У Марстона сжалось сердце, и он чуть не вскрикнул:
— Моя леди... Чем я могу вам помочь? Что я могу сделать для вас?
— Ничего, капитан.— Он чувствовал, что буквально растворяется в ее янтарных глазах.— Но я очень признательна вам, капитан. Слишком поздно. Уже ничего нельзя сделать. Но у вас есть время спастись.
— Стаффа кар Терма никогда не покорит Миклен. Я уверяю вас — он завоевывал миры за мирами, но он никогда не сталкивался с такой военной мощью, как на Миклене.
— Я тешу себя надеждой, что Боги дадут вам возможность вспомнить ваши бравые слова, капитан.
— Вот здесь, посмотрите,— он указал на пятна света, окружающие планету,— они мерцали зеленоватым светом.— Это самое мощное оружие во всем Открытом Космосе — возможно, и за пределами Запретных Границ. У нас есть возможность выслеживать и поражать шестьсот движущихся объектов одновременно. Все это направляется и контролируется компьютерным комплексом с планеты. Так что, если у нас будут потери, замена произойдет немедленно.
Марстон усмехнулся, видя, как сомнение отразилось на ее лице:
— И вот что я вам скажу еще. Если Звездный Палач будет настолько глуп, чтобы атаковать нас, и если вы боитесь, используйте это,— он протянул ей медальон.— И бегите к запасному выходу вниз — это самое безопасное место на всем корабле.
Нежными пальцами она взяла медальон, надежда осветила ее фарфоровое личико:
— Это пропуск?
Он кивнул:
— И используйте его только в самом крайнем случае.
Она одарила его улыбкой, которая проникла ему в самое сердце.
— Желаю вам удачи и счастья, капитан. Однако, мне действительно пора. Если я не появлюсь, то Претор... Вирочем, вам это неинтересно, это мои проблемы. Надеюсь, скоро увидимся.
— Кто вы? — спросил он, когда она проходила мимо. Она остановилась и глянула назад:
— Вы можете называть меня... вообще-то я ваша должница, капитан, и, принимая во внимание, что скоро все может стать безразличным, я скажу вам. Меня зовут Крисла, но постарайтесь забыть все, что я вам говорила.— Она исчезла.
«Крисла, какое прекрасное имя». Марстон потрогал подбородок и краешком глаза заметил потрепанное грузовое судно, которое следовало к зданию космопорта. Да, торговым судам неважно, идет война или нет, они все равно будут прибывать на Миклен в надежде урвать кусок в самую последнюю минуту. Марстон уставился на старую посудину и потряс головой. Охотники зи добычей считают, что Миклен непременно падет, и их последний прилет может принести им сказочные богатства. «Однако, друзья, вы ошибаетесь». Марстон бросил последний взгляд на планету и пошел в свою каюту. Он нахмурился. «Крисла». Он где-то слышал это имя. Почему оно кажется таким знакомым?
Яркая сиалоновая дверь вела в кабинет главного регента университета. Створки ее с шипением отошли в стороны, и Синклер Фист, поправляя измявшийся голубой пиджак на костлявых плечах, переступил порог. Его керамические каблуки глухо простучали по плиткам пола.
Высокие окна заливали просторную комнату светом. Информационные кубы находились на полках вдоль стен, пол блестел, как зеркало. Стол главного регента возвышался в центре комнаты. Спиральная кристаллическая скульптура ланцетовидной формы украшала один угол стола, другой был занят комплексом коммонитора.
Всю заднюю стену заслоняла голографическая карта империи. Невесомо плыли миры, яркие искорки созвездий роились в невероятных стереоскопических глубинах, растворяясь где-то на самой грани видимости — там, где таинственное мерцание принадлежало иной вселенной, отрезанной зыбким и неприступным рубежом Запретных Границ.
Все это Синклер охватил единым взглядом, на мгновение удивившись,— такой подробной и объемной голокарты ему еще не доводилось видеть. Но это ощущение мелькнуло и пропало, и Синклер остановился перед широким столом, еле сдерживая нетерпение. Это был костлявый долговязый юноша, с черными, торчащими, как солома, волосами, которые обрамляли его узкое худое лицо. Еще пару-другую лет, и он превратится в красивого молодого человека, но сейчас это был обыкновенный вполне неуклюжий «гадкий утенок». Самым заметным в нем были глаза: один серый, другой — желтый.
Главный регент выглянул из-за монитора, с которым работал, и тепло улыбнулся:
— Рад тебя видеть, сынок.
Синклер торопливо ответил:
— Да, сэр. Я хотел бы узнать результаты межпланетных экзаменов, сэр.
Улыбка регента, такая добродушная вначале, медленно погасла. Он машинально провел рукой по лицу.
— Да, Синклер,— медленно проговорил он, и лицо его предательски сморщилось.
— Однако, я не совсем понимаю, что же произошло...— Синклер оперся обеими руками на стол, наклонившись вперед.— Сэр, какое же все-таки место я занял? Ради Бога, сэр, скажите!
Регент заволновался, сдвинул верхнюю стопку бумаги, хмуро уставился на принтер:
— Ты третий в империи, Синклер,— он бесцельно водил пальцем по экрану монитора.— Но, Синклер...
— Третий! — Синклер издал победный клич.— Третий! Я сделал это!
Брови регента поползли вверх:
— Синклер?
Но юноша, словно в трансе, снова вскрикнул:
— Третий! — и лихорадочно забормотал: — Я говорил вам... я был прав, решившись сдавать экзамены. Я точно знал, что...
Регент прервал его:
— Синклер!
Он повернулся и задержал дыхание:
— Сэр?
Главный регент откинулся в своем кресле, печаль поселилась в его взоре:
— Они вернули твое заявление в университет.
Синклер встрепенулся:
— Они... что?
Главный регент скорбно покачал головой:
— Я не знаю, почему. Когда мне сообщили результаты экзаменов сегодня утром, я сразу попытался все выяснить. Ведь никогда раньше ничего подобного не случалось. Я даже не знаю... Ну, да ладно. Я полностью уверен, что это просто какая-то ошибка...— он беспомощно умолк.
Синклер оцепенел и как-то съежился, словно из него выпустили воздух. Очнувшись, он потряс костлявыми кулаками:
— Вернули? Господи, но я же третий в империи! Третий! Как же они могли?
Регент в третий раз повторил, сознавая всю беспомощность своего утверждения:
— Я уверен, что это ошибка. Я еще попытаюсь уточнить.
— Нет,— Синклер взглянул на обрывки бумаги, зажатые в кулаке.— Эго опять мой провал, моя неудача, не так ли?
— Синклер, ты не можешь...
— Да, нет, сэр, я могу.— Он вскинул голову, лицо покраснело от гнева и отчаяния.— Это так, как всегда, не правда ли? Список поступивших будет состоять из «истинных детей империи»— так их, кажется, принято называть, наследников знатных родов? Несколько мест отдадут чиновникам побогаче, с настоящей имперской репутацией. Меня среди тех и других нет и не может быть, правда? Й это все из-за моих родителей, из-за того, что они сделали. Но почему я должен платить по их счетам? Я даже не видел их. никогда, я не знал их. Я знаю только, где их могилы. И вот какой счет мне предъявляют! Мы, реганцы, фиксируем и регистрируем все, но ведь я — случайный факт, ошибка системы.— Синклер опустил голову и потер онемевшие от напряжения пальцы.— Я слишком хорошо все понимаю и чувствую, главный регент. Вы не. хотите, чтобы дети знати, министров и богатеев соприкасались в университете с такими, как я, разве это не так?
— Синклер, прошу тебя,— главный регент машинально вытер вспотевшие ладони.— Я уверен, что это ошибка. Ведь империи нужны такие, как ты. Не мучай себя.
Синклер схватил со стола лист бумаги, скатал его и швырнул в мусорную корзину.
— Здесь нет вашей вины, сэр. Вы поставили на меня, а я проиграл. Но вы же видите, сэр, что я ни на кого не похож,— одни глаза чего стоят, и они сразу меня выдают.
— Синклер, ты слишком терзаешь себя. Пожалуйста, позволь мне изменить ход дела.
Юноша неожиданно равнодушно откликнулся:
— Я очень признателен вам, сэр, но ничего уже не изменишь.
Главный регент приподнял брови в удивлении:
— Я полагал, что знаю эту систему, и у меня гораздо большее влияние, чем ты думаешь.
Синклер пожал плечами:
— Тогда вы должны знать, каким бременем это ляжет на такого брошенного, бездомного бродягу, как я, который оказался впереди всех этих знатных отпрысков. Они этого не потерпят. И все-таки я своего добьюсь. И вы это знаете.
Главный регент следят за ним с мрачной задумчивостью.
— Знания могут быть опасными, мой мальчик. Ты изучал политические дисциплины, историю империи, социологию.
Синклер безразлично кивнул:
— Да, я получил достаточно глубокие знания о сути реганской империи, сэр.
Главный регент, не скрывая обеспокоенности, сказал:
— Обещай мне одно, Синклер. Не позволяй гневу и злобе овладеть тобой, не позволяй этой неудаче сломать тебе жизнь. Сделай это для меня.
Синклер равнодушно подтвердил:
— Да, сэр. Слепая ярость и ненависть — это для тупых невежд. А я не такой.
Регент не успокаивался:
— Да, ты совсем не такой. Но временами, мой мальчик, ты просто пугаешь меня. Что ты собираешься дальше делать?
— Еще не знаю, сэр.— Синклер кисло улыбнулся.— Может быть, попрошусь к Компаньонам, вступлю в вооруженные силы Звездного Палача. Там все-таки ценят умных людей.
Главный регент мертвенно побледнел. На краткий миг глаза его наполнились решимостью. Потом он кивнул Синклеру и глухо произнес:
— Не шути так. Самое последнее, что ты можешь сделать,— это соединить свою жизнь с холодным убийцей и его головорезами.
Синклер заметил не без злорадства:
— Но все его считают великолепным.
Регент всполошился:
— Великолепным? Да, конечно, Синклер, но ведь он без стыда и совести, мораль ему чужда. Я только подумаю о нем, и мое сердце охватывают ужас и омерзение.
«И зачем, Господи, мне нужно было заводить этот разговор?»— подумал Синклер, покидая кабинет.
Как только за ним закрылась дверь, главный регент глубоко вздохнул и потер уставшие глаза. Потом выпрямился и откинулся назад:
— Ты все слышала?
Одна из граней куба сдвинулась в сторону, открывая потайное место. Молодая женщина в желтой униформе шагнула вперед, грань встала на место, голос был спокоен: