк, не обращают внимания. Дом дарится без права передачи по наследству. А еще его могут отобрать в случае, если хозяин впадет в опалу.
От мига к мигу – сплошная фига! Хорошие порядки завел Вериллий.
Дальше было еще интереснее. Оказывается, последним, кому подарили проклятый домишко, был мой брат.
– Правда, он сюда даже не приходил, – рассказывал дворецкий, – нас предупредили, что вскоре въедет новый хозяин. Мы ждали, но барон Лютый так и не появился. Поэтому, когда пришли вы, я решил, что…
– Нет, с бароном все в порядке, – проскрежетал я, – он всего лишь собирается на войну. Но это, конечно, мелочи по сравнению с вашими волшебными хоромами. А почему гибли те, кто здесь селился?
– По разным причинам… обычно это были офицеры. Отправлялись на Южный континент и не возвращались. Знаете, – разоткровенничался Сэм, разливая остатки вина по бокалам, – это были хорошие люди. Честные, порядочные, добрые. И я искренне сожалел об их смерти. Когда вы отправились в поход, я думал, вас ждет та же участь. Но вы умудрились выжить, да еще и поднять бунт против Вериллия…
– А скажи мне, дружище: ведь ты должен был присматривать за жильцами? Кому докладывал, имперским псам?
Дворецкий смущенно потупился:
– Не без этого… Но не подумайте, я ничего такого… отделывался короткими донесениями. Ни в чем, мол, не замечен…
– Ладно, ладно. Понимаю: служба. Как думаешь, Вериллий к гибели тех людей руку приложил?
– Не знаю, – вздохнул Сэм, выуживая из буфета новую бутылку, – скорее всего, специально отправлял жильцов на опасные задания. А может, наоборот, селил сюда тех, кто должен был на них идти. Уж не скажу сейчас, что появлялось раньше: дракон или его яйцо. А увидев вас, не знал, что и подумать. Не верилось, что вы способны на те же игры.
Я сделал еще глоток ароматного напитка и встал. Все, что нужно, я уже услышал.
– Ты предлагал осмотреть дом.
– К вашим услугам, – с готовностью поднялся дворецкий.
– Нет, я пойду один. А ты проследи, чтобы мне никто не помешал. И, Сэм… лучше уведи отсюда семью.
Я не собирался ничего предпринимать. Но кто ее, бездну, знает? Мало ли, на какие штуки она способна.
– Понимаю, – нахмурился Сэм, – неспокойно в доме с недавних пор…
– Ты что-то видел?
– Да нет. Но у меня какие-то дурные предчувствия. Здесь как будто стало тяжелее дышать. Не знаю, как объяснить…
– Уходи, дружище. Прямо сейчас. И лучше тебе не возвращаться сюда. Вы все останетесь на государственной службе, я вас пристрою куда-нибудь. А здесь людям не место.
Поклонившись, дворецкий вышел, а я двинулся по дому, останавливаясь в каждой комнате и прислушиваясь к своим ощущениям. Видимо, печать или какая-то хитрая защита все еще продолжали действовать, несмотря на отсутствие магии. Явственно чувствовалось присутствие бездны, но эманации были слабее, чем в храме Ат-таны. Я спустился на первый этаж и остановился посреди бальной залы. Дыхание бездны усилилось. Делать нечего, придется рискнуть. Выйдя в астрал, я осмотрелся: так и есть, с пола поднималась багровая дымка, такая густая, что, казалось, я плыл в кровавом облаке.
Мимо прокатился клок серого тумана, и я поспешно вернулся в тело. Похоже, эманации доносились снизу. Выполняя обещание, данное лорду Феррли, я не стал рисковать и проваливаться сквозь пол. Мало ли, какие сюрпризы могла подкинуть бездна… Пройдя в правое крыло, в кухню, где Тина, жена Сэма, собирала какие-то вещи, изредка промокая глаза белоснежным платочком, я спросил:
– Где вход в подвал?
– Вон там, ваше высокомагичество, возле дверей в кладовые.
– Спасибо. Тина, возьми отсюда все, что хочешь. Я разрешаю.
– Нет уж, – надулась кухарка, – нам чужого не надо. Уж если так сложилось, что приходится покидать насиженное место…
– Поверь, Тина, скоро здесь будет слишком жарко для спокойной жизни, – криво ухмыльнувшись, я потянул на себя тяжелую дубовую дверь.
В лицо пахнуло сырой прохладой. Тянуло плесенью, мышами и чем-то еще… По телу пробежала мелкая дрожь, все чувства обострились до предела. Я начал медленно спускаться по выщербленным ступеням, ощущая все усиливающуюся дурноту.
Лестница закончилась, и я оказался в винном погребе. Вокруг высились стеллажи с пыльными, покрытыми паутиной, бутылками. В углах стояли большие дубовые бочонки. Августейшая фамилия неплохо заботилась о жильцах этого дома.
Закружилась голова, горло стиснул болезненный спазм. Судя по всему, я был близок к цели. Вышел в астрал, огляделся и тут же вернулся в тело, согнувшись в приступе тошноты. Пропал Тинин омлет…
Ауру этого места уже нельзя было назвать ни дымкой, ни туманом. Я словно с головой погрузился в яму, полную крови – густой, тягучей, залепившей глаза. И эта штука действовала даже на физическом уровне. Человек, не обладавший магическими способностями, скорее всего, просто ощутил бы непонятное беспокойство или страх. Как это было с Сэмом. Для мага же аура подвала была губительна. Бездна тянула к себе, засасывала, медленно убивала, пила силы…
– А хрен тебе! – злобно прорычал я, сбрасывая оцепенение и, шагнув вперед, толкнул один из стеллажей.
Тяжелое сооружение зашаталось и рухнуло, увлекая за собой остальные полки. Обиженно зазвенели разбивающиеся бутылки, в воздухе разлился одуряющий аромат, а на полу образовалось винное озерцо, из которого выглядывали стеклянные кувшинки осколков. Случись тут любитель выпить, он за такое святотатство проклял бы меня на веки вечные.
Но мне было не до вина. Я не отрываясь смотрел в середину лужи, туда, где только что стоял стеллаж. Смотрел на врата. Я нашел их.
Для всех это был обычный пол – каменный, довольно ровный, грязноватый, залитый красной жидкостью, на поверхности которой оседала пыль. Пол, и ничего более. Но я каким-то образом видел, как в нем дышит, сокращается, пульсирует багровая каверна. Похожая на зияющую окровавленную рану, на сердце, вырванное из грудной клетки, но почему-то еще бьющееся, она была омерзительна. Притягивающая взгляд, завораживающая своим ритмичным движением, огненная, раскаленная и одновременно ледяная, непохожая ни на что, она была прекрасна.
Я упал на колени, не в силах оторвать глаз от удивительных существ, носившихся в пламенеющей мгле. У них не было ни формы, ни образа – неясные тени, стремительные, неуправляемые, голодные… Прорвав ткань междумирья, эти сущности приобретали обличья, наиболее подходящие для охоты и устрашения дичи. Сейчас же они находились в своем истинном состоянии, и были великолепны. Теперь я понимал, почему много веков люди, орки и эльфы называли их богами бездны. В них было совершенство незавершенности, красота ужаса. Их жестокость была неосознанна, а значит, абсолютна.
Всмотревшись внимательнее, я увидел то, что мешало сущностям бездны вырваться на поверхность. На врата была словно накинута мелкая сеть, сплетенная из очень тонких нитей. Она была прозрачнее самой тонкой вуали, легче шелка, невесомее паутины, но закрывала нашу реальность, делая ее невидимой для обитателей бездны. Печать. Мощнейшее магическое устройство, питающееся от неизвестного мне источника, настолько сильного, что он не исчез после нашей схватки с Вериллием, и до сих пор продолжал отдавать свою энергию.
Я смотрел – и мне открывались все новые детали удивительной картины. От врат, словно жилы от сердца, тянулись широкие полосы – каналы. Их было восемь, и не требовалось особых размышлений, чтобы понять: они направлены по розе ветров. Гипотеза Артфаала получила бесспорное подтверждение. Все полосы были неподвижными и черными, как русла пересохших ручьев, лишь одна, надувшаяся, взбухшая, пульсировала, неустанно гоня к вратам густой багрец. Северное направление. Связь с Аллирилом.