Еще читаем свидетельство тех лет: «Один итальянец, житель Рима, по профессии кондитер, побывав в русской церкви святого Антония на богослужении, был так тронут пением хора, что принес в подарок певчим целую груду пирожных»[30]. После А. Будкевича хором руководил, упоминавшийся выше Д. Грибановский, а вслед за ним австрийский монах Людвиг Пихлер (1915–2017), полюбивший русское церковное пение, ему принадлежит следующая характеристика: «Все эти прекрасные мелодии требуют при исполнении, кроме точности, также старания исполнителя передать молитву. Только тогда исполнитель раскроет слушателям глубокую молитвенность и духовную красоту, в них сокрытую»[31].
Далее в своем повествовании Ширяев рассказывает о книгах и библиотеке, сохранявших русскую память в Вечном Городе:
На полках библиотеки Руссикума много русских книг. Часть их попала сюда, будучи спасенной из Синодальной библиотеки при распродаже ее в розницу американским коллекционерам, любителям непонятных ценностей. Самые ценные из этой уцелевшей крупицы хранятся не в самой библиотеке, а в келье древнего старца, философа и богослова отца Станислава Тышкевича. Я был у него и мы бережно перелистывали пожелтевшие листы крупной густой славянской печати, узорной вязи полууставной рукописи. В углу кельи темнел скорбный лик Спаса, а под Ним светилась желтеньким огоньком самая простая стеклянная – какие в каждой избе бывали – неугасимая лампадка… Где видел я ее, – вот такую, – в последний раз? Где?
В темных глубинах памяти всплывают неясные тени черных елей под усыпанным бледными звездами небом, в дебре далекого северного острова; окно землянки последнего еще жившего в ней схимника Земли Русской, огонек такой же, совсем такой же лампады под таким же темным ликом Спаса. Сам я смотрю сквозь окно, не смея взойти… Я вижу только темную тень инока, склоненного перед Неугасимым Светочем, и его белую бороду, спадающую на грудь из-под схимничьего клобука…
Я стряхиваю туман видений. Не надо! Ведь я же в Риме… а не там… не на Соловках… Передо мной белая борода отца Станислава. Над ним – лик Спаса, со светящейся бледным огоньком неугасимой лампадой.
– Братья?[32]
Описанный Ширяевым старец Станислав Михайлович Тышкевич (Stanislas Tyszkiewicz; 1887–1962), он же иеросхимонах Евлампий – личность знаменательная для понимания всего того, что сделало издательство «Жизнь с Богом». Это один из плодовитых деятелей русской религиозной книжной культуры диаспоры начала и середины XX в., библиофил, писатель и журналист, организатор библиотечного и издательского дела, его коллекцию древних православных и редких славянских и русских книг видел в «Руссикуме» Б. Ширяев. Он долгие годы был официальным цензором издательства, так что опубликованные Борисом Николаевичем в Брюсселе книги прошли цензуру о. Тышкевича. Граф Станислав родился в фамильном имении близ Полтавы, учился в Инсбруке. Во время Первой мировой войны помогал пленным и раненым русским солдатам, в 1915 г. рукоположен в священники, с 1920 г. был в Константинополе, работал среди русских беженцев, был среди тех, кто в 1921 г. основал «Комитет для образования русских детей», позднее вошедший в историю, как интернат св. Георгия. С 1924 г. о. Тышкевич жил в Париже, где общался с представителями русской эмиграции, с элитой русской религиозной мысли в диаспоре – протоиереями Сергием Булгаковым, Георгием Флоровским, Василием Зеньковским, философом Николаем Бердяевым. С 1931 г. иеромонах Станислав жил и работал в Риме. Он состоял в переписке со многими известными деятелями Русского Зарубежья, например, это православный настоятель в Лозанне, протоиерей Игорь Троянов (1900–1976), наблюдатель на Втором Ватиканском соборе от Русской Православной Церкви Заграницей. Другой его адресат – парижский настоятель митрофорный протопресвитер Павел Гречишкин (1898–1965).
В римский период творчества и в общении со многими из вышеперечисленных лиц, определяются политические взгляды Б. Ширяева, проявляется твердая патриотическая позиция, оттачивается его публицистический дар. Основанный им в 1946 г. журнал «Русский клич» ставивший своей целью объединение русских людей в тяжелых условиях эмиграции, постепенно стал своеобразным литературно-художественным центром. Он издавался в условиях беженского лагеря, русские беженцы были также его авторами и читателями.
Последнее произведение Бориса Николаевича Ширяева также может свидетельствовать о связях писателя с интеллектуальным центром русской эмиграции, каковым было брюссельское издательство «Жизнь с Богом». Именно здесь в 1960 г. вышла эта его последняя, посмертная книга «Религиозные мотивы в русской поэзии», теперь впервые представляемая у него на родине.
Сотрудничество с Брюсселем имело еще одно приложение: здесь при регулярно организовывались и проводились съезды русского апостолата. На съездах собирались миряне и священники, читали рефераты и лекции, совместно участвовали в богослужениях. Активным участниками съездов был и Б.Н. Ширяев – мы видим его на фотографии среди участников; периодика публикует его доклады на съездах и т. д.
Итальянские архивы способны помочь нашему интересу к творчеству Ширяева. Так, например, в коллекция документов, связанных с работой русскоязычного брюссельского издательства «Жизнь с Богом» с 2000 г. хранящаяся в архиве Фонда «Христианская Россия» на вилле Бетти Амбивери в городе Сериате (провинция Бергамо) под Миланом, содержится неопубликованный доклад Ширяева о святом князе Владимире (см. ниже).
Любопытно, что книги писателя, вышедшие в Аргентине, США и Мюнхене, также были изданы в кругах близких к этому русскому религиозному движению в диаспоре. Книга «Ди-Пи в Италии» (1952), изданная в издательстве «Наша Страна», была напечатана в типография «Salguero», специально созданной для печати издательства «За правду!» с одноименной газетой «За правду: Орган Русского Христианского Возрождения» при институте Русской культуры в Буэнос-Айресе, руководимые Ф. де Режисом. Другие книги Ширяева «Я – человек русский!» и «Светильники Русской Земли» (1953) также напечатаны миссией иезуитов, работавших среди русских эмигрантов в Буэнос-Айресе.
Книга «Неугасимая лампада» (1954) подготовлена к печати в центре им. Владимира Соловьева Фордамского католического университета в Нью-Йорке. Это был известный научный институт и аналитический центр по вопросам славистики, русистики, советологии в США. Центр издавал литературу о русской и западноевропейской духовности, богословию и философии, а также выпускал свой Бюллетень. Из шестнадцати известных нам изданий, вышедших на русском языке, четырнадцать принадлежат русским авторам.
Книга «К проблеме интеллигенции СССР» (1955) выпушена в Мюнхене при поддержке редакции газеты «Русская идея», которой руководил австро-чешский священник иезуит Феофил Горачек (Bohumil Horacek; 1913–1984). Он имел богатый опыт работы с русскими, с 1940 г. был вице-ректором семинарии в Дубно в проекте «Неоуния» в Восточной Польше. В период Второй мировой войны был на временно оккупированной советской территории, неоднократно арестовывался Гестапо. С 1946 г. – в Риме, работал с русскими Ди-Пи, с 1954 по 1961 гг. – ректор «Руссикума», один из инициаторов создания русского Успенского женского монастыря в Риме. Основатель и издатель журнала «Notizie russe» и газеты «Русская идея», в сотрудничестве с Д.И. Грибановским участвовал в издании различных книг на русском языке в Мюнхене. В 1963 г. привлечен к работе Второго Ватиканского собора как эксперт. В Мюнхене также жила и работала Надежда Александровна Теодорович (Абрамова) (1907–1979), также принимавшая вместе с Ширяевым участие в брюссельских съездах.
Здесь же в Брюсселе, совместно с Альфонсианской библиотекой в Лувене, издавался, неизвестный в России и малодоступный теперь, бюллетень «Россия и Вселенская Церковь», в одном из номеров которого читаем о выступлении Ширяева на съезде 1956 г.:
В своем вступительном слове он рассказал о своем жизненном пути… Первые религиозные впечатления… <он> получил от старушки няни, неграмотной простой женщины, но преисполненной веры и любви. Вторым этапом его религиозного развития можно считать московский университет. Курс философии Ширяев проходил у проф. Е.Н. Трубецкого, друга и ученика В.С. Соловьева… Историю преподавал проф. В.О. Ключевский, убежденный православный, но не византиец.
Чтение Лескова также оказало влияние на религиозное мировоззрение Б. Ширяева. Читая его, он уяснил себе значение христианской любви, без которой невозможно творческое христианство, и жизненной правды, которую так ценит русский народ.
Соловецкая каторга была также для Ширяева поворотным пунктом[33].
На следующий день, 29 июля состоялось празднование Дня русской культуры, но котором с утра была церковная служба и во второй половине дня прозвучал второй доклад Б. Ширяева «“Христианская Россия” – историческая панорама в слове и поэзии»[34].
Протокол вечернего заседания 28 июля 1956 г. зафиксировал мнение Ширяева в ответ на просьбу Посновой высказаться относительно будущих изданий «Жизни с Богом»:
Б.Н. Ширяев советует включить в издания жития святых, но избегать описание их в елейной форме. Надо показать людям, что святые живут среди нас, что каждый может быть святым. Издание «Светильники земли русской» разошлись целиком; это является несомненным доказательством, что люди подобные произведения читают. Кроме того, посредством изданий надо внушить людям мысль о необходимости постоянной молитвы. Не редкое посещение церкви, но постоянная молитва – залог жизни с Богом[35].
Пространство Зарубежной России стало уникальным явлением. Подобно тому, как византинисты порой говорят, что Россия – это Византия после Византии (т. е. ее импульс развился глубже и шире), так и такая интеллектуальная планета, как Русское Зарубежье, открывая свои новые белые пятна, проецирует будущее, во многом предвосхищая и создавая перспективы многополярного спектра русского присутствия в мире будущего, дает пищу пытливому уму, опираясь на уроки прошлого. «Вы с Графской пристани увезли память о лучших годах вашей жизни, а мы, сквозь все наши проволочные заграждения, память о муке, страдании, нищете, тесноте, унижениях тащили. Мы эту память волокли, а она нас под зад толкала. Для вас Европа разом стала минусом, а для нас даже эта мусорная куча ировская, все-таки, плюсом»