— Пошли на кухню. — Подруга решительно поднялась с места. — Я перекушу малость, а ты мне все расскажешь.
От борща Леська отказалась, а остатки гречки под мой рассказ смолотила за милую душу.
— Интересно получается. — Она отодвинула пустую тарелку и, не вставая, дотянулась до электрического чайника, нажала на кнопку. — Ты думаешь, это и был убийца?
Я испуганно дернулась, приложившись локтем о холодильник.
— Свят, свят! С чего ты взяла?
— Ну, смотри: явился под видом брата покойного, и фиг бы ты его разоблачила, если бы этот Денис не нарисовался… кстати, а он сам точно брат? Не подставной?
— За него Ярцев ручается, он проверял.
— Кстати, Ярцев! Ты говоришь, ему появление этого псевдобрата не понравилось, а у Ярцева чуйка о-го-го, не чета нашим. Страшный человек! И если ему кто не нравится, это, считай, приговор!
— Ты ему тоже не нравишься, — кротко напомнила я.
— Не путай кислое с оранжевым! Владимир Андреевич не выносит журналистов вообще и криминального репортера Лесю Беду в частности. А к милой девушке Лесе он вполне… — Подруга что-то вспомнила и захихикала, но рассказывать не стала. — В общем, лично ко мне он претензий не имеет.
Я подумала и кивнула. Ведь действительно, хоть Владимир Андреевич и кривился выразительно, но и с места преступления Леську не прогнал, и сегодня разговаривал с ней пусть и неодобрительно, но вполне корректно. Может, действительно ему удается разделять две ипостаси этой безбашенной личности — криминального репортера Лесю Беду и мою подругу Леську? Мне ведь это удается.
Чайник закипел, и я заварила своего любимого чаю, с земляникой, лимоном и мелиссой.
— Только одно непонятно, — Леся поболтала ложечкой в чашке и сделала осторожный глоток, — зачем этот убийца к тебе явился? Он чем-то особо интересовался? Спрашивал?
— Вроде нет… — Я честно попыталась припомнить. — Комплименты мне говорил, намекал, что Андрею я была небезразлична.
— О! Не зря меня в эту сторону в статье повело! У меня на это дело, на сантименты, тоже чуйка… а этот втирался, значит, тебе в доверие.
— Почему ты так думаешь? Мне показалось, он искренне говорил.
— Может, и искренне, я не спорю. Но сколько времени вы разговаривали?
— Не очень долго, он пришел ближе к девяти. Не больше часа.
— Вот! Если после разговора с мужчиной ты не можешь вспомнить ничего, кроме комплиментов, это означает, что он втирался в доверие, без вопросов! У тебя ведь осталось впечатление, что он очень приятный, неглупый, хорошо воспитанный человек?
— На самом деле… — Я на мгновение запнулась. — В целом да, именно так. Воспитанный, неглупый и обаятельный. Но он не только обо мне говорил, он и про себя рассказывал, про семью…
— По собственной инициативе?
— Нет, я спрашивала. Вообще ты права, о себе он говорил довольно неохотно и ничего толком не сказал. Единственное — он учился здесь, и с тех пор в городе остались друзья.
— Учился? Без подробностей?
Я молча покачала головой, и Леська недовольно резюмировала:
— Даже если не соврал, нам это ничего не дает. Он мог учиться в университете, а мог с тем же успехом посещать двухнедельные курсы профессиональных операторов машинного доения.
— На доярку он не похож, — вступилась я за Максима. — И вообще, он не похож на человека, связанного с сельским хозяйством. Чувствуется хорошее образование и привычная интеллигентность. Знаешь, из тех, про кого сказано, что у него за спиной три высших образования — у деда, у отца и у него самого.
— А на кого похож? — встрепенулась Леська. — Если примерять ему профессии, какая бы подошла? Агронома, ветеринара и заведующего сельским клубом вычеркиваем, это я поняла.
— И даже председателя колхоза. Разве что директор какого-нибудь не слишком крупного агрохолдинга…
— Почему не слишком крупного?
— Потому что серьезные бизнесмены сами по незнакомым девушкам не бегают и братьями покойных соседей не притворяются. На них достаточно народу работает.
— Логично. То есть если бизнесмен или чиновник, то среднего уровня. А что еще? Медик? Инженер? Юрист?
— Медик вряд ли, у докторов взгляд другой. Инженер… не знаю. Мне он технарем не показался. Юрист… тоже не знаю. В принципе, он немного похож на Перри Мейсона, как я его себе представляю. В смысле не лицом похож, а манерами. Но мне все-таки кажется, что ты зря на него думаешь. Ты же знаешь, я всяких бандитов до судорог боюсь. А рядом с Максимом… не знаю, как объяснить, но мне с ним спокойно было. Меня Ярцев и Денис ругали, почему документы не спросила, а я просто чувствовала, что он хороший человек и никакого вреда мне не причинит.
Леська покивала.
— Понятно. Немотивированное доверие к человеку, которого видишь впервые в жизни. В учебнике криминалистики такие случаи описаны. Может, ты и права, может, он и не душегуб, а всего лишь аферист.
Насколько легко, певчим жаворонком, я вскакиваю обычно, настолько же тяжело я поднималась на следующий день. Собственно, при моем образе жизни и работы вставать каждый день в половине восьмого никакой необходимости нет. И будильник я ставлю просто «для дисциплины», потому что знаю себя и свой ленивый организм. Да, я легко встаю утром, но точно так же легко и с очень даже большим удовольствием могу проваляться в постели, сладко подремывая, часов до одиннадцати. А при таком позднем подъеме когда, спрашивается, работу работать? Конечно, можно засидеться допоздна, вечером-то как раз спать совсем не хочется, но опять-таки я знаю свой организм. Ночные бдения отражаются на нем самым отрицательным образом. Есть печальный опыт.
Пару лет назад, когда только ушла в «свободный полет», я попробовала установить себе такой, очень комфортный режим дня: утром спала сколько хотела, а потом, работая, уходила в глубокую ночь. Через месяц знакомые начали интересоваться при встрече, что за проблемы так резко ухудшили мой внешний вид, а мама забила тревогу и потребовала, чтобы я прошла немедленное и полное медицинское обследование.
Матушка моя считает Интернет самым лучшим справочником и верит Гуглу больше, чем родной дочери. Забив в поисковую строку «признаки заболевания — нездоровая бледность, припухлость лица, отеки, мешки под глазами», она получила в ответ полдюжины разнообразных заболеваний: от вполне всем понятных пониженного и повышенного давления до загадочной брюшной водянки. Тратить время на совершенно ненужные мне обследования я решительно отказалась, о чем скоро пожалела. Мое нежелание ходить по врачам было воспринято как послание четкое и недвусмысленное: обследоваться нет смысла, потому что я это уже сделала втайне от родных и знаю о некоем страшном неизлечимом заболевании. Мама приходила ко мне каждый день, садилась в уголок и тихо плакала, не сводя глаз с любимой дочери, которой осталось жить месяц-два, не больше. С самой болезнью мама не определилась, надеялась только, что это не СПИД.
В общем, я довольно быстро вернулась к нормальному, здоровому режиму и еще быстрее восстановила нормальный и даже цветущий вид. Мама, проявив на этот раз чудеса тактичности, как правило, не особо ей свойственной, не спрашивала, что за чудесные лекарства возродили меня, но сходила в церковь и поставила свечу за мое исцеление и свечу за здравие.
С тех пор будильник на моем телефоне навсегда поставлен на семь тридцать.
Но вчера мы с Леськой засиделись допоздна, выпили несколько литров чаю, несколько раз поссорились, столько же раз помирились — в общем, провели вечер с пользой. А потом я снова села за перевод, заканчивать разборки с этим чертовым пенобетоном…
Завтракать не хотелось, работать тоже, поэтому, выпив чашку кофе и послонявшись немного по квартире, я решила довести до конца то, что не смогла сделать вчера: немного проветриться. Погода хорошая, как раз для того, чтобы пройтись по улице, заглянуть в магазины… я уже говорила, что шопинг, даже самый незатейливый, поднимает мне настроение и повышает работоспособность?
Особо интересных магазинов рядом с моим домом нет, зато всего в двух кварталах расположился настоящий большой супермаркет, в котором можно, если не торопишься, часами гулять, полки разглядывать. Я и погуляла. Поскольку пришла я без определенной цели и без списка (что бесконечно возмутило бы мою матушку, если бы я вдруг, в помутнении рассудка, решила ей об этом рассказать), то ничего особенного я и не купила. Так, набрала того-сего по мелочи и уже направилась к кассе, когда вспомнила, что новый сосед выпил все молоко, и прихватила пару пакетов. Подумала и добавила еще один.
Вышла из магазина, посмотрела на небо, на солнце, на объемную сумку в своих руках, снова на небо… Сумка не такая уж тяжелая, а погода — чудо как хороша! Погулять, что ли, еще немного? Совсем рядом парк, можно походить по дорожкам, посидеть на лавочке, проветрить голову…
Я неторопливо двинулась в сторону гостеприимно распахнутых ворот парка. Казалось бы, ясный день, не слишком людная улица, машин не видно, так что воздух чистый и свежий — что еще человеку надо? Можно идти прогулочным шагом, не думая ни о чем плохом, выбросив из головы разгромленные квартиры, мертвых соседей, живых полицейских… До парка оставалось совсем немного, только через дорогу перейти. Я уже подошла к краю тротуара, когда мне на плечи легли широкие мужские ладони.
— Привет, красавица!
Все-таки последние события подрасшатали мои нервы… да и, согласитесь, неприятно, когда тебя вот так, неожиданно, хватают сзади! Я испуганно дернулась, одновременно пытаясь развернуться и посмотреть, что за нахальный тип меня лапает. Сумка, хоть и не тяжелая, равновесия во время этого вынужденного пируэта мне не добавила, и вполне естественно, что я покачнулась, нелепо запуталась в ногах и начала падать. Впрочем, я даже испугаться не успела — неизвестный нахал поддержал меня… точнее, не просто поддержал, а поймал в объятия и крепко прижал к себе.
Я отчаянно затрепыхалась, пытаясь вырываться: