ный метод расположения резиденций у некоторых сект — в заселенном доме, в работающей школе или больнице, в здании, где много детей и женщин. Это давало какую-то гарантию, что враги не пойдут на открытый штурм, побоятся покрошить невинные души. К тому же, никто так не замечал странных людей, как матери и дети. По их поведению, как по поведению вспугнутых с веток птиц, можно понять многое из того, что творится вокруг.
Волков не собирался штурмовать старую школу. Не в его положении играть в крестоносца, взбирающегося на стены Иерусалима. Придется идти тихо, максимально долго стараться остаться неузнанным. Увы, подобных навыков не прививали старые Наставники в Школах, но с толикой мозгов все может получиться. Главное, рассчитать все верно.
Как ни странно, основную проблему для опытного религера представлял охранник, сидящий в стеклянной будке на входе у калитки. Несмотря на довольно условный забор, пусть и высотой в два метра, но удобный для того, чтобы перелезть, идти таким путем было нельзя. Школа располагалась в центре большого двора, сжатого с обеих сторон длинными высотками и отлично просматривалась гуляющими жильцами и случайными прохожими. К тому же, Волков заметил несколько камер, расположенных на углах здания. Нужно думать, что если их не просматривает охранник, то уж точно инспектируют члены секты. То есть, остается самый неудобный путь — через калитку, мимо сторожа. И только так.
Конечно, можно дождаться ночи, когда первый этаж опустеет и из двора уберутся по своим квартирам люди. Но время, судя по всему, не ждет, а лишних пяти-шести часов может и не быть. Город лихорадило, религер то и дело ощущал отголоски используемых Даров. Так что, до ночи может произойти что-то непоправимое. Он просто обязан если не найти Калину до Схода, то хотя бы узнать, где и когда собираются Старшие.
Илияс остался ждать в машине на стоянке за углом. Парень оказался действительно способным и без труда скрывал «куполом» Егора, даже не видя его. Впрочем, Волков не обольщался — иной помощи, в случае чего, от бланцы ждать не приходилось, он ни на мизинец не сделает больше, чем от него требовала договоренность с Агнией.
Егор подошел чуть ближе к забору, закурил. Некоторое время наблюдал то за охранником, то за безжизненно висящими плотными шторами на втором этаже, в вотчине Калины.
Охранником оказался маленький старичок со щеткой усов и живыми маленькими глазками. Типовой сторож, дотошный и памятливый.
Все входящие и выходящие через калитку пользовались электронными карточками-пропусками, которые открывали дверь на пружине. Те, у кого карточки не было, долго и продолжительно общались с охранником, ожидая, пока он позвонит по красному телефону к ожидающим визита хозяевам. Получив одобрение, сторож выписывал пропуск, который после забирал обратно.
В общем, на дурачка не проскочить.
Волков окинул взглядом местность. Обычный двор — качели, скамейки, стоянка.
Стоп. А вот это может сработать.
Буквально в нескольких шагах от будки стояла припаркованная иномарка с любовно протертыми дисками. Что, если незаметно вызвать срабатывание сигнализации? Быть может, охранник отвлечется? Выйдет из будки? И тогда появится шанс увязаться за кем-нибудь и прошмыгнуть внутрь?
Егор закрутил головой, высматривая идущих в здание школы людей. Главное не упустить момент!
Некоторое время, как назло, никто не собирался входить в калитку. Религер несколько раз менял позиции, стараясь не мозолить глаза возможным наблюдателям из окон. Нашел хороший булыжник, который теперь нервно гладил в кармане куртки.
Время шло, но никто не спешил в секции и кружки.
Но вот, когда одноглазый уже начал придумывать альтернативные пути проникновения, из-за угла вырулила дородная мамаша в необъятном плаще, держащая за руку упирающееся чадо. Пухлощекий мальчик, насупившись, стоически переносил скоростную гонку за мамой, был похож на попавшего в плен, но не сдавшего своих партизана.
Судя по вектору движения, их путь лежал как раз в школу.
«За этими не только я, но и еще два-три человека прошмыгнут», — заметил Егор, — «Теперь бы только не облажаться».
Мамаша приближалась со скоростью литерного поезда, отдувалась и рассерженно пыхтела, словно настоящий паровоз. Мальчик-прицеп цеплялся ботинками за асфальт и желал свободы.
Егор сжал камень в кармане, примериваясь взглядом к расстоянию броска.
Только бы сработало, а то ведь охранник может и не отвлечься.
Женщина поравнялась с ним, не обращая внимание на невзрачного мужчину с повязкой на глазу, протопала мимо.
Волков потащил камень из кармана, разворачиваясь в сторону машины…
— Милок, — раздался из-за спины дребезжащий старческий голос, и кто-то подергал его за рукав, мягко, но настойчиво. — Милок, подсоби.
Чертыхнувшись сквозь зубы, Егор оглянулся. Чтобы увидеть собеседника, ему пришлось опустить голову.
Перед ним стояла сухонькая старушка, низенькая, со сморщенным, как сушеная слива, лицом. Старая вязанная шапочка, затертая, но аккуратно залатанная куртка с подстежкой из искусственного меха, стоптанные ботинки с калошами. У ног — две огромные матерчатые сумки, битком набитые чем-то тяжелым, угловатым.
— Милок, — старушка положила руку на грудь и с присвистом выдохнула. — Уф, уморилась… Ты кого-то тут ждешь? Жану или рябенка?
— Жену, — Волков бросил быстрый взгляд на калитку, в которую уже заходили женщина с ребенком, с досадой покачал головой.
— А я тебя давно заприметила, еще когда в магазин шла, — старушка поправила под горлом завязки шапки, хитро прищурилась. — А чего так долго стоишь-то?
Волков пожал плечами, мысленно стараясь подобрать нужный ответ.
— Нашкодил что-ли? — старушка заговорчески подмигнула. — Мириться пришел?
— Типа того, — как можно виноватей улыбнулся религер, хватаясь за предложенную версию. — А тебе, бабуля, куда сумки-то донести?
— Дык туды и несу, — старушка указала пальцем в сторону школы. — Я уборщицей работаю.
— А чего так нагрузили?
— Так это ж, денег начальница дала, говорит: «Вот тебе, Митревна, на химию и на тряпки. Купи что нужно». А я говорю: «Как так тряпки покупать! Я свои принесу! Нечего делать еще, как на тряпки деньги тратить!».
— Угу, — с участием кивнул Егор, боковым зрением наблюдая за охранником.
— Дык я бы деньги могла себе взять, а тряпок вон, из дому принести. Но я воспитана не так, не могу чужое в карман класть. Вот, накупила на все. И чек есть. Тут и все, и порошок, и губки, и тряпки эти новые, модные. Только тяжело, устала. Поможешь донести? А и позвать то больше некого, все по делам спешат.
Волков заметил, что охранник смотрит в их сторону, хмурится. Этого еще не хватало!
— Конечно помогу! — он подхватил действительно увесистые сумки, подставил старушке локоть, за который она ухватилась. — Ох, как вы такие тяжести то таскаете!
— Я привычная, — заулыбалась старушка. — Кстати, у тебя жана то где? Я почти всех так-то знаю. Работает или на курсы пришла?
— На курсы, — улыбнулся в ответ Волков. — Вон, вроде бы их окна горят.
Он неопределенно мотнул в сторону школы.
— А, это эти, — старушка сморщилась, словно от зубной боли, вспоминая слово. — Которые косметику распространяют?
Волков закивал. Калитка приближалась, охранник смотрел пристально и, кажется, не мигая.
— Только вот меня охранник не пустит, — доверительно прошептал Егор. — У меня пропуска нет, а жена еще злится, видеть не хочет.
— Не боись, — успокоила его старушка и выпятила грудь. — Прорвемся. Что я, не понимаю — дело молодое, ссоритесь-миритесь. Тут промедлять нельзя, а то вся жизнь в обидах пролетит.
— Это точно, — поддакнул Егор.
Когда до решетчатой двери с массивной пластиной магнитного замка остались считанные шаги, охранник решительно поднялся со своего места и, отодвинув в сторону стеклянную форточку, спросил:
— Митривна, ты чего это тащишь?
— Чего надо тащу, — независимо ответила старушка. — Химию, порошки, мыло жидкое. По Валентины Ивановны заказу.
— Помочь?
— Да сиди уже, тебе ж уходить из твоей конуры нельзя. Я вон, племянничка попросила поднести.
Волков дружелюбно оскалился и кивнул охраннику. Тот смерил его взглядом, с подозрением спросил:
— А чего это твой племянник битый час тут ошивается? Я его давно заприметил.
— Так меня ждал! — резонно ответила старушка. — И вообще, Палыч, хватит тут в шпионов играть. Открывай ворота, у меня работа стоит.
— Проходите, — охранник ткнул пальцем в кнопку возле телефона. — Только не забудь сегодня ключи от раздевалки сдать. А то в прошлый раз ругались.
— Ладно, ладно, — отмахнулась старушка.
Егор еще раз улыбнулся Палычу, галантно пропустил вперед себя бабушку и протиснулся с сумками следом. Они пересекли небольшой двор, завернули за угол.
— Я с черного хода хожу, чтобы не топтать в холле, — пояснила старушка. — Я там покажу, как в коридор пройти.
«Возможно, вечер не так безнадежен», — мелькнуло у религера.
Несколько шагов — и они, минуя металлическую дверь, вошли в полумрак подсобного помещения.
— Вот, нам сюда, — пенсионерка толкнула неприметную дверь, за которой оказалась небольшая комната с метелками, ведрами и носилками. Пахнуло хлоркой и сырыми ветками.
— Ты ставь да иди, дальше я уж сама, — она хитро подмигнула. — Мирись, негоже такому хорошему мужику пропадать. Спасибо, что помог.
— Да не за что, бабуля, — улыбаясь, ответил Егор. — Как мне в коридор-то попасть.
— Так вона, прямо пройдешь, там двери двойные. Через них и попадешь в коридор. А там увидишь — вывеска большая, с цветочками. Туда тебе.
— Ага, ясненько, — Волков закивал, еще раз улыбнулся старушке. — Ну, до свидания.
— До свидания, — откликнулась пенсионерка, наклоняясь к сумкам. — Не заблудись.
Религер прошел темный участок короткого предбанника, мимо стендов с чьими-то пожелтевшими фотографиями, мимо рулоном сложенных стенгазет, мимо поломанных школьных стульев, поставленных друг на друга у стены. Потянул за небрежно покрашенную металлическую ручку старенькую деревянную дверь с пружиной, сощурился от ударившего в глаза света.