Приход магов показывает, что родился Царь мира — Экумены, а не только Израиля, что первыми Его узнали не «свои», а другие. Что все, кто искал и жил с Богом, с любыми символами, пусть даже совершенно чуждыми иудеям, как эти маги, — все они принимаются, если их главное устремление — не от Бога, а к Богу, если они стремятся не себя сделать сильными и независимыми от воли Божией, а узнать волю Божию. И здесь совершенно не важны политические отношения держав. Пусть Рим и Парфия почти постоянно находятся в состоянии войны — устремления людей бесконечно выше преходящих политических целей. Этот удивительный опыт сообщает нам предание, сохраненное Матфеем.
Славянский перевод — «волхвы» верен, хотя и описателен. Волхвы — это священнослужители дохристианского славянского прошлого. Маги-волхвы поклонились новорожденному Мессии и принесли Ему дары: золото, ладан и смирну. Традиционно символика этих даров объясняется так: дар царю — золото, дар Богу — ладан и дар умершему — смирна. Тем более что в одном из Евангелий говорится, что именно вино со смирною было дано Иисусу перед распятием, но он отказался пить. А вино со смирной — это то, что вводит человека в состояние наркотического опьянения, и он легче переносит страдания, то есть это некий акт милости.
Но, думаю, в этих «дарах волхвов» заложен тот же смысл, что и в них самих, — все человечество, все религии поклонились новорожденному Машиаху. Не уничтожились перед ним, не рассеялись, как туман, но именно поклонились и принесли Ему все самое ценное, что было у человечества. Ведь золото — это древнейший образ вечности, нетления, неразрушимости, используемый, кажется, почти всеми религиозными традициями. Ладан, благовония — то, что противоположно зловонию разлагающейся плоти и потому — признак божественности от
Египта до Китая. Смирна — знак блаженного упокоения, благой вечности. То есть все, к чему стремилась вера всех людей, всех народов, было положено к яслям Иисуса персидскими волхвами. Теперь Он должен осуществить извечные упования всего человечества.
А еще надо помнить, что маги фактически повторили путь самого Израиля из плена на родину, когда за несколько веков до того персидский царь Кир позволил евреям вернуться в Иерусалим, восстановить город, построить Второй Храм. Маги проходят теми же путями, чтобы поклониться Иисусу. Для еврейского ума Матфея это очень важный момент: он явно имел в виду, что появляется Новый Храм, нерукотворный. А вы помните, что потом и в упреках Христу, и в словах Самого Христа не раз встречается: «Я разрушу храм сей рукотворенный и через три дня воздвигну другой, нерукотворенный» [Мк. 14: 58] — Иисус говорит о храме Своего воскресшего тела. И в истории Рождества все эти важнейшие коннотации уже есть.
И наконец, последнее. Вы помните, мы недавно говорили о подобии рождения зороастрийского Саошьянта рождению Иисуса Христа. Об уповании персов на Саошьянта вполне мог слышать Матфей, знать первые христиане. Маги — те, кто особенно ожидал воплощенное семя пророка Зороастра, именно они увидели в Сыне Давидовом, Сыне Авраамовом восстановителя Правды для всего человечества. Саошьянт пришел не так, как его ждали, но он пришел.
Думаю, что все это побудило евангелиста Матфея уделить столько внимания странному, почти сказочному рассказу о приходе трех магов с Востока. А то, что в лице трех персидских священников все человечество поклонилось новорожденному Спасителю мира, сделало на христианском Западе магов царями — цари земные поклонились Царю Неба и Земли.
У Луки нет упоминания о персидских магах. В его рассказе о Рождестве все совсем просто и мило. Пастухи ночью караулят свои стада, зимой холодно, они греются у костра. И вдруг явился хор ангелов, поющих: «Слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение!» Ангелы сообщили о рождении в Вифлееме Спасителя-Мессии. Пастухи идут «посмотреть», кланяются Младенцу и Марии, рассказывая о бывшем им явлении ангелов. И Мария, как пишется в Евангелии от Луки, «сохраняла все слова сии, слагая в сердце Своем» [Лк. 2:9]. Рождество не описывается как великая мистическая и даже, если угодно, политическая драма. Но есть другой аспект — прославление народом, ведь в любой деревне пастух — это самые низы общества. К Иисусу пришли не чиновники, не знатные горожане, а самое что ни на есть городское отребье — люди, которые больше ни на что не сгодились и были наняты пасти народное стадо. Они услышали пение ангелов. Иисус не только Сам родился в величайшей убогости, но и был узнан и прославлен раньше всех иных самыми убогими соплеменниками — городскими пастухами. И эта «социальная реальность» будет потом подчеркнута в отношении раннехристианской общины и объяснена апостолом Павлом: «Посмотрите, братия, кто вы, призванные: не много из вас мудрых по плоти, не много сильных, не много благородных; но Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное; и незнатное мира и уничиженное и ничего не значащее избрал Бог, чтобы упразднить значащее, — для того, чтобы никакая плоть не хвалилась пред Богом» [1 Кор. 1: 26-29].
Избиение младенцев
Направляясь в Вифлеем, эти солидные люди — маги пришли сначала к Ироду Великому, царю Иудеи. Ирод был царем, посаженным римлянами и им подвластным. Иосиф Флавий говорит, что он был человек ужасный, жесточайший, описывает его как дикого властолюбца, который не пожалел ради сохранения власти ни детей своих, ни жены. Маги пришли прямо к нему с вопросом: «Где тут родился царь Иудейский?» Разумеется, для Ирода рождение какого-то нового царя в его царстве означало, что конец его царствования наступает, пусть не сейчас, но скоро. Царь коварно повелел магам все узнать, выведать о Младенце и ему рассказать. Но ангел вразумил волхвов, и они, как вы знаете, к Ироду не вернулись, а «другим путем отошли в страну свою» [Мф. 2: 12].
И дальше у Матфея идет жуткое повествование о преступлении царя Ирода. Царь Ирод разгневался, что волхвы не вернулись, и дал повеление убить всех мальчиков до двухлетнего возраста в Вифлееме и его окрестностях, чтобы не было никакого другого царя Иудейского, кроме Ирода. Это злодеяние совершается, и так исполняются определенные пророчества. Безусловно, что-то подобное было, ведь Матфей не мог придумать массовое избиение младенцев, случившееся за 50-60 лет до написания Евангелия, да еще в той стране, где оно было создано и распространялось. Лживость одного этого эпизода могла дезавуировать весь труд Матфея. Хотя как историк я с трудом могу себе представить, чтобы римская власть могла позволить такое злодеяние, потому что Рим был довольно строг в соблюдении закона. Ведь евреи не могли сами распять Христа, потому что без воли римской власти никто не мог лишиться жизни, поэтому они просили соответствующего решения римского наместника Пилата. «Пилат сказал им: возьмите Его вы, и по закону вашему судите Его. Иудеи сказали ему: нам не позволено предавать смерти никого» [Ин. 18: 31].
Убить несколько десятков, а по церковному преданию, и тысяч (тысяч, конечно, не было, потому что городок-то маленький) младенцев — это невозможная вещь в Римской империи. За это Ирод должен был лишиться своей власти по обвинению в «дурном управлении», и он это знал. Как исторически объяснить факт избиения Вифлеемских младенцев, мы не знаем. Но Евангелие включает этот момент — не для того, чтобы свидетельствовать о том, как жесток был Ирод, а чтобы показать, что Иисус рожден дорогой ценой, что зло мира тут же ополчилось против Него. В этом страдании невинных маленьких детей и их семей — провозвестие будущего пути христианского мученичества, пути борьбы за мир не силой меча, а открытостью к самопожертвованию. Добровольное страдание во имя Бога побеждает сатану. Здесь пока это страдание недобровольное, поэтому это только провозвестие и символ будущего.
Этот сюжет интересен тем, что он присутствует не только в Евангелии. Гибель невинных младенцев от руки властолюбца Кансы — один из важных эпизодов жизни Кришны. Узурпатор Канса убивает детей своей двоюродной сестры Деваки, потому что ему предсказано, что один из них свергнет его с престола, вероломно отнятого Кансой у своего отца Уграсены. Поскольку Кришна и его брат были тайно вывезены из Матхуры, столицы царства, Канса приказал убить всех мальчиков соответствующего возраста в столице, думая, что среди них погибнет и младенец Кришна. Сходство сюжетов — свидетельство некоего закона, известного многим традициям: победа блага над злом всегда оплачивается большой ценой, в том числе и ценой невинной жертвы.
Чтобы спасти Младенца Иисуса от Ирода, Иосиф, получив откровение, бежит со своей женой Марией в Египет. Исторически Египет для еврейского сознания — это страна рабства. Но к тому времени она такой уже не была: в Египте — и в Александрии, и в других городах — были большие еврейские общины.
Но для Машиаха это, казалось бы, странно — Он бежит в страну древнего рабства еврейского народа из Своей родной Святой земли, где «течет молоко и мед». Он повторяет путь ветхозаветного Иосифа, повторяет путь Иакова. Почему? Пророк Осия за много веков предвозвещал: «Из Египта воззвал Я Сына Моего» [Ос. 11:1] — эти слова очень любят египетские христиане-копты. Вот посмотрите: маги, Восток, Египет, Запад... Персы, которые позволили иудеям вернуться в Землю Обетованную, Египет, из которого вывел Моисей еврейский народ в Землю Обетованную, — все это так или иначе связано с рождением и младенчеством Иисуса. Это специально подчеркнуто в Евангелии.
Рассказывая о приходе магов с Востока в Вифлеем и бегстве Святого Семейства в Египет, Матфей подчеркивает всемирный характер Машиаха, осуществившего слова Бога Аврааму: «и благословятся в семени твоем все народы земли» [Быт. 22: 18].
Глава 4
Путь Иисуса
«Бар-Мицва» Иисуса
После возвращения Марии и Иосифа с младенцем Иисусом из Египта в Галилею долго никаких свидетельств о жизни Иисуса в Евангелиях нет, за исключением одной истории, о которой подробно рассказывает евангелист Лука. Иисус-подросток двенадцати лет пришел в Иерусалим вместе с Иосифом и Марией на праздник Пасхи, и они там Его забыли — бывает порой с родителями, милая подробность... Лука пишет, что Иосиф и Мария думали, что Иисус идет с какими-то родственниками, поэтому только на обратном пути, на ночлеге, обнаружили, что Его нигде и ни с кем нет. Тогда они, крайне взволнованн