— А что мы можем сделать,— ответила она,— каким дьяволом они там в штабе занимаются?
— Играют в карты, пьют микленианский виски,— Синклер пожал плечами, гнев начал им овладевать.
Тогда за каким чертом мы воюем?— раздраженно спросила Гретта.— У нас раненые, их нужно эвакуировать, если вечером не прилетят катера, люди умрут.
Синклер взглянул на садящееся солнце и прислушался к нарастающей тишине:
— Посмотри, как чудесно вокруг.
Она кивнула, глядя вдаль на пурпурные горы:
— Здесь прелестно,— и добавила:— Синк, мы пока еще живы. А ты видел, сколько было против нас?
— Да,— он кивнул, вспоминая толпы мужчин и женщин, которые прыгали по скалам с бластерами наперевес. Это сражение на скалах было очень жестоким и казалось бесконечным.— Откуда они взялись?
— Их мамы родили,— Гретта ткнула ему под ребро. Она рассматривала его с любопытством, потом предложила:— Пойдем и немного поедим.
Он бросил последний взгляд на утихшее поле сражения. Три дня бесконечных атак, продолжительных бомбардировок и непрерывного обстрела. Может и они, и тарганцы просто устали и иссякли.
Он вскрикнул от боли, когда поскользнулся на камнях и едва не упал у входа в свой бункер. Гретта вошла в небольшую землянку, выкопанную двумя рядовыми с помощью вибролопат. Синклер следовал за ней.
Гретта включила фонарь и достала паек, разложила еду на шатком столе. Расставила неустойчивые стулья — Бог их знает, откуда они здесь взялись. Узкая кровать Синклера стояла возле противоположной стены, она была вся засыпана землей, обвалившейся со стен во время взрывов.
Они молчали, пока ели, жадно откусывая большие куски. Синклер быстро жевал, не отрывая взгляда от Гретты. Он представлял, как целует ее нежные губы.
— Я вижу желание в твоих глазах. У тебя просто текут слюнки,— сказала она полным ртом.
— Прости, не обращай внимания. Ты такая....
Она хохотнула, потом низким грудным голосом добавила:
— Спасибо тебе, Синклер. Мне приятен такой твой взгляд.
Наконец, Синклер вытер рот и откинулся назад, стул его затрещал и зашатался. Он попытался сменить тему разговора:
— Я не думал, что война отнимет столько времени.
Она заморгала по-совиному и покачала головой:
— Я никогда не думала, что мы так долго протянем, после того, как они взорвали почтовое отделение,— она рассмеялась. — Я помню крысу, бегущую по улице Каспы. Мне так хотелось размазать ее.
— Жестокие времена настали,— он даже не понял, когда успел взять ее за руку.
Она смотрела на него прозрачными глазами:
— Я... я очень скучала по тебе, Синклер.
Он опустил голову, поглаживая ее руку.
— Я был в госпитале две недели. Спасибо этой машине.
Она по-доброму засмеялась:
— А ты знаешь, когда я тебя первый раз увидела, я решила, что ты полное ничтожество. В твоей голове была сплошная каша.
Он хотел. пожать плечами, но затвердевший скафандр не позволил:
— Может, я такой и есть. Но я хочу, чтоб мы все выжили.
— Выжили, — протянула она.— Это так важно для тебя. Почему? Почему ты так беспокоишься об этом? Другие офицеры только орут, пьют и ведут разговоры о войне.
Синклер скривился и встал, пройдя к кровати, очистил ее от комьев земли и лег. Непослушными пальцами он расстегнул скафандр и обнажился до пояса. Он думал: «Почему я всегда так нервничаю? Я собираюсь заниматься любовью с любимой женщиной. Почему так не хочется ее разочаровывать? Я... я не могу ей все рассказать. Не могу. Это слишком больно».
Ему было трудно говорить:
— Это началось... началось с самого детства. Я.... я... Взгляни на меня. Я всегда был коротышкой. Тощий мальчишка, уткнувшийся в книги. С разноцветными глазами. Я недоделанный, Гретта.
Всегда был недоделанным. И это не потому, что меня воспитывали не родители, а государство. Было еще и другое. Я до сих пор не знаю.— Он огляделся, беспомощно поднял руку и вздохнул, подумав: «Почему ты так на меня смотришь? Ты наблюдаешь и ждешь, слушая, что я говорю. Никто меня по-настоящему никогда не слушал, особенно такие красивые женщины, как ты. Почему я всегда был так одинок?»
Он затряс головой, приводя в порядок разбежавшиеся мысли
— Я... я... я, когда смотрю вокруг, я вижу всех. Целая дивизия — это пачка ничтожеств. Ты назвала меня этим словом?
Она покраснела:
— Синк, я...
— Тише. Все нормально. Я тебе объясню, почему я беспокоюсь. Мы все не люди. Бластерное мясо. Слышала? Вот, это, все мы. Приказ:— и он заговорил официальным тоном:— Вторая дивизия, держать этот проход, не пропускать никого!— губы у него скривились, он глянул наверх, прямо в ее глаза и утонул в них.— И мы это делаем. Мы гибнем сотнями. А кто-нибудь расследовал, почему погибло столько народу в почтовом отделении?
Она покачала головой, смотря в его глаза с болью.
— Никого не волновало, почему погибла Первая дивизия. С нами не считаются, Гретта,— он пожевал губами.— Но для меня все иначе.— Там что-то случилось. Я... я обрел себя. И все, чему меня раньше учили, стало на свое место. Теперь сержант Фиет может влиять на события. Я могу помочь этим мужчинам и женщинам остаться в живых.— Он почувствовал, как огонь зажегся в его глазах, и кинул горящий взор на нее, она кивнула в согласии.
— Приди ко мне,— прошептал он.— Позволь мне посмотреть на тебя, обнять.
Она встала и помедлила, пока пальцы расстегивали форму.
— Ты такой, Синк, какой мне нужен.
Она распустила волосы, выскользнула из скафандра и встала перед ним.
Он пожирал ее глазами, пока она торопливо раздевалась: перед ним во всей красе предстала ее юная налитая грудь, тонкая талия, живот с чудной ямочкой пупка и дразнящий черный треугольник внизу.
У Синклера перехватило дыхание, когда она опустилась рядом, чтобы помочь ему раздеться. Радостный крик вырвался у него, когда она теплой ладонью положил его навзничь. Он вздрогнул и поморщился, когда она провела пальцами по его ужасному шраму.
— О, Боги,— прошептал он, когда она всем своим мягким телом обняла его.
Магистр Бруен оторвал взгляд от рапорта на мониторе. Потеребил тонкой рукой морщинистый подбородок и посмотрел вверх на обломок скалы, возвышающийся над головой. Единственная лампочка освещала помещение, бросая тени на мебель. Он позвал, повысив голос:
— Магистр Хайд?— Бруен поискал глазами по камням, будто там, в базальтовой толще мог находиться ответ.— «Как я мог так ошибиться?»
— Да,— послышался звук приближающихся шагов.
— Стаффа отказал и Сеззе, и Реге. Он не хочет заключать контракт по крайней мере в течение года.
Пауза затянулась, пока наконец Хайд не прошипел:
— Что? Это невозможно! Это не лезет ни в какие ворота. И чем он это мотивировал?
Бруен сжал подбородок:
— Мы и машина совершенно не учли такую возможность.
Магистр Хайд прошел вперед и плюхнулся на стул, заскрипевший под ним.
— А ты уверен? Может, они тянут время — хотят побольше денег? А может, микленианская кампания вывела их из строя в гораздо большей степени, чем сообщает наша разведка?
— Все может быть, благородный Магистр,— отсутствующе пробормотал Бруен, проигрывая в уме варианты с новой личностью Стаффы кар Терма. Ему нужен ключ, чтобы решить эту головоломку. Как можно составить целую картину, когда кусочки меняют цвет и форму?
— Я не могу поверить, что он убил Претора,— вспомнил Хайд.— Вот именно тогда наши предсказания пошли на верным путем.
Бруен шлепнул ладонью по монитору:
— Да, конечно. Тогда у нас оставалось три степени свободы. Но Стаффа ретировался. Мы сейчас ничего не сможем предсказать,— лицо Бруена искривилось в недовольстве.— Да, мы не смогли предусмотреть, что он убьет Претора. Может быть, случайно, это да. Но специально? Никогда.
Хайд подтянул рукава робы и оперся на локти.
— Итак, ключ у нас все-таки есть. Претор что-то сделал ему — или сказал.
— Если принять это во внимание, то мы сможем многое изменить. Ты знаешь Претора, знаешь, каким человеком он был.
Хайд с отсутствующим видом смотрел в пол.
- Да, конечно. Человеком, которым стоило и восхищаться, и ненавидеть. Когда я с ним работал, я всегда чувствовал, что меня возвышают и одурачивают одновременно.
Бруен продолжал хмуриться, погруженный в собственные мысли:
— Да, Претор мог что-то сделать или сказать. Как ты думаешь, он похвастался насчет Крислы? Мы даже не подозревали о такой черте его характера. Мы были уверены, что Крисла погибла во время схватки. Я склонен думать, что ее убил Траки с до бластерного удара.— Бруен просто махнул рукой.— Она была такой красивой женщиной, а мир так много теряет без прекрасных женщин.
— А девочка? Арта? Мы по-прежнему будем использовать ее для спасения сложившейся ситуации?— Хайд пожевал беззубыми деснами и потер глубоко сидящие глаза.
Бруен моргнул и откинулся назад:
— Ты читал рапорт. Им удалось убрать Аткина и его свиту, прямо в постелях. На эту вакансию, мы полагаем, министр обороны назначит Капитола. Ты знаешь, он заработал должность первого дивизионного, целуя бессчетное число раз задницу Тибальта. Если он будет командовать первой дивизией, он обязательно подрежет крылышки Майкрофту во второй дивизии. Они зверски ненавидят друг друга,— глаза его сузились.— И нам здорово повезет, если они поубивают друг друга.
— Да, я читал рапорт. У девочки на счету около дюжины убийств,— размышлял Хайд.— Но я волнуюсь не только поэтому. Я подозреваю некоторый сексуальный интерес.
— Бутла знает. Мы с ним говорили,— проворчал Бруен.
— Ты считаешь ее девственницей,— уныло посмотрел на него Хайд.— Но ты не знаешь, как она будет действовать, если перестанет ею быть?
— С обезумевшим Стаффой? Я ни на что не рассчитываю. Все сделают кванты. Или мы потеряем еще одну возможность.
— А вдруг он машина?— осенило Хайда.
Бруен подавил дрожь:
— Не думай так. Не сейчас. Смени тему. А не то эта мысль будет подтачивать тебя. И сведет в могилу.