Догмат о непорочном зачатии Девы Марии
Католический догмат о непорочном зачатии (Immaculata conceptio) Девы Марии, с точки зрения Православия, — излишний и, более того, неверный. Следует сказать, что и непорочное зачатие Иисуса Христа Марией также в современном католическом богословии именуется очень узко, как Virginalis conceptio — «девственное зачатие». То есть непорочность не в том смысле, что зачатый от Святого Духа Иисус не имел в Себе действия первородного греха, а в том, что Его Мать зачала Иисуса, будучи девственной, без соединения с мужчиной. Здесь сказывается скептическое отношение к браку в Католической Церкви, оформившееся вскоре после разделения в 1054 году Церкви на Западную и Восточную. Брак стал как бы формой жизни низшего сорта, в сравнении с безбрачием, и духовенству папой Григорием VII было воспрещено вступать в брак (1075 год). Православная Церковь догматически никогда так не относилась к браку, хотя определенные склонения в эту сторону проявились очень рано (требование безбрачия епископов, особое почитание монашествующих), и, надо сказать, склонениям этим есть обоснования в Каноне Нового Завета, хотя инев Евангелии, и не многочисленные [1 Кор. 7: 25-28; Откр. 14: 4].
Многие века в Церкви шел спор об этом. В Православной Церкви он был маргинальным, в Католической — важнейшей темой. Впервые, сколь нам известно, о непорочном зачатии Анной Девы Марии в специальном трактате написал английский иеромонах Эадмер (прибл. 1060-1124). Против этого мнения выступили такие видные богословы Запада, как Бернард Клервосский, Александр Гэльский, Гуго Санвикторский, Петр Ломбардский, Фома Аквинский, Бонавентура. В 1617 году папа Павел V запретил публично опровергать этот новый догмат, а 8 декабря 1854 года папа Пий IX объявил это богословское мнение догматом в булле Ineffabilis Deus: «Мы заявляем, провозглашаем и определяем, что учение, которое придерживается того, что Блаженная Дева Мария была с самого первого момента Своего Зачатия, особой благодатью и расположением Всемогущего Бога, ввиду заслуг Иисуса Христа, Спасителя рода человеческого, сохранена не запятнанной никаким пятном первородного греха, является учением, явленным в Откровении Богом, и потому в него должно твердо и постоянно верить всем верным. Эта „сияющая и совершенно уникальная святость", которой Она „одарена с первого мига Своего зачатия", целиком дана Ей Христом: Она „искуплена возвышеннейшим образом в предвидении заслуг Ее Сына"».
В 1858 году, как бы подтверждая только что провозглашенный догмат, в Лурдской пещере во Франции явилась Богородица и сообщила Бернадетте Субиру: «Я — непорочное зачатие». Однако те, кто не принимают католического догмата, даже признавая Лурдское явление, трактуют слова Богородицы традиционным образом: Она — «непорочное зачатие», поскольку зачала Иисуса без семени мужа.
Излишним и ошибочным этот новый католический догмат является потому, что он делает великие слова «Я — Раба Господня» не словами человечества, отравленного первородным грехом, но все же сохранившего в себе и свободу, и силу сказать Богу «да!», а словами Существа, освобожденного от этого всеобщего проклятия волей еще не воплотившегося и не победившего сатану Христа.
Здесь, во-первых, неверие в свободу падшего человека, что тысячекратно противоречит всему Писанию, начиная со слов Бога Каину: «у дверей грех лежит; он влечет тебя к себе, но ты господствуй над ним» [Быт. 4: 7], и, во-вторых, превращение великой драмы борьбы Иисуса с сатаной в какой-то фарс с заранее известным исходом. Кроме того, свободное волевое согласие Марии на подвиг безмужнего зачатия Мессии, о чем мы только что говорили, подменяется естественным зачатием Марии от супружеской близости Иоакима и Анны, в которое волшебным образом вторгается Сам, еще не рожденный, Иисус, чудесно освобождая Свою будущую Мать от всеобщего Адамова греха.
Такое отступление на одно родовое колено (от Иисуса к Марии) в безгрешности — конечно же дань народному благочестию, но одновременно и богословский нонсенс, делающий Деву Марию от начала не такой, как все прочие человеки, каким-то особым Существом не от мира сего. Этот догмат устраняет Богородицу из числа праведников, которые, имея волю, испорченную родовым грехом, находят в себе силы следовать воле Божией, пусть не всегда и не во всем. Искреннее слово каждого благочестивого человека — «Я раб Божий, да будет мне по слову Божиему» — наилучшее опровержение догмата о непорочном зачатии Анной Девы Марии, лишающего христиан возможности видеть в Марии их Сестру и Мать, первую среди равных.
Инорелигиозные подобия непорочного зачатия
На первый взгляд сходные истории можно найти в верованиях многих народов. В народном индуизме распространены сказания о девушках, беременеющих от сияния солнца (то есть бога Сурьи). Пошайэнн — культурный герой индейцев Сиу родился от девушки, съевшей два ореха. Легендарный бессмертный китайский государь царства Ксия, создатель И Цзин (Книги Перемен), Фо Хи был зачат девушкой, к одеждам которой во время купания прилип цветок, который она и съела. Во всех этих случаях зачатие происходит непроизвольно. Нет самого главного факта Евангелия — добровольного согласия девушки на чудесную беременность. Именно категория свободы человека не знакома всем этим преданиям. Но притом присутствует знание, правда, никак не объясняемое, что человеческое семя не есть лучшее начало для совершенного существа.
Иначе выглядит учение о рождении грядущего спасителя человечества Саошьянта — «Того, кто принесет благо — праведника благого происхождения» [Ясна 43: 3] в зороастризме, известное, по крайней мере, с Ахеменидского времени (VI-IV века до Р.Х.) Семя пророка Зороастра будет долгие века храниться в водах священного озера Кансаойя (ныне озеро Хелманд в иранском Систане). Чистая девушка во время купания примет в себя это семя — и родится Саошьянт. Так сбудется слово Зороастра: «Моя истина будет воплощена» [Ясна 43: 16]. В 19-м яште зороастрийского канона говорится об этом: «Хварэна (сияние славы. —A.3.) будет следовать за победоносным Саошьянтом, чтобы он восстановил мир. Когда выйдет из озера Кансаойя Астават- Эрэта, тогда изгонит посланник Ахура Мазды (Господа Мудрости. — A.3.) ложь из мира истины» [Яшт 19: 89, 92-99]. Здесь, казалось бы, немалое сходство с евангельской родословной Иисуса — сына Давидова, сына Авраамова. Но символическая или, если угодно, правовая родословная Евангелия становится в зороастризме биологической. Речь идет о передаче семени пророка, а не о зачатии без семени мужа. Идея трансляции первородного греха, разрываемой словами Девы Марии Архангелу Гавриилу, здесь отсутствует. Девство становится просто образом чистоты и личной невинности, а вовсе не прологом Боговоплощения.
Очень характерны эти предчувствия человечеством тех или иных моментов (но только моментов!) того, что, по вере христиан, свершилось в Назарете за девять месяцев до рождения Иисуса Христа.
Слово стало плотью
В Евангелии по Иоанну ничего не говорится о зачатии Христа, но в нем есть то, что объясняет и дополняет рассказ Луки и Матфея. Это Евангелие дает конкретным историческим событиям «небесный пролог», помещает их в контекст вечности. Историческая привязка есть у Луки — как полагается греку, он внимателен к истории и точно указывает: «В те дни вышло от кесаря Августа повеление сделать перепись по всей земле. Эта перепись была первая в правление Квириния Сирией» [Лк. 2:1-2]. Благодаря этому замечанию Луки мы можем вычислить почти до года момент, когда Архангел принес Благую весть Деве Марии.
А евангелист Иоанн описывает совершенно другое — он показывает глубинный, мистический смысл того, что так выпукло описал Лука. И мы слышим в первых строках Евангелия от Иоанна: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все через Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его» [Ин. 1: 1-5]. «В начале.» — символично, что именно этот фрагмент читается на Пасху, с него начинается круг годовых евангельских чтений.
Далее в Евангелии от Иоанна говорится об Иоанне Предтече и подчеркивается, что он «не был Свет, но был послан, чтобы свидетельствовать о Свете». И далее: «Был Свет истинный, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир. В мире был, и мир чрез Него начал быть, и мир Его не познал. Пришел к своим, и свои Его не приняли» [Ин. 1: 9-11]. Понятно, что речь идет о Христе. Потом в своем послании тот же евангелист Иоанн будет говорить о Слове истины, которое «осязали руки», которое «слышали уши». О чем говорит он? Об учении о Слове. Оказывается, что тот Дух Святой, который «найдет» на Деву Марию, — это не безличное нечто, это Слово Божие, которое и есть Бог. Это прямо подчеркивается в первых словах Евангелия от Иоанна. И этим
Словом сотворен мир, как читаем мы в самых первых стихах книги Бытия: Господь сказал — и стало. То есть то Слово, которым творится мир, и то Слово, которое пришло через Деву Марию, — это одно и то же Слово. И это Слово — Бог. Это очень важное учение. «Бог создал все Иисусом Христом, по предвечному определению, которое Он исполнил во Христе Иисусе, Господе нашем» [Еф. 3:9,11], —объяснял христианам Эфеса апостол Павел. Потом в Символе веры это отольется в чеканную формулу «Им же вся быша» — «Им (Иисусом Христом. — А.З.) все стало быть».
Что такое Слово — Хоуод по-гречески? Мы привыкли к этому евангельскому тексту, часто произносим его, не задумываясь о смысле. Но ведь слово, любое наше слово — удивительная вещь. Есть представление о параллельности верхней и нижней части организма, где, скажем, легкие соответствуют почкам, печень — сердцу. Семени в этой системе соответствует слово. У христианских авторов употребляется понятие «логос сперматикос», то есть «семенное слово», «слово как семя». Так же как семя рождает физическое тело, слово рождает интеллигибельное. Действительно, даже столь малое и слабое слово, которое вы читаете сейчас, рождает в вас, я уверен, какие-то мысли и образы.