Тишина… что же я натворил, задери меня Хайнира? Какое заклятие швырнул в Артфаала? Его формула стерлась из памяти…
Я судорожно схватился за связующий амулет, активировал его:
– Дядя Ге!
– Слушаю, сынок, – ответил спокойный голос моего опекуна.
– Дядя Ге, если источник мрака не откликается, что это означает?
– Это невозможно, Рик. Демонолог на всю жизнь связан со своим источником. Даже отпустив демона на свободу, он в любой момент может обратиться к нему, и тот отзовется.
– Ну, может, существуют какие-то исключения из правил?
– Демон может быть занят или обессилен. Тогда, возможно, он не ответит на простое обращение. Но после проведения полного ритуала вызова он обязательно даст о себе знать… – в голосе дяди зазвучала тревога, – что случилось, Рик? Приходи ко мне, поговорим.
– Потом. У меня очень много дел, – не мог я сейчас смотреть в глаза дяди Ге! – Так что означает молчание источника?
Я уже знал, каким будет ответ. Знал, и боялся его, и молился, чтобы опекун припомнил еще какие-нибудь причины, по которым источник мрака может исчезнуть. Но чуда не произошло.
– Боюсь, это может означать лишь одно, – сказал дядюшка, – смерть демона.
– Нет-нет, не так… вот как надо!
Кай'Анириир сделала плавное движение рукой, и стебли травы, вырастая на глазах, потянулись к ее ладони, словно кошка, желающая, чтобы ее приласкал хозяин.
– Ну и какая разница? Итог тот же самый, – упрямо возразил Лютый.
Повинуясь рубящему взмаху его руки, трава атакующими змеями рванулась вверх.
Очередной урок эльфийской магии проходил в тополином лесу неподалеку от крепости. Для усвоений знаний и практических занятий требовались растения. Близился полдень. Ом и его наставница сидели на краю небольшой поляны, облокотившись о ствол старого тополя и прячась в его тени от жарких солнечных лучей. Перед ними расстилалась густая высокая трава, в которой покачивались на тонких ножках синие чашечки колокольчиков. Эта пасторальная картина, ласковый шелест листьев, запах лета, теплый ветер, ерошащий траву, поднимающий на ней то темно-зеленые, то серебристые волны могли бы умиротворить кого угодно. Только не Анири и ее непокорного ученика. Как всегда, они спорили.
Лютый очень старался постичь науку эльфийского волшебства, перенять у девушки знания. Анири искренне желала поделиться с Омом своим искусством и делала для этого все возможное. Но почему-то процесс обучения шел медленно и неровно. То ли из-за того, что у очаровательной первозданной отсутствовал наставнический опыт, то ли из-за языкового барьера, разделявшего учительницу и ученика.
Кай'Анириир немного говорила по-галатски, Лютый помнил несколько эльфийских слов. Среди молодежи илльф были те, кто знал галатский в совершенстве, но и наставница, и ее подопечный наотрез отказались прибегнуть к помощи переводчика, ссылаясь на то, что присутствие третьего лица губительно скажется на процессе обучения. На самом деле оба они с трудом представляли себе, в чем должен заключаться этот самый процесс, поэтому и не хотели, чтобы кто-нибудь наблюдал за ними со стороны.
Анири и Ом объяснялись на странной смеси галатского языка, жестов, знаков, выразительного мычания и обрывков мыслеречи – полностью перейти на нее не позволял какой-то древний инстинкт. Не доверяя друг другу, оба непроизвольно блокировали свои мысли. Да еще клятый языковой барьер и тут давал о себе знать: обмениваться оформленными в слова мыслями тоже не получалось. Собеседники лишь улавливали образы и чувства, остальное приходилось додумывать. Случайному зрителю их общение показалось бы диалогом двух безумцев: сначала девушка произносила фразу на ломаном галатском, потом Лютый начинал ей возражать, невпопад вставляя эльфийские слова, далее оба принимались увлеченно размахивать руками, разбрасывая при этом волшбу, потом застывали в неподвижности, напряженно всматриваясь в глаза друг друга, пытаясь уловить мыслеречь. Спустя некоторое время, просветлев лицами, они расцветали в улыбках, что означало: понимание достигнуто. Затем все повторялось снова.
Дрианн целыми сутками пропадал в обществе молодых эльфийских магов. Они что-то увлеченно обсуждали, чертили схемы заклятий, потом опробовали и отрабатывали их на практике, а проще говоря, на Дрианне. Лютый и Анири присоединялись к остальным только под вечер, а весь день посвящали учебе.
– Ты заставляешь растения, а надо просить, – медленно, тщательно подбирая галатские слова, выговорила магесса.
– Но какая разница, если результат получается тот же?
– Сила…
– Если просить, заклятие получится сильнее?
– Нет, – Анири замялась.
– Если приказывать, сильнее?
– Может быть, но дело не в этом.
– А в чем?
Девушка, раздосадованная непонятливостью ученика и собственной беспомощностью, встала и протянула Лютому руку:
– Заставь меня подойти.
Не раздумывая, Ом вскочил и резко притянул ее к себе. Тоненькая эльфийка словно перелетела к нему по воздуху и не удержалась бы на ногах, если бы ученик не принял ее в объятия.
– Прошу прощения, светлая тисса, – с ироничной ухмылкой выдал Лютый.
– Ничего, – ледяным голосом ответствовала девушка, высвобождаясь из крепких рук Ома.
Снова отойдя на пару шагов, первозданная произнесла:
– А теперь попроси меня подойти.
Ом щелкнул каблуками сапог и поклонился, с отменной вежливостью подав эльфийке руку. Та подошла и вопросительно посмотрела на него.
– Как по мне, никакой разницы, – рассмеялся Лютый. – Но я понял, что ты хотела сказать. Заставляя растения подчиниться, я трачу слишком много магической энергии.
– Да! – Анири, позабыв о холодном нейтралитете, радостно просияла.
– Только вот какая штука. Я и людей-то просить не умею. А как просить растения?
– Штука?… первозданная озадаченно нахмурила тонкие бровки.
– Э-э-э… забудь. Научи меня просить растения.
– Да, – девушка опустилась на траву, знаком предложив Ому присесть рядом. – Есть руны. Для каждого растения своя.
Лютый удивленно вытаращился на собеседницу.
– Это ж сколько запомнить нужно?!
– Нет… – в лексиконе Анири не нашлось нужных слов, и она прибегла к помощи мыслеречи.
Глядя в прозрачно-голубые глаза девушки, Ом наблюдал за стремительной сменой образов, стараясь разгадать их значение:
– Существует двадцать основных рун: десять для обозначения деревьев… и десять для обозначения кустарников… остальные – лишь вариации от них. Так?
Эльфийка кивнула, сорвала травинку и вывела ею в воздухе сложную фигуру. Перед лицом Лютого зависла зеленая руна.
– Руна Doron, – пояснила Анири. – Дуб.
Взмах тонких пальцев, и предыдущий знак растаял, а первозданная начертала новый рисунок:
– Eregdos, остролист.
Наставница вывела еще пять рун, обозначавших: тис, тополь, бузину, яблоню и орешник.
– Достаточно. Теперь попробуй обратиться к какому-нибудь из этих растений с несложной просьбой.
Лютый и Анири снова скрестили взгляды. Из мыслеречи девушки Ом понял, что должен нарисовать руну в сознании, позвать растение, и, ощутив его присутствие, произнести свою просьбу. Он выбрал тополь по той простой причине, что вокруг росли именно эти деревья. Проделал все в точности так, как учила эльфийка. Подождал. Ничего.
– Попробуй еще раз, – спокойно сказала девушка.
Но ни вторая, ни третья попытка не увенчались успехом: тополь, к которому прислонялся Лютый, не желал наклонять ветви. Полукровка пробовал снова и снова – тщетно. Тогда он прибегнул к проверенному методу, и ветви дерева послушно опустились.
– Это неправильно, – нахмурилась первозданная.
– Зато действенно.
– Ты очень сильный маг, – вздохнула Анири, – гораздо сильнее, чем я. И неудивительно, ведь ты – внук Светозарной.
Ом недобро прищурился:
– Я этим не горжусь.
– Но подчиняя растения, ты тратишь слишком много сил, – продолжила девушка, не обратив внимания на его реплику. – Попробуй еще раз.
– Как?
– Растения любят… – эльфийка запнулась и задумалась, но так и не смогла подобрать нужное галатское слово.
– Так что любят растения? – скептически осведомился Ом.
Первозданная прибегла к помощи мыслеречи, но все равно не смогла выразить правильный образ. Тогда Анири осторожно прикоснулась к руке Лютого, взяла ее в ладони, бережно, трепетно, и ласково прижала к щеке. Глаза Ома удивленно расширились, на лице поселилось недоверчивое выражение.
– Вот это любят растения, – пояснила магесса, выпустив ладонь ученика.
– Нежность? – хрипло предположил полукровка.
– Да! – девушка просияла от радости, что сумела донести свою мысль. – Попробуй теперь.
Не сразу, но с четвертой попытки Лютому все же удалось уговорить ветви тополя немного наклониться.
– Теперь понял, – устало выдохнул он.
– Хорошо. Главное – освоить азы, с самого начала все делать правильно. Дальше будет легче.
– Надеюсь, – сквозь зубы процедил Ом, доставая из-за голенища стилет.
– Теперь молитва Брижитте, – произнесла девушка.
Вздохнув, Лютый убрал оружие.
– Зачем она нужна?
– Брижитта даровала нам магию природы, – наставительно проговорила эльфийка. – И перед тем, как творить чары, а также после них мы должны благодарить богиню за этот дар.
– Если всякий раз перед дракой я стану молиться, недолго проживу, – недовольно буркнул полукровка.
– Но ведь сейчас ты ни с кем не дерешься? – хладнокровно уточнила Анири. – Повторяй за мной…
После молитвы Брижитте настала очередь урока языкознания. Ежедневно Лютый со своей наставницей посвящали ему не меньше двух часов. При этом учился не только Ом, но и Анири. На методичные, систематические занятия времени не было, поэтому они просто выясняли, как звучит одно и то же слово по-галатски и по-эльфийски. Это увеличивало их лексикон и помогало понимать друг друга.
– Война.
– Auath.
– Враг.
– Cooth. И так же будет вражда.