«Народное православие» в городе и деревне: священник и ожидания паствы (религиозные праздники в 2001–2004 годах)
Подходы, методы и материалы
По православному канону в церемонии религиозного праздника, в том числе и праздника на почитаемой святыне, ведущая роль отводится священнослужителю. В России до 1990-х годов – времени распада политической и социально-экономической системы – православная церковь была поставлена в такие условия, что церковные служители не могли принимать участие в повседневной жизни верующих и исполнять свои обязанности на религиозных праздниках. Верующие за это время привыкли обходиться без них.
Когда в начале 1990-х годов у официальной православной церкви появилась возможность восстановить контроль над религиозной жизнью верующих, она столкнулась с рядом проблем, вызванных «конфликтом» между официальным православием и его народным вариантом. С одной стороны, у большинства верующих не вызывала сомнения «православность» бытующих и привычных им религиозных практик. С другой стороны, установившиеся в советский период практики почитания не всегда вписываются в рамки, принятые официальной православной церковью относительно почитания местных святынь.
Несмотря на то что в последнее время появилось заметное количество работ, посвященных проблематике народной религиозности, правильно замечание А. Лаврова: «Остается еще много вопросов, от ответа на которые зависит дальнейшая судьба „народного православия^)1. Соглашусь с тем, что, прежде всего, «весь комплекс недоразумений и смыслов, пересекающихся в понятии „народный“, связан с противопоставлением народа и интеллигенции»2. Такое противопоставление, как правило, приводит к тому, что «народную религию» представляют как «народное суеверие» или «более низкие формы верований». Происходит это потому, что, как предполагают исследователи, «народную религию» можно понять только с точки зрения элиты. В связи с этим мне представляется справедливым принципиальное утверждение П. Брауна, который считает, что ошибочна уверенность ученых в том, что неспособность следовать руководству элиты всегда связана с непременной ограниченностью «простого народа». Эта «неспособность» может быть вызвана обоснованностью и осмысленностью самого «народного» верования3.
Признавая наличие недоразумений в противопоставлении «народа» и «интеллигенции», А. Лавров все же склоняется к тому, чтобы отделять «народное православие» от «религии знати»4. Отмечу, что такой подход характерен для большинства исследований по народной религиозности. Они, как правило, направлены на изучение либо религиозной жизни в историческом прошлом, когда как само собой разумеющееся предполагается существование непреодолимого зазора между представителями духовенства и элиты и обычными людьми5. Если же исследования посвящены современности, то в основном речь идет о религиозной жизни сельских жителей, которым долгое время была недоступна православная церковная культура и чей уровень образования в лучшем случае ограничивается начальной школой. Своим выбором целевой группы исследователи словно признают, что религиозность сельских жителей и есть «народное православие».
Мне кажется, что представленное даже в выборе изучаемых групп разделение религиозности образованных людей и необразованных («народа») не приближает нас к пониманию специфики «народного православия» среди «обычных верующих» вообще: и образованных и необразованных, и горожан и сельских жителей. На мой взгляд, нельзя говорить о «народной религиозности» и при этом ограничиваться рамками одной-двух социальных групп. Думается, что анализ взаимодействия большей части верующих – невоцерковленного большинства (как грамотных, так и неграмотных, горожан и деревенских) с представителями церковной институции, претендующей на обладание авторитетным знанием, – поможет нам наметить основные черты «народного православия». Исследователи религиозности в сельской Англии пришли к похожему выводу: они считают, что определять степень религиозности людей следует, учитывая посещение церкви, членство в церкви, т. е. взаимодействие с религиозной институцией6. Безусловно, чтобы выявить специфику народного знания, это взаимодействие необходимо рассматривать с учетом всех социальных факторов (уровень образования, место проживания, включенность в церковную культуру и пр.), при этом не разделяя религиозность крестьян и горожан на «народное православие» и религиозную жизнь элиты, но рассматривая их как параллельные, равноправные варианты.
Думается, что именно церемония религиозного праздника является наиболее показательным контекстом для того, чтобы выявить религиозность разных групп. В эти дни священству отводится ключевая роль. Кроме того, в праздники святыню посещают различные группы верующих, которые рассчитывают на контакт со святыней и ожидают решения своих проблем с большей вероятностью7.
Поклонение почитаемому месту связано с определенным праздничным днем (реже – двумя или тремя), эти дни отмечались крестьянами и горожанами согласно обычаю, сложившемуся до возобновления церковной церемонии празднования (посещение святыни, вотивные приношения и пр.). По определению А.А. Панченко, праздник местной святыни – это «особый временной отрезок, ежегодно открывающий общине широкие возможности для контакта с сакральным миром, для обращения к тому или иному святому»8. Думается, однако, что после того, как священство стало принимать участие в празднике, изменилась не только церемония празднования, но и его значение для верующих.
В настоящее время религиозная жизнь города и деревни имеет существенное различие. Оно состоит в том, насколько доступны верующим церковь и священник и насколько близко находится почитаемая святыня от храма в городе и деревне (не будем останавливаться на таких известных различиях, как демографическая ситуация, образовательный уровень населения и пр.).
Часовня Ксении Блаженной, например, расположена на территории Смоленского кладбища в Санкт-Петербурге, где есть и действующая церковь. Таким образом, святыня и то, что происходит около нее, находится под постоянным наблюдением нескольких церковнослужителей и храмовых служащих. В ведении же деревенского священника, как правило, находится приход, состоящий из нескольких деревень. Священник живет либо в районном центре, либо в селе, деревне, в которой сохранилась церковь, где он может служить. При этом священников крайне мало, и им приходится окормлять большие по размеру приходы. На весь Мошенской район Новгородской области приходится один священник, который живет в районном центре Мошенском и там же служит. Все святыни этого района расположены на значительном расстоянии от Мошенского. Подобная ситуация не является исключением: все деревенские святыни, рассматриваемые в настоящей работе, находятся в отдалении от действующей церкви и места проживания священника. Он приезжает к святыне на ее праздник, иногда еще на такие церковные праздники, как Крещение, Рождество, а некоторые святыни вообще не посещает.
Здесь важно отметить следующие обстоятельства, которые существенны для понимания того, как складывается взаимодействие священства и верующих в современной деревне и городе. Во-первых, в церемонии праздника святыни священнику отводится ключевая роль (это должно быть актуально как для города, так и для деревни), во-вторых, для самого священника и для большинства верующих в деревне праздник – это практически единственная возможность взаимодействия, в городе же священник более доступен верующему. В-третьих, большая часть современного клира – это представители городской интеллигенции, которые получили сан на первой волне постперестроечного «возрождения православия» и религиозного энтузиазма. Большинство из них получили посвящение, так и не закончив семинарию. Думается, что в качестве одной из своих задач служения в деревне они видели просвещение «темного» народа, который, по их мнению, за долгое время провозглашенного в стране атеизма утратил знание о православных обычаях9. С городом ситуация сложнее, поскольку авторитет современного священника для большей части горожан является спорным. Священники, служившие еще в советское время, не вызывают доверия, поскольку существует расхожее мнение об их сотрудничестве с КГБ. Священники постперестроечного времени не так давно были обычными гражданами, для многих прихожан не секрет, кем в прошлом был их батюшка. Как представляется, невоцерковленные горожане видят в таком священнослужителе «одного из своих», поэтому его просветительская деятельность среди них затруднительна.
Обратившись к материалам по праздникам на почитаемых объектах, хотелось бы ответить на следующие вопросы: как в сложившихся условиях осуществляется взаимодействие церковных служителей и верующих, в чем специфика этого взаимодействия, если сравнивать город и деревню; как влияет «вмешательство» церкви на сложившуюся практику празднования? Думается, что ответы на эти вопросы помогут приблизиться к пониманию того, существует ли принципиальное отличие в религиозности горожанина и жителя деревни, если да, то в чем оно состоит.
Прежде чем перейти непосредственно к материалу, важным кажется остановиться на том, о каком именно жителе деревни и города здесь пойдет речь. На религиозный праздник как в город, так и в деревню приходят люди, которых можно объединить в различные группы10. Что касается деревни, то здесь, по моим наблюдениям, среди современных посетителей святынь выделяются следующие группы: священник со своим клиром (в основном живут в отдалении от святыни), приезжие паломники и дачники (как правило, воцерковленные горожане) и местные жители (как из близлежащей деревни, так и окрестных). В отношении деревенского религиозного праздника меня интересует в большей степени именно последняя группа.
Что же касается города, то посетителей выбранного нами объекта – часовни бл. Ксении – можно разделить на следующие группы. Первая группа – это люди из прицерковного круга (среди них есть как горожане, так и приезжие паломники). Они осведомлены о позиции церковных служащих относительно правил и установлений и презентируют себя в качестве верующих, руководствующихся исключительно этой позицией, кроме того, они являются проводниками точки зрения священников среди остальных посетителей. Вторая группа – буферная, или промежуточная (в большей степени это горожане, но среди приезжих паломников, как правило, всегда существует определенное количество людей, которые также можно отнести к этой группе). Люди из данной группы в большинстве случаев знакомы с мнением церковных служащих, которое является для них авторитетным. Однако отношение промежуточной группы к тому, каким образом должно осуществляться почитание святой в праздник, во многом обусловлено тем, насколько широко известна позиция священства и подкрепляется ли она какими-либо действиями извне (организация пространства, контроль над известными местами хранения записок), т. е. зависит от внешних обстоятельств. Третья группа – это обычные посетители (в основном горожане). Меня в большей степени интересует последняя группа. Она представляет собой пассивное большинство из общего числа всех посетителей, приходящих к часовне. Если среди представителей прицерковного круга и буферной группы есть паломники из других городов и даже деревень, которые приезжают к православной святыне, то группу обычных посетителей составляют практически исключительно горожане. Это люди, которые не интересуются церковной жизнью, они не включены в церковную культуру, обращаются за помощью к Ксении Блаженной «по случаю»11.
Остановимся теперь подробнее на нашем материале. В основу настоящей работы положены результаты полевых исследований, которые проводились на Смоленском кладбище в Санкт-Петербурге в день памяти Ксении Блаженной (6 февраля) с 2002 по 2004 год, а также на праздниках почитаемых святынь в ряде северных деревень с 2001 по 2003 год. Для того чтобы получить общее представление об этих святынях, следует дать им короткое описание.
Культ Ксении Блаженной насчитывает около двухсот лет, при этом канонизирована она была лишь в 1988 году. Первое упоминание о ней относится к середине XIX века и представлено в виде анекдота в очерке Е.П. Гребенки (1845)12. Большие тиражи и многочисленные переиздания брошюр, посвященных Ксении Блаженной, а также заметное количество газетных публикаций о ней свидетельствуют о том, что один из всплесков массового интереса к местночтимой святой пришелся на рубеж XIX и XX веков. В это время на Смоленском кладбище кроме часовни Ксении Блаженной находилось еще три храма и пять часовен, служило больше десятка священнослужителей. Они могли контролировать происходящее у часовни, чтобы почитание местночтимой святой осуществлялось в соответствии с установлениями православной церкви: служились панихиды, приносились в дар иконы, лампады, полотенца, жертвовались деньги в казну церкви13. Некоторые священнослужители, например, писали статьи и являлись составителями брошюр, в которых разъяснялось, каким образом должно происходить почитание святыни14.
В советский период после того, как большинство церковных строений было закрыто и разобрано, на кладбище остались только церковь Смоленской Божией Матери и часовня Ксении Блаженной. После раскола православной церкви, произошедшего в 1922 году15, весь прежний причт был уволен от службы на кладбище, вместо него стали служить трое священнослужителей, которые имели мандаты Ленинградского епархиального управления. Часовню несколько раз закрывали, однако имеются документальные свидетельства о том, что горожане продолжали приходить к часовне и почитание святыни не прекращалось16.
На Смоленском кладбище, как и на всяком другом, существует «внутренняя» топография: в ряду почитаемых святынь оказываются объекты, которые расположены рядом с часовней Ксении Блаженной и которые информанты в своих рассказах так или иначе связывают со святой. К их числу относится место, где святая молилась (захоронение около мозаичной иконы Спаса Вседержителя), могилы людей, которые, по представлениям паломников, имели отношение к Ксении Блаженной. Например, могилы блаженных Ирины и Анны, которых информанты определяют либо как «подружек Ксении», либо как ее «сестер». К этим объектам относится также могила блаженного Григория, которого, по рассказам посетителей часовни, Ксения спасла от пьянства, и некоторые другие. Как верно отметила А.В. Тарабукина, «в большинстве случаев в святых местах существует еще несколько „дочерних“ святынь, которые подобны главным»17, и Смоленское кладбище не является исключением. Для обозначения таких объектов будет использоваться термин «дочерние святыни».
Что касается деревенского материала, то в работе используются материалы по следующим сельским святыням. Это прежде всего святые колодцы – святыни, которые распространены на Северо-Западе России: родник Аграфены Купальницы в д. Дерягино (праздник – 6 июля), колодец Тихвинской Божьей Матери в д. Фалалеево (праздник – 9 июля; оба источника находятся на территории Мошенского р-на); также колодец в д. Серафимовка Боровичского района (праздник – десятая пятница по Пасхе). На севере Боровичского района около д. Зихново находится урочище Забудущи, памятным днем которого является девятая пятница после Пасхи. На территории этого же района у д. Миголощи имеется еще одно довольно известное почитаемое место – «Марк Пустынник», его праздник – Сборощо, отмечается в девятое воскресенье по Пасхе18. Крупным праздником в Шимском р-не Новгородской области считается день святых отроков Иоанна и Иакова, его день – 7 июля. Местные жители, а также паломники приходят в этот день к могиле отроков, которая находится в склепе полуразрушенной церкви в д. Менюша.
По преданию, гробики с их телами были обнаружены охотником на одном из озер неподалеку от д. Старое Веретье. Озеро входит в топографию этой святыни и также посещается верующими19. Праздник сельской святыни, которую крестьяне называют Пещерка, отмечается в шестую пятницу после Пасхи. Эта святыня расположена у д. Трутнево Гдовского района Псковской области20.
Характерные черты праздников в деревне и городе
Для того чтобы выяснить, как осуществляется взаимодействие священства и определенных групп верующих во время религиозного праздника, я возьму за основу схему церемонии, которую выделил А.А. Панченко21. Она была актуальна для празднования памятных дней почитаемых святынь до того, как советская власть стала проводить репрессивные меры в отношении православной церкви.
Утром праздничного дня жители деревни (группы деревень, прихода) собирались в определенном месте и шли крестным ходом (с чтимой иконой) к святыне. При приближении к ней могли совершаться обряды, обозначавшие границу между святым, сакральным и повседневным, профанным, – пролезание под иконой и т. п. После краткого богослужения собравшиеся оставляли в почитаемом месте свои «заветы» (одежду, тканые изделия, продукты, монеты), обливались святой водой, обходили (обползали) вокруг святыни. Затем, забрав с собой те или иные «святости» (воду, кору, песок), они возвращались в деревню – также крестным ходом. На обратном пути богомольцы могли вновь пролезать под чтимой иконой22. Отталкиваясь от этой схемы, попытаемся ответить на интересующие нас вопросы в отношении каждого этапа церемонии праздника.
Крестный ход. Состоится или нет в деревне крестный ход к святыне, зависит от степени энтузиазма священника. Так, например, в Псковской области о. Константин с 1990 года в шестую пятницу после Пасхи организует крестный ход от д. Кунестье до д. Трутнево, около которой находится Пещерка, а это расстояние в и км. В 2002 году на праздник в течение всего дня шел дождь и было холодно, однако это не остановило ни священника, ни верующих в их желании идти крестным ходом до святыни. Только незначительное количество людей (в основном это были приехавшие на автобусах паломники) воспользовались возможностью часть пути проехать на автобусе. О. Михаил, священник Боровичского района, также совершает крестный ход в девятую пятницу после Пасхи от церкви, которая находится в д. Миголощи, до могилы Марка. Это не так далеко – где-то около 2 км. Из д. Менюша священники не ходят крестным ходом на Святое озеро, как, по воспоминаниям местных жителей, это бывало раньше.
Информант:.. Святое озеро, туда вот в Иванов день вот в этот праздник туда столько ходит народу, раньше даже туда вот крестный ход ходил, вот этих отроков носили (имеется в виду икона с изображением Иоанна и Иакова. – О.Ф.). Ведь сейчас мало стало.
Собиратель: Это когда?
Информант: После войны, после войны столько народу приходило сюда, ой, ужас, отовсюду, приезжали на машинах, пешком, шли богомольцы – очень много. И вот крестный ход туда ходил (ЕУ-Шимск-03 ПФ-13,14июля 2003 года, д. Менюша, Потапова [Анишина] Евдокия Семеновна 1923 г.р. ур. д. Теребутицы, Шимский р-он)23.
Путь до озера довольно тяжелый, около двух километров нужно пройти по болоту. В настоящее время священники обходят крестным ходом церковь, в которой находится склеп с могилой отроков. Крестьян и приезжих паломников тем не менее не пугает трудность маршрута, и они самостоятельно добираются до святыни.
В Санкт-Петербурге на Смоленском кладбище в праздник 6 февраля собирается очень много людей, они занимают очередь в часовню с пяти утра. Как правило, все дорожки, ведущие к зданию часовни, заняты верующими. Они стоят в очереди в часовню, или в лавку, из которой торгуют свечами, иконами, лампадным маслом и пр. В 2001 году священники предприняли попытку обойти часовню крестным ходом, однако из-за большого скопления людей крестный ход не состоялся. Теперь в 12 часов, после того как заканчивается служба в церкви, священники идут от церкви Смоленской иконы Божией Матери до часовни, чтобы отслужить в ней праздничный молебен. Возглавляет шествие (это именно так внушительно и выглядит: хоругви, иконы и пр.), как правило, группа около двадцати человек: священники кладбища и священнослужители из других приходов, которые специально приезжают на праздник, служки с хоругвями и иконами, иногда приезжает митрополит (в 2004 году). В этой группе всегда присутствуют также и светские лица: респектабельного вида мужчины со спутницами и охраной. Посетители кладбища воспринимают этот проход как обычный крестный ход и пытаются к нему присоединиться. В результате люди теряют очередь, возникает давка.
Собиратель: Так, наверное, можно найти свою очередь… (разговор с женщиной, которая потеряла свою очередь из-за крестного хода. – О.Ф.)
Информант: Люди все так смешалися.
Собиратель: Так а думали, что пройдут с митрополитом туда?
Информант: Ну задние-то шли за ним следом, и народ все перемешались. <.. >
Собиратель: А вы каждый год сюда приходите?
Информант: Ну стараемся, дак вот, видите, как народу стало много. Теперь сюда надо рано-рано приезжать, чтобы попасть (архив автора, цифровая запись. DS 238, 6 февраля 2004 года, Смоленское кладбище, Галина Егоровна, около 50 лет).
Милиционеры, которые дежурят в этот день на кладбище, во время молебна пытаются установить порядок, но это вызывает еще большее возмущение, тем более что они перекрывают доступ в часовню для обычных посетителей. При этом верующие видят, что в часовню вместе со священниками проходят люди, которые «в очередь не стояли».
Отметим, что своеобразный «альтернативный» крестный ход на кладбище все же существует. Практически в течение всего дня можно видеть, как непрерывная цепочка из людей идет супротив солонь вокруг часовни, некоторые из них несут свечи, икону Ксении Блаженной, поют, читают акафист или молятся.
Молебен. Праздничный молебен, который служит священник у деревенской святыни, судя по имеющемуся материалу, вызывает у крестьян двоякое отношение. С одной стороны, к самой службе местные жители, как правило, не проявляют особого интереса. Молебен обычно выстаивают приезжие паломники, дачники. Местные жители, в основном, отстояв несколько минут, идут заниматься своими делами. На Забудущах, например, неподалеку от колодца, около которого священник служил, находится кладбище. Девятая пятница после Пасхи для многих является поминальным днем, поэтому довольно заметная часть людей, пришедших на праздник, сидела практически весь молебен у могил родственников и поминала их.
Собиратель: А вот зачем ходят-то туда (на Забудущи. – О.Ф.)?
Информант: А туда ходят… там похоронены родители у кого. У меня там никого не похоронено. Я не хожу туда (ЕУ-Борович-02 ПФ-2,3 февраля 2002 года, д. Кончанское, Никифорова Прасковья Павловна, 1922 г. р., ур. д. Спасово, Хвойнинский р-на).
У Пещерки во время молебна люди набирали воду, ходили к малым пещеркам, общались; в Менюше во время службы некоторые сходили на озеро за святой водой, кто-то спускался в склеп к могилам отроков.
Собиратель: А на озеро вы не знаете, не ходили? (запись сделана во время крестного хода. – О.Ф.)
Информант: Я на озеро давно не хожу, у меня ноги не позволят. А ходят сегодня. Собиратель: Пойдут сегодня?
Информант: Так уже там народу уйма была, мы уже и воду озерную пили. Собиратель: Да, принесли вам?
Информант: Вот сюда пришел парень, в бутылке принес, и нам дал поглотать всем, своим-то.
Собиратель: Во время службы?
Информант: Да, пить, пили мы.
Собиратель: Так это деревенские пошли туда на озеро?
Информант: Деревенские, и чужие там, приезжие идут.
Собиратель: Во время службы, а чего не в храме?
Информант: Не в храм, а туда на озеро пошли (ЕУ-Шимск-03 ПФ-03, 7 июля 2003 года, д. Менюша, Феофанова Зоя Андреевна, 1935 г.р., ур. д. Старое Веретье).
Здесь отмечу, что религиозный праздник в деревне для жителей окрестных деревень – это редкая возможность встретиться, т. е. он выполняет консолидирующую функцию. Зачастую это оказывается важнее, чем участие в праздничной службе целиком. Они (местные жители) присутствуют скорее как сторонние наблюдатели.
С другой стороны, тот факт, что священник приезжает в их деревню к святыне на праздник, для местных жителей, безусловно, значим, и они ждут, когда он приедет. В 2002 году, например, священник должен был приехать в д. Серафимовку на праздник девятой пятницы к 13 часам. Местные жители знали об этом, и хотя многие уже сходили к колодцу утром, как обычно, они пришли к святыне и в 13 часов: «Да вот батюшка приедет святит. Освятит, потом здесь служит <…> Дак церковь-то не работает <…> А вот здесь остановится, и он начинает все молитвы читать».
Когда приезжает священник, то ему можно отдать заздравные и заупокойные записки, купить иконки, церковные книжки, т. е. выполнить самые обычные религиозные потребности:
Информант: (пауза) Там продают вот эти… церковное снабже… это, там, книжечки, эти крестики, всё. Ну, кому что надо тот всё покупает. Монашки продают (нрзб.) (ЕУ-Борович-02 ПФ-30,12 июля 2002 года, жительница д. Окладнево).
Большинство опрошенных крестьян говорили, что не ездят в церковь, потому что она находится далеко от их деревни. Приезд священника на праздник зачастую – единственная возможность встретиться с ним, и посещение такого праздника заменяет посещение церкви. Одна из информанток, например, дала завет поставить свечку, но не поехала для этого в церковь, а сходила на праздничную службу к источнику и отдала священнику деньги для свечи.
Собиратель: А вот вы сейчас в церковь ездите в Мошенское, бываете?
Информант: Не, не, не. Только что вот когда батюшка так приедет и все.
Собиратель: Но вы его знаете?
Информант: Я его знаю. Я тот раз была, дак я тоже была по завету. Я нынче зимой заболела, у меня получилось воспаление слюнной железы, у меня вот здесь так все распухло, так все болело. Два с половиной месяца. Я и в Боровичах лежала. А потом в Мошенском новгородские врачи были, я к новгородскому врачу пошла, женщина была, ну она сразу на операцию меня, мне операцию сделали все. У меня был дан такой завет, если я поправлюсь, то Николаю Чудотворцу и Пресвятой Богородице поставлю свечечку. Приехал в Троицу батюшко, это в Ивано… в Духов день. Троица третьего была, четвертого Духов день (праздник источника, который находится у д. Львово рядом с д. Устрека, в которой сейчас проживает информантка. – О.Ф.). Я подошла к батюшке, я говорю: «Батюшко, вот так и так вот, я должна это сделать, но в церковь-то мне не попасть. Я… я, – горю, – вот у меня такой завет». Он говорит: «Я поставлю». Ну я дала ему деньги, я дала двадцать рублей. Вот я говорю: «Десятка, – я горю, – на свечечки, а десятка пусть в пользу церквушки». Я говорю: «Я свой долг выполнила». Чтоб я, меня, я говорю, совесть не мучала, что я это не сделала. А завет такой у меня был. Я говорю: «Я только поправлюсь^ это сделаю» (ЕУ-Мошен-oi ПФ-19,19 июля 2001 года, д. Устрека, Дмитриева Мария Дмитриевна, 1934 г.р. ур. д. Дерягино).
Показательным в связи с этим является то обстоятельство, что люди берут воду из колодцев не после водосвятного молебна, когда она освящена, но зачастую и до него. В очередь за освященной водой в основном стоят паломники и дачники. Можно предположить, что более важным для местных жителей является не церемония «православного» праздника, во время которого освящается вода, а сам факт посещения священником деревни. Воду же можно набрать в любое время, местные жители считают, что она освящается в течение всего праздничного дня, а не только после молебна.
Значимость приездов священника подтверждается и тем, что его внимание к определенной святыне может изменить даже сложившиеся предпочтения крестьян относительно почитаемых объектов. В Мошенском районе имеется несколько колодцев. Чаще всего крестьяне в своих рассказах вспоминали колодец, расположенный у д. Дерягино – видимо, раньше он был одним из самых посещаемых. Сейчас колодец выглядит заброшенным, на праздник к нему не приходят, хотя, судя по вотивным приношениям, люди по пути на кладбище (рядом находится погост Платаново) заходят и на источник. Колодец у д. Фалалеево выглядит совершенно иначе, его не так давно обустроили по инициативе священника приглашенные им рабочие. Он всегда приезжает служить водосвятный молебен на праздник местной святыни – 9 июля (Тихвинской иконы Божией Матери), а праздники других колодцев может и пропустить, про некоторые просто не знает. Поскольку единственная церковь в районе находится далеко, то крестьяне окрестных деревень стараются не пропустить праздник этого источника. Показательно, что до этого фалалеевский колодец, по оценке местных жителей, ничем не выделялся среди прочих.
В городе же иная ситуация: верующие в любое время могут посетить близлежащий храм, чтобы поставить свечу, купить религиозную литературу, отдать записки, побеседовать со священнослужителем. Как представляется, для горожан и приезжих паломников важно участие в праздничном богослужении, посвященном Ксении Блаженной, само событие праздника, возможность именно в этот день обратиться к святой.
Тот факт, что 6 февраля к часовне выстраивается огромная очередь, свидетельствует о стремлении людей попасть внутрь именно в этот день, несмотря на то что для этого им нужно отстоять в ней несколько часов. После «крестного хода» из церкви в часовню для праздничного богослужения порядок очереди нарушается, возникает сумятица, давка, после чего многие теряют свое место в очереди и, соответственно, возможность попасть внутрь. Тем не менее люди, пришедшие на праздник, находят выход из этой ситуации – альтернативу посещению часовни, молебну, возможности приложиться к гробнице Ксении Блаженной. Так, в 2002 году с южной стороны часовни, противоположной входу, возник импровизированный алтарь: у стены была поставлена икона, образовалась очередь, чтобы поставить свечи, помолиться, оставить записку (то же самое происходило в 2003 и в 2004 годах). С разных сторон от часовни, как правило, после крестного хода люди стихийно организовывались в небольшие группы вокруг священника, сопровождающего паломников, или религиозных энтузиастов, и пели акафист Ксении Блаженной, к ним все время присоединялись другие. Можно сказать, что таким образом служатся небольшие импровизированные «протестные» молебны (под протестностью подразумевается то, что они возникают в ответ на невозможность попасть в часовню). Следует упомянуть и таких людей, которые даже не пытаются попасть в часовню, не становятся в очередь, а сразу занимают какое-нибудь спокойное место неподалеку от часовни, самостоятельно читают акафист Ксении Блаженной по книжке, кто про себя, кто вполголоса, а кто и вслух.
В 2002 году на стены часовни были вынесены динамики, чтобы верующие, стоящие на улице, могли слышать праздничную службу и таким образом в ней участвовать. Трансляция на короткий период службы организовала тех людей, которые находились у самой часовни: они внимательно слушали и подпевали. Чуть дальше, куда не доходил звук из динамиков, можно было видеть небольшие группы и одиноко стоящих людей, которые самостоятельно «служили молебен» Ксении Блаженной. После завершения молебна «из динамиков» у стен часовни возобновлялось импровизированное чтение акафиста.
Заветы, обливание, «святости». Если следовать схеме, актуальной для праздника в досоветский период, то после богослужения принято было оставлять заветы, деньги, продукты, обливаться водой, брать с собой «святости»: святую воду, песок и пр. В настоящее время деревенские жители воду берут до службы, во время и после нее, а также в любой другой день, когда в этом возникает необходимость.
Собиратель: А в какие дни (приходят к Марку Пустыннику. – О.Ф.)?
Информант: Да в любой, когда день, ну когда память. Когда приходится приходить просто, когда время есть, и подходящий такой день, ну какому-то святому-то, и приходишь. <.. > А люди, как заболеют, ну и будут нуждаться вот в этой водичке, дак вот приходится вот… ну и как… вроде как помогает, нам-то это… я точно знаю, что помогает (ЕУ-Борович-02 ПФ-20,7 июля 2002 года, д. Миголощи, девятое воскресение после Пасхи, Сборищо, Хвойнинский р-н, Нилова [Иванова] Екатерина Николаевна, 1934 г.р., ур. д. Миголощи).
Крестьяне также могут набирать воду и оставлять вотивные приношения заодно, когда проходят мимо святыни (довольно часто почитаемые места находятся по дороге на кладбище).
Собиратель: А… в какие вот праздники ходите?
Информант: Сюда?
Собиратель: Да.
Информант: Троица. Троица… потом вот десятая пятница. Все-таки знаменитый праздник десятая пятница. Вот этот день, сегодняшний день.
Собиратель: А почему в Троицу ходите?
Информант: В Троицу… ну это тоже праздник. Праздник, и на кладбище ходят. Да, и на кладбище, и заодно туда-сюда. Да, Троица (ЕУ-Борович-02 ПФ-31,12 июля 2002 года, Григорьева Анна Семеновна, ур. д. Серафимовка, сейчас живет в Петербурге).
Обливаться или купаться крестьяне предпочитают до службы, до приезда священника и паломников, потому что стесняются городских. Дело в том, что паломники и дачники считают, что окунаться в святых водоемах следует нагими, чтобы святая вода полностью омыла тело, и это, по их мнению, одно из условий исцеления; местные жители окунаются в рубашках или сорочках, и они считают это достаточным для того, чтобы получить помощь от святой воды.
Как выше уже говорилось, большая часть представителей современного священства – это выходцы из городской интеллигенции, которые стремятся донести до крестьян свое знание «правильных» православных обычаев. Поэтому святыни, которые они опекают, стали выглядеть иначе (по крайней мере, на время праздника) по сравнению с теми, которые они редко посещают, оставленными на попечение крестьян. Священники запрещают оставлять у святынь вотивные приношения: ленты, полотенца, деньги, продукты. На Пещерке священник установил табличку рядом с камнем-следовиком, в углубление которого крестьяне бросали монеты, с призывом не поддерживать этот «языческий обычай»24. Вот что рассказывает информантка о том, как священник пытается изменить традицию почитания святыни – могилы Марка Пустынника:
Собиратель: А что обычно Марку приносят на могилу?
Информант: Дак а помолиться надо ему, или попросить, чтобы Марк Пустынничек помолился за нас болящих, тоже он помогает. А так что ему приносить? Ленточки приносят или же это… там… что-то раньше и полотенце, но говорят, на кресте чтобы не было ничего.
Собиратель: Это кто говорит?
Информант: Ну… батюшка говорит.
Собиратель: А раньше было на кресте?
Информант: Раньше было… и ленточки висели и что-то вот так, какое-то пожертвование, оно… если дак для храма надо, а тут на святых не надо, ну не то что, на могилке не желательно. Теперь батюшка говорил, что вот как хлеба накрошим булок, а говорит, это не делайте, ну если крупки там какой в крестике на столе. А больше ничего, а вот поминать так надо.
Собиратель: Пожертвование, это денежка была?
Информант: Нет, я говорю, что кто полотенце, кто пожертвует, а денюшек нет, не давали, куда их? Деньги надо, если в храм, в храм надо, а так нет (ЕУ-Борович-02 ПФ-20).
Как правило, священники мотивируют эти запреты тем, что полотенца, ленты и деньги следует нести в храм. Думается, что таким образом они пытаются стать медиатором между сакральным (здесь: святынями) и паствой и вернуть церкви ведущую роль в религиозной жизни людей. Крестьяне выполняют требования священника, однако они приводят святыню «в порядок» к его приезду и стараются не нарушать правил во время праздника. После праздника на святынях можно увидеть те же вотивные приношения, деньги, еду, т. е. в остальное время почитание осуществляется привычным для крестьян образом. К похожему выводу – о слабой восприимчивости деревенских жителей к разъяснениям основ православного вероучения, проводимых церковью сверху, – пришел Г. Фриз в ходе работы с материалами XVIII–XIX веков25; с тех пор, по-видимому, мало что изменилось.
Ситуация с приношениями и обрядовыми практиками на празднике в городе (на Смоленском кладбище) отличается от того, что происходит во время праздника в деревне. Несмотря на стремление и усилия церковников и как будто бы даже имеющуюся у них возможность организовать церемонию праздника, упорядочить его, создается такое впечатление, что на кладбище все происходит само собой, без их участия.
Можно сказать, что набор действий, которые люди совершают у часовни, довольно прост. Все это сводится, как правило, к попытке добраться хотя бы до стены часовни и каким-то образом «послужить» святой в праздник (поставить свечу, оставить живые цветы), попросить о помощи (написать записку). Это может быть ожидание в очереди в часовню, или в церковную лавку, или к стенке часовни; обход часовни против часовой стрелки, чтение в это время по своей книжке или листку молитвы и акафиста Ксении Блаженной, написание записок, раздача милостыни.
Любопытным представляется то обстоятельство, что в тех местах, где оставляют записки святой с личными просьбами, оставляют также заздравные и заупокойные записки, которые принято отдавать в церковь. У сельских святынь крестьяне подобных записок не оставляли, они передавали их священнику. В часовню попасть очень трудно, подойти к песочнице, на которой ставятся свечи, тоже, поэтому люди оставляют цветы, деньги, продукты у стен часовни, или на дочерних святынях, или на ближайших могилах. Довольно часто можно слышать, как женщины, пытаясь пройти к стене часовни, говорят, что им бы «хоть у стеночки постоять». Церковные служители кладбища, так же как и сельские, против продуктов и денег на могилах, записок в стенах: продукты следует приносить в церковь на канун, деньги жертвовать в церковь и вместо записок с личными просьбами писать заздравные и заупокойные записки и отдавать их священнику, разрешения в личных проблемах просить в молитве, а не в записках. В течение дня служащие кладбища собирают записки, но этот процесс трудно контролировать и регулировать, так как на кладбище приходит очень много верующих и их состав постоянно меняется.
Таким образом, получается, что вместо субъекта – священника, который должен был бы быть ключевой фигурой праздника (как это происходит в деревне), его стержнем становятся почитаемые объекты: именно вокруг здания часовни и дочерних святынь концентрируется все происходящее. Кроме того, всегда находятся такие люди, как приезжий священник или религиозные энтузиасты, которые готовы взять на себя проведение импровизированных молебнов, сопровождая это пением, окроплением водой, благословением верующих. Так, в 2004 году у иконы Спаса пожилая женщина в монашеской одежде, которая называла себя матушкой Феодорой, провела «службу», в которой участвовало около тридцати человек.
Выводы
Попытаемся сделать некоторые обобщения. Стремление церкви снова играть определяющую роль в религиозной жизни, вернуть свое влияние на нее изменили прагматику религиозных праздников, что, в свою очередь, трансформировало их значение.
В деревне религиозный праздник – теперь не только «особый временной отрезок, ежегодно открывающий общине широкие возможности для контакта с сакральным миром, для обращения к тому или иному святому»; интерес верующих в этот день носит прагматический характер – выполнение некоторых церковных «обязанностей» – и направлен в большей степени на контакт со священником.
В сельских районах Северо-Запада, в силу величины приходов и недостатка священнослужителей, встречи крестьян со священником в деревне случаются нечасто. Крестьяне, как правило, не ездят в районную церковь, а у почитаемых святынь священник появляется только по праздникам. Можно сказать, что в течение всего года местное население в практике почитания святынь предоставлено самому себе. Но во время церемонии праздника почитаемых объектов именно священнику отводится ключевая роль. Для крестьян важен сам факт посещения священником их деревни, поскольку тогда они могут исповедаться и причаститься, отдать ему заздравные и заупокойные записки, купить свечи, литературу, иконы и пр. Для них его приезд – это замена посещения церкви. В результате от него зачастую зависит, какой священный объект будет для крестьян предпочтительней. Кроме того, именно священник руководит всем ходом праздника. Практически все деревенские жители знают друг друга, они являются одним коллективом, внутри которого быстро распространяется информация и который нетрудно контролировать. Крестьяне, как правило, выполняют требования священнослужителя, а свою обычную «праздничную программу» они могут совершить до или после посещения священника, а иногда и во время службы.
В городе, так же как и в деревне, усиление роли церкви и желание церковных служителей контролировать почитание святых, в нашем случае Ксении Блаженной, изменило церемонию религиозного празднования. Однако значение праздника для горожан существенно не изменилось, до сих пор он является в первую очередь особым днем, в который следует просить святую о решении конкретных личных проблем (в отличие от деревенских жителей, для которых это регулярный годовой праздник). Думается, что это можно объяснить индивидуальным характером городской религиозности. Горожане, как правило, приходят к святыне в праздник, чтобы получить помощь в своих бедах, и многие при этом не хотят контактировать с представителями церкви, становиться воцерковленными верующими, исполнять церковные установления, что-то менять в своей жизни26. Их вполне устраивает положение, когда они могут себя считать просто «верующими в душе» и не принадлежать к какой-либо институции с ее правилами и установлениями, пусть и религиозной. Институт святынь такую возможность дает – «анонимной» индивидуальной религиозности. Все происходящее у часовни Ксении Блаженной концентрируется вокруг почитаемых локусов кладбища, а не вокруг священнослужителей, как в деревне, и свидетельствует о самостоятельности и «самоорганизации» городских верующих.
Примечания
1Лавров А. С. Колдовство и религия в России, 1700–1740. М.: Древлехранилище, 2000. С. 88.
2 Там же. Подробнее об истории понятия «народное православие» см.: Там же. С. 75–88; об истории проблематики «народной религии» см.: Панченко А.А. Религиозные практики: К изучению «народной религии» // Мифология и повседневность. Вып. 2: Материалы научной конференции 24–26 февраля 1999 года. СПб., 1999. С. 198–219.
3Браун П. Культ святых: Его становление и роль в латинском христианстве. М.: РОССПЭН, 2004. С. 32.
4Лавров А.С. Указ. соч. С. 88.
5 Например, К. Гинзбург описывает процесс XVI века по делу крестьянки Кьяры Синьорини, обвиненной в колдовстве. Чтобы решить свои проблемы, она почтила «Благую Деву» и дьявола. Божество, как оно может быть помыслено и почитаемо Кьярой, – это божество, приходящее к ней на помощь, а откуда пришло это божество, не имеет значения. Гинзбург объясняет такое пересечение ортодоксальной религии и поклонения дьяволу на уровне элементарной религиозности тем, что в душе «верующих, особенно в сельских местностях, религиозная вера смешивается с суевериями» (Гинзбург К. Колдовство и народная набожность: Заметки об одном инквизиционном процессе 1519 года // Гинзбург К. Мифы-эмблемы-приметы: Морфология и история. М.: Новое издательство, 2004. С. 37).
6Winter М., Short С. Believing and Belonging: Religion in Rural England // The British lournal of Sociology. 1993. Vol. 44. № 4.
7 Справедливым в этом отношении мне представляется вывод Б. Вайхерт, которая отмечает, что постсоветское возрождение православной традиции структурируется в модальности стимулирования потребительского интереса (modalities of consumerism) (Weichert В. «Помолимся побыстрее! Другие тоже хотят»: The veneration of Saint Matrona of Moscow, righteous and blessed. Рукопись).
8Панченко А. А. Исследования в области народного православия: Деревенские святыни Северо-Запада России. СПб., 1998. С. 161.
9 Похожее стремление российских церковников – стремление донести до людей догматы православия – Г. Фриз, когда писал о периоде послепетровских реформ (начало XVIII – середина XIX века), назвал рехристианизацией. Стоит отметить, что тогда это было официальной инициированной сверху программой церкви, которая реализовывалась в постоянном инструктировании клира (Freeze G.L. The Rechristianization of Russia: The Church and Popular Religion, 1750–1850 // Studia Slavica Finlandensia. Helsinki, 1990. Т. VII. P. 108–110), организации приходских школ и пр.
10 Не могу не отметить известные мне попытки современных исследователей разделить на группы посетителей локальных святынь. Х.В. Поплавская в работе о религиозной жизни в Рязанском крае выделяет три группы паломников: те, кто приезжают ради святынь и имеют «веру в исцеляющую силу искреннюю, но не лишенную оттенка магизма»; верующие и воцерковленные; миряне (Поплавская Х.В. Паломничество, странноприимство и почитание святынь в Рязанском крае XIX–XX вв. Рязань, 1998. С. 42, 44, 47). Это деление трудно использовать, поскольку оно основано на разных принципах. В первом случае Поплавская выделяет группу по функциональному признаку – ради чего приезжают паломники, а во втором и третьем – по степени включенности посетителей святыни в церковную культуру. Исследовательница сама признает, что ее деление условно и что представители второй и третьей групп могут приехать к святыне, так же как и представители первой группы, ради «целебного воздействия освященной воды на душу и тело человека» (Там же. С. 43). Ж.В. Кормина предложила деление «прихожан к святыне» на группы как «относительно устойчивые речевые сообщества», в рамках которых бытует разный фольклор о святыне, разные подтверждения ее святости (Кормина Ж.В. Пещёрка // Живая старина 2003. № 3. С. 26). Такое разделение мне представляется весьма продуктивным, поскольку в его основе лежит ряд параметров, относящихся к «социальному измерению народной традиции» (Там же), которое долгое время не становилось предметом разысканий по народной религиозности в России. В результате Кормина выделила четыре группы: паломники и «хранители святыни»; священник и приходские религиозные активисты; местные жители ближайших деревень; жители отдаленных деревень (Там же). Тем не менее я не могу использовать и это деление. Исследователь описывает одну локальную святыню – Пещёрку – и обращает свое внимание на то, что рассказывают посетители святыни, т. е. на принадлежность к фольклорной традиции. Для меня же в настоящей работе более важным представляется то, как складываются взаимоотношения между верующими и священнослужителями. В этом случае паломники представляют отдельную группу, а «хранители» (те, кто живет в непосредственной близости от святыни) попадают в группу местных жителей. Кроме того, по отношению к приезжим паломникам и «наезжающим» священнику и его причту (и те и другие появляются у святыни практически исключительно на праздник) крестьяне из ближней деревни и жители из отдаленных деревень (посещают святыню регулярно) составляют одну группу.
11 Подробнее о группах посетителей часовни Ксении Блаженной см.: Филичева О.Н. Записки для Ксении Блаженной: позиция церковнослужителей и народный обычай // Сны Богородицы: Исследования по антропологии религии. СПб., 2006.
12Гребенка Е.П. Петроградская сторона // Физиология Петербурга. М.: Наука, 1991. С. 71–93.
13 О почитании святых и подвижников благочестия в русской церкви см.: Голубинский Е. История канонизации святых в русской церкви / Изд. 2-е, испр. и доп. М.: Университетская типография, 1903. С. 41–42.
14Опатович С.И. Смоленское кладбище в Санкт-Петербурге в XVIII и XIX веках // Русская старина. 1873. Т. VIII. С. 194–195; Булгаковский Д.Г. Раба Божия Ксения или Юродивый Андрей Федорович. Погребена на Смоленском кладбище в Санкт-Петербурге. СПб.: Тип. В.В. Комарова, 1890.
15 Группы священников так называемой «обновленческой» церкви, заручившись поддержкой советской власти, узурпировали церковную власть, основали Высшее церковное управление. Арестованный в 1922 году патриарх Тихон объявил анафему Высшему церковному управлению и всем, имеющим с ним какое-либо общение (Русская православная церковь в советское время, 1917–1991: Материалы и документы по истории отношений между государством и Церковью / Сост. Г. Штриккер. М.: Пропилеи, 1995. Т. 1. С. 199). Тем не менее обновленцами было проведено два поместных собора, в 1923 и 1925 годах; в 1923-м на соборе было объявлено, что Тихон лишается сана (Там же. С. 202), а патриаршая церковь была заклеймена как оплот реакции. После освобождения Тихона подъем обновленческого движения был приостановлен, а вскоре и советские органы лишили его своей поддержки.
16 Центральный государственный архив Санкт-Петербурга. Ф. 7384– On. 33. Д. 85. Л. 54–55, 56 об.; Оп. 33. Д. 85. Л. 332.
17Тарабукина А.В. Эсхатологические рассказы «церковных людей» // Антропология религиозности. СПб.: Наука, 1998 [Канун: Альманах. Вып. 4]. С. 487–488.
18 Урочище Забудущи представляет собой сочетание сельского кладбища и нескольких почитаемых объектов: колодец, купальня, могила старца, сосна (подробнее об этом см.: Штырков С. А. Забудущие родители // Живая старина. 2003. № 3. С. 21–25), почитаемое место «Марк Пустынник» включает могилу Марка Пустынника, подвижника благочестия XVIII века (Спутник паломника. М.: Трифонов Печенегский монастырь; Ковчег, 2002. С. 247), и два колодца.
19 О культе этих святых см. статью А. Панченко в настоящей книге. – Примеч. сост.
20 Сельская святыня Пещёрка представляет собой сочетание родника и речки, камня с «Божьим следом», а также «пещеру», куда, согласно преданию, скрылась ступившая на камень Богородица (Кормина Ж.В. Пещёрка // Живая старина. 2003. № 3. С. 25–28).
21Панченко А.А. Исследования в области народного православия…
22 Там же. С. 171–172.
23 Здесь и далее используются материалы, хранящиеся в архиве Европейского университета в Санкт-Петербурге, собранные в Боровическом, Мошенском, Хвойницком, Шимском районах Новгородской области с 2001 по 2004 год (сокращения: ЕУ – Европейский университет, Шимск – Шимский район Новгородской области, 03 – 2003 год, ПФ – Полевая фонограмма).
24Кормина Ж.В. Указ. соч. С. 26.
25Freeze G.L. Op. cit. P. 118.
26 Думается, что такое отношение обычных верующих к роли церкви сопоставимо с феноменом паломничества в советский период, которое описывает Э. Рослоф (RoslofE.E. Women on Pilgrimage to Holy Sites in Communist Moscow. Рукопись).
И обычные посетители в настоящее время, и паломники в советское уклонялись от посредничества церковной институции в почитании святынь. Рослоф отмечает, что паломничество женщин в советское время – это своего рода освобождение (release) как от атеистической культуры, так и от ортодоксального православного канона, который «отгораживает» женщин от контакта со святым пространством посредством церковного иконостаса. По его мнению, паломничество открывало возможность для прямого непосредственного переживания опыта контакта со святым.