У стоявшей перед ним женщины оружия не было. Золотистые глаза Ярославы Медведевой горели, как два маленьких солнца, способные выжечь человека дотла или согреть на всю оставшуюся жизнь.
Медведева улыбнулась. И Берг улыбнулся растерянно, не зная, что делать дальше. И есть ли смысл во всем этом? Один человек не способен изменить путь человечества… да, наверное. Но и прекрасный сверхпрочный кристалл начинает расти с одной-единственной, «неправильной» молекулы. Вернее, с одной правильной молекулы в толще неправильной аморфной массы…
Неизвестно, сколько бы он так простоял, но тут внезапно запищал зуммер виза в кармане.
– Рихард! Рихард! Да проснись же!
Берг открыл глаза, не понимая, взглянул на жену. Лилия трясла его за плечо, смотрела встревоженно.
– Рихард, ты что, не слышишь? Визифон!
Лишь тут дошло, что писк зуммера доносится не из сна, яркими мазкими проступающего сквозь реальность. Звонил его виз, лежащий на тумбочки у изголовья кровати. Мысленно чертыхнувшись, Берг вскочил, схватил аппарат, нажал кнопку приема.
На экране появилось лицо инспектора медслужбы Иштвана Немере, – именно ему накануне вечером Рихард передал дело Медведевой.
– Господин инспектор, у нас ЧП! – Круглое веснушчатое лицо Немере выглядело растерянным и виноватым. – Медведева исчезла!
– Как исчезла? Из Управления тайной полиции?
– Нет, хуже! Исчезла во время перевозки на космодром.
– Что значит «исчезла во время перевозки»? Я не понимаю!
– Я тоже не понимаю! Я на космодроме, ожидал сотрудников, которые должны были доставить Медведеву. Они прилетели, но без нее. И рассказывают такое, что ни в какие ворота не лезет!
– Понял, вылетаю немедленно. Ждите меня, ничего не предпринимайте.
Что случилось у людей из медслужбы, Берг пока не знал. Но в любом случае, требовалось вмешательство. Он зажег свет, взглянул на часы. Час тридцать семь. Поспать уже вряд ли получится. Да уж, какой теперь сон!
Рихард посадил авиетку у служебных построек. В двух километрах к северу переливалось разноцветными огнями иллюминации здание космовокзала, похожее на сказочный дворец. За ним тянулись громадным световым островом в черном океане ночи стартовые площадки, там и сейчас царила оживленная суета, оттуда доносился монотонный гул. А здесь было тихо и пусто. Здесь посторонним находиться не полагалось, и шуметь было нечему. Только инспектор Немере стоял, переминался с ноги на ногу в ожидании, пока Берг вылезет из кабины.
– Добрый вечер, господин инспектор!
– Добрый, ничего не скажешь! Что у вас стряслось? Я, честно говоря, не понял. Куда исчезла Медведева?
– Да я сам не понимаю! Может, послушаете ребят? Из первых уст, так сказать.
– Правильно, послушаем ребят. Где они у вас?
Группа сопровождения ожидала в комнате отдыха персонала. Сидели рядышком на мягком диване, «переживали», морально готовились к предстоящей взбучке. Двое парней и девушка, все высокие, сильные, спортивные. И совсем молодые, лет по двадцать, не старше. Один из парней носил нашивки сержанта, двое других были рядовыми сотрудниками медслужбы. Берг невольно усмехнулся. Трое вчерашних подростков против Медведевой, которая водила за нос «зубров» Лауры. Инспектор Немере не имел никакого представления о том, что за «подарок» подсунул ему Берг. Подумаешь, рядовая задача – сопроводить космонавта с подозрительными симптомами в Лунный карантин!
– Здравствуйте, «орлы». – Берг присел на край письменного стола. «Орлы» недружно ответили, старательно пряча глаза. – Рассказывайте. Давай-ка ты, сержант.
Старший группы смущенно прокашлялся, попытался подняться с дивана. Берг нетерпеливо махнул рукой, останавливая приступ субординации.
– Сержант медслужбы Галемба. Господин инспектор, мы все делали по инструкции!
– Давай-давай, рассказывай.
– В соответствии с распоряжением инспектора Немере мы прибыли в Управление тайной полиции. Я оформил документы на сопровождение, и мы с санитаром Йовович посадили женщину в авиетку, в спецбокс. Санитар Остапенко пилотировал машину, я и санитар Йовович находились в пассажирском салоне, в постоянном визуальном контакте с сопровождаемой. Вылетели где-то в начале первого.
Сержант замолчал.
– И что случилось? – поторопил его Берг.
– Я не знаю, что случилось. Полет проходил штатно, сопровождаемая вела себя спокойно. Кажется, даже веселая была. Всю дорогу разговаривала, расспрашивала нас о работе, о друзьях, о родителях. О жизни…
– И вы расслабились, начали рассказывать о себе?
– Что вы, господин инспектор! Мы же знаем инструкцию – не вступать в разговор с сопровождаемым. Никто из нас за всю дорогу и рта не раскрыл.
– Что, Медведева сама с собой разговаривала?
– Да нет, с нами… – Галемба неуверенно пожал плечами. – С нами она разговаривала. Спрашивала нас и как будто ответы получала… Но мы-то молчали!
– Ладно, что дальше было?
– До космодрома оставалось километров двадцать, не больше. Мы как раз пролетали над лесом…
Он запнулся.
– И?
– Она сказала: «Спасибо, ребята, что подвезли. Вон там моя остановка». И указала санитару Остапенко, на какую поляну он должен посадить авиетку.
– Как – «указала»? – оторопело переспросил Берг. Такого поворота событий он не ожидал. Чего-то подобного – да, но не так откровенно! – Она же в спецбоксе была! Остапенко, что, Медведева сказала тебе, где садиться, и ты подчинился?
– Ну… я понял, что надо на посадку идти. Я не мог ослушаться, – хмуро пробубнил сидевший с краю пилот, разглядывая носки своих ботинок.
– Господин инспектор, разрешите, я скажу? – неожиданно спросила Йовович.
Берг перевел взгляд на девушку, заставив ее опустить глаза и слегка покраснеть.
– Скажи.
– Эта женщина, она с нами так разговаривала, такие вопросы задавала, будто знала все о нас. Например, обо мне. Ну, с кем я… – Девушка покраснела сильнее. – И о других тоже. Когда она сказала Мише… санитару Остапенко сажать машину, мы были… я не знаю, как это описать! Как дети, что ли? Мы не могли ее ослушаться!
Йовович вдруг шмыгнула носом, достала из кармашка платочек.
– Извините.
Берг окинул ее взглядом. Рост метр восемьдесят, плечи такие, что любой мужик позавидует, из-под коротких рукавов форменной рубашки выпирают бицепсы. И ребята ей под стать. Троица с трудом умещалась на довольно просторном диване. Но ведь это ничего не меняло, на самом-то деле они впрямь были детьми! А дети должны слушаться взрослых.
– Рассказывай дальше, сержант, – повернулся он к Галембе.
– Санитар Остапенко посадил авиетку, я открыл бокс, помог сопровождаемой вылезти. Она попрощалось с нами, пожелала счастья и ушла.
– Куда?
– На поляне стояла авиетка с погашенными огнями. Она пошла к ней, – ответил за начальника Остапенко. – Когда подошла, тот, кто был внутри, открыл двери. Женщина села, и они улетели. Огней так и не зажигали.
– Что за машина?
– Стандартный «Мираж», а модель в темноте трудно определить.
– О цвете и номерных знаках я и не спрашиваю, – заключил Берг. Ребята в ответ сокрушенно промолчали. – И чем все закончилось?
– Мы дождались, когда их авиетка улетит, затем отправились на космодром и доложили все инспектору Немере. – Галемба жалобно посмотрел на начальника. Действительно, как ребенок. – Мы же делали все по инструкции! Мы не знали, что такое бывает, мы не виноваты!
Берг обвел троицу взглядом. Что еще можно из них выжать? Заставить в подробностях описать разговор Медведевой? Сейчас в этом острой необходимости не было, пусть уж лучше успокоятся, очухаются. Судя по лицам, за полчаса общения ребята узнали о себе много такого, чего не ожидали. Что требовалось переварить, переосмыслить. Подробные рапорты они успеют и утром написать, когда в головах немного прояснится.
– Вас никто не винит, – успокоил он их. – Отдыхайте пока.
Встал, кивнул Немере, приглашая следовать за собой, вышел на улицу.
Небо было ясное, мириады звезд мерцали на его черном куполе. Не верилось, что к утру опять соберутся тучи и начнет накрапывать дождь.
– Значит, наши действия будут такими, инспектор. Берите со своих ребят подписку о неразглашении и отпускайте их спать. Утром пусть каждый напишет подробный отчет обо всем, что помнит. Каждое слово. Вы лично доставите эти отчеты ко мне в Управление. И после этого навсегда забудете, что случилось сегодня ночью. Ваши ребята тоже пусть забудут. Понятно?
– Да.
– Тогда идите, распоряжайтесь.
Рихард смотрел вслед удаляющемуся Немере и улыбался. В авиетке на ночной поляне Медведеву конечно же поджидал Круминь. Как они умудрились договориться о месте и времени? Неизвестно. В глубине души Берг верил, что Медведева умеет творить чудеса, нужно только не мешать ей. Лаура вчера спрашивала: почему подарок она получила именно в этот день, чем он отличается от всех остальных? Тем, что вчера был последний день, когда Берг мог как-то повлиять на судьбы Медведевой и Круминя, мог что-то сделать.
Или не сделать. Например, не указать в служебной записке инспектору медслужбы, что сопровождаемая обладает экстрасенсорными способностями. Или не включить в доклад своему непосредственному начальнику информацию о странной связи, возникающей между «двойниками» и людьми, которые их любят. Когда ты не можешь, не имеешь права ничего сделать, чтобы помочь, – помогай неделаньем.
В кармане пиджака запищал зуммер виза. Совсем как во сне. Берг быстро вынул, взглянул на экран. Текстограмма. Столбик коротких строк:
Хочешь, я в море заброшу монетку?
Мы поиграем: орел или решка…
Бьется судьба о москитную сетку.
Ты в этой партии только лишь пешка.
Впрочем, по прихоти странной, Алисе
Стать королевой до ужаса просто…
Дремлет надежда на сказочном мысе,
Выше смущенно хихикают звезды…
Только движение узкой ладони.
Море привычно проглотит монетку…