му признанию, это видение привело в трепет и смутило. Ведь учение Библии, если исключить первые главы книги Бытия, все время говорит о безмерной пропасти между человеком и Богом. Знание, что человек «образ и подобие Божие», крепко забыто. Даже думать о бессмертии, о воскресении мертвых, об общении Бога и человека через своих посланников-ангелов саддукеям кажется нечестивым. А уж тем более мысль о том, что в человеке сосуществуют (по крайней мере, могут сосуществовать) обе природы — и тварная, и божественная, кажется столь невыносимой, что за это могут запросто побить камнями. Но теперь, в последние века дохристианского мира, учение это в еврейском народе распространяется вновь. У ессеев-кумранитов мы ясно видим соединение природ в Учителе праведности — Мессии. И это не какое-то особое существо, но совершенный, парадиг- мальный (если позволено будет употребить этот греческий термин) человек. Он совершенен, а другие люди несовершенны. Но он учит тех несовершенных, кто хочет стать совершенными, пути к совершенству. Потому-то он и именуется наставником и учителем. И поскольку он одной природы со своими учениками, ничем не отличается от них сущностно, у учеников есть возможность, имеется шанс вырасти в меру своего Учителя.
Учение, заложенное в первых главах книги Бытия и потом преданное забвению из-за его жизненной неактуальности, неожиданно актуализируется в самые трагические, самые трудные века древнего еврейства. Почему?
Видимо, дело в том, что надежда на эмпирического человека, на судью, пророка, царя, вождя, первосвященника становится все более и более иллюзорной. Исторический опыт еврейского народа в эпоху Второго Храма, когда напряженные упования на счастливую и праведную жизнь после возвращения в Землю Обетованную рассеялись как дым при соприкосновении с действительностью, утверждает по крайней мере часть народа в мысли, что старые надежды тщетны: «Не надейтесь на князей, на сына человеческого, в котором нет спасения... Блажен, кому помощник Бог Иаковлев, у кого надежда на Господа Бога его» [Пс. 145: 3-5]. Таков опыт послепленного Израиля. Еще недавно мы полагали, что он, по крайней мере до начала христианской проповеди, исчерпывающий. Теперь мы знаем, что это не так.
Надежда на «сына человеческого» оставалась среди некоторых израильтян, как показали рукописи Мертвого моря. Но этот «сын человеческий» оказался не обычным человеком, а человеком в его изначальном естестве — человеком, не пораженным грехом. Такой человек может быть сыном Божиим, а человек, имеющий в себе семя падшести, наследие грехопадения Адама и Евы, — не может. Он — только «прах, и в прах возвратится» [Быт. 3:19]. Все попытки Бога, да и людей, вернуть этому «человеческому праху» первозданное совершенство не увенчались успехом — люди отвергали руку Божию, праведники оступались и падали.
Большинство израильтян все равно верили и надеялись, что придет «лев из колена Давидова», потомок древних, до- пленных царей, и создаст новое великое и благочестивое царство. Но люди разумные при этом понимали, что если два десятка допленных царей, даже такие великие, как сам Давид и его сын Соломон, не смогли воздвигнуть незыблемое и счастливое царство, то на чем основаны надежды, что кто-то сможет сделать это в будущем? На пророчествах? Быть может, но пророчества толкуются различно.
И вот как раз в эти века отчаяния и сомнения появляется, как теперь мы знаем, учение, что учитель и царь (помазанник), который восстановит величие Израиля, будет человеком необычным. Он будет сыном человеческим и одновременно сыном Божиим. Дыхание жизни, вдунутое Богом в Адама и сделавшее его «душою живою» [Быт. 2:7], — это Божественное семя будет в этом Учителе и Мессии неповрежденным, как и естество перстное. Потому-то именуется он «порождением Божиим» и «духом Его дыхания» в кумранских текстах. Более того, ес- сеи-кумраниты твердо верили, что он уже жил, и создал их общину, и умер как человек, и воскреснет вновь, чтобы судить всех людей.
«Новый завет», о котором постоянно говорят Кумранские тексты, был заключен с Богом в изгнании, «в стране Дамаска», куда увел своих последователей в первой половине II века до Р.Х. Учитель праведности. Этот Новый Завет есть «обновление союза» Бога с людьми [10 34bis II, 6] — по всей видимости, того союза, который был нарушен Адамом. Потому-то и жили кумрани- ты отдельными обособленными общинами, исключали или весьма ограничивали (есть разные свидетельства) брачные отношения полов, отменяли частную собственность, питались пищей, произведенной своими руками. Они считали себя гражданами уже иного мира, свободного от греха, от похоти, алчности, гордыни. Весь остальной мир, в том числе и Израиль, лежит во зле, пойман в «три западни Велиара» — прелюбодеяние, богатство и осквернение храма (святыни) [CD IV, 12-18]. А последователи Учителя, хотя и они прах и пепел [10S XI, 22], искуплены им и стали «сынами света», то есть Бога. В них восстановлено изначальное божественное естество человека, и потому они уже не идут в «Дом суда», но, минуя суд, переходят в новую и вечную жизнь. Суд не может быть над теми сынами человеческими, которые суть и сыны Божии — Бог не подлежит никакому суду.
Из кумранских находок мы узнаем, что во II-I веке до Р.Х. в Израиле такие взгляды были не богословским умозрением отдельных мыслителей, но целым религиозным направлением, общественной духовной практикой. Корнем этой практики было воспоминание изначального божественного естества человека и вера в то, что это естество восстановлено через Богом посланного совершенного сына человеческого — Учителя праведности[36].
Предопределенные к праведности
Среди текстов Кумрана особо значительное место занимает обширный текст, названный «Уставом общины» (10S). По ряду признаков, главный из которых — отсутствие упоминаний в «Уставе» Учителя праведности, некоторые ученые полагают, что это ранний текст, созданный до того, как Учитель стал главным авторитетом общины. Другие исследователи по иным признакам, главный из которых — малое количество прямых библейских цитат, полагают, что это, напротив, поздний текст, созданный тогда, когда община уже не надеялась объединить весь народ и замкнулась. Членам общины Писание было и так известно. Все эти аргументы датировок не очень надежны, но одно бесспорно: к этому тексту до последних дней существования общины относились с глубочайшим почтением и его хранили как великую ценность, а в годину опасности со всеми предосторожностями спрятали в той пещере Кумрана, которую мы ныне именуем первой.
В третьей части этого документа говорится о тайне существования в мире добра и зла. «Он (Бог. — А.З.) сотворил духов света и тьмы и на них основал всякое действие» [10S III, 25]. Свет здесь синоним правды, тьма — лжи и зла: «В чертоге света родословие правды и из источника тьмы — родословие кривды» [19]. Итак, кум- раниты считали, что «кривда», вернее, «дух кривды» (то есть то, что дает кривде бытие) создан Богом. «Он (Бог. — А.З.) сотворил человека для властвования миром и положил ему два духа, чтобы (человеку) руководиться ими до срока Его взыскания. Это духи правды и кривды» [17-19].
У персов-зороастрийцев два духа. Сыновья Ахура Мазды сами избирают — один правду, другой кривду: «Воистину есть два изначальных духа, близнецы, известные своей противоположностью в мысли, в слове и в действии, — они оба — добрый и злой. И вот, из этих двух духов один, следующий лжи, выбрал зло, а другой, дух святейший, облеченный в небесную твердь, выбрал праведность» [Авеста. Ясна 30,3].У кумранитов иначе. Здесь духи правды и кривды сотворены такими Самим Богом. В так называемом «Свитке войны» (10M), происходящем также из первой пещеры Кумрана, совершенно ясно говорится: «Ты, Боже наших отцов. создал Велиара губителем, ангелом злокозненным. Во тьме. совет его — ради нечестия и греха, и все духи его жребия, ангелы зловредные.» [10MXIII, 7; 11-12].
В Дамасском документе, отражающем, скорее всего, ранние воззрения общины ессеев, еще присутствует общебиблейская идея свободного выбора духами и, видимо, людьми пути правды или пути лжи. По крайней мере, на примере падения исполинов — «стражей небесных», «следовавших строптивости своего сердца», члены общины предостерегаются от того, чтобы «не рыскать помышлениями преступной мысли и развратных глаз» [CD II, 17-18], и «избирать то, что Бог желает, и отвергать то, что Он ненавидит, чтобы шествовать непорочно по всем путям Его» [CD II, 15-16]. Но позднее принцип свободы выбора полностью исчезает, замещаясь всецелым детерминизмом.
Смущало ли кумранитов, что благой Бог творит зло, мы не знаем. Но то, что Бог, по их представлениям, создатель и добра и зла, мы знаем точно. Не менее достоверно известно нам, что не только духи, но и люди предопределены Богом одни к свету и правде, а другие ко тьме и лжи. «Ты сотворил праведника и нечестивца», — говорится в одном из Кумранских гимнов [10H IV, 38]. Праведник предопределен к праведности, а нечестивец предопределен к нечестию. И даже если праведник поддастся Велиару и сотворит нечестие, он будет исправлен
Богом, а вот нечестивец, как бы ни старался стать праведником, обречен на неудачу. В Уставе об этом говорится с полной ясностью: «В руке князя светов (мн. ч. —А.З.) власть над всеми сынами праведности, путями света они будут ходить. А в руке ангела тьмы вся власть над сынами кривды, и путями тьмы они будут ходить. От ангела тьмы заблуждение всех сынов праведности, все их прегрешения, грехи, вина, их преступные деяния в его власти, согласно тайнам Бога до срока Его. И все их кары и сроки их бедствий во власти Его супостата (мастема — препятствие, преграда — может быть, и личное прозвание ангела тьмы). И все духи его жребия — на помеху сынам света. Но Бог Израиля и ангел Его правды помогают всем сынам света» [10S III, 20-25].
Книга Еноха, арамейские фрагменты которой найдены в четвертой пещере Кумрана, не была впоследствии принята ни иудейской, ни христианской традицией в качестве канонической. Но в ней как раз очень решительно утверждается полная предопределенность будущего—в хранящихся на небесах таблицах судеб все, что еще не свершилось, уже записано и утверждено, и все, кто предназначен к праведности и спасению, уже наименованы и их грядущие деяния провозглашены (Енох 81): «Я рассмотрел все на небесных скрижалях, и прочитал все, что было написано на них, и заметил для себя все, и прочитал книгу и все, что было в ней, все дела людей и всех телесно рожденных, которые будут на земле до самых отдаленных родов... „Блажен муж, который умирает как праведный и благой, о котором не написано никакое писание неправды и против которого не найдено вины!"»[37].