Вот это и есть отношение Бога к человеку. И это очень глубокие вещи, а не просто банальные слова, за этим стоит и тайна творения мира, и тайна творения человека, и тайна отношений внутри Божества — все это стоит за словом «любовь».
Апостол Петр был прощен Христом. Как вы помните, Петр решительно возражал Иисусу, когда Тот перед взятием под стражу сказал ученикам, что все отрекутся от Него: «Петр сказал Ему в ответ: если и все соблазнятся о Тебе, я никогда не соблазнюсь... Хотя бы надлежало мне и умереть с Тобою, не отрекусь от Тебя. Подобное говорили и все ученики» [Мф. 26: 33-35]. Уже после Воскресения Христос, беседуя с ним на Галилейском озере, задает Петру вопрос, который сопровождается, должно быть, улыбкой легкой укоризны — ведь так недавно Петр говорил, что хотя бы и все ученики отреклись, он не отречется никогда, а потом так легко и просто отрекся трижды: «Симон Ионин! любишь ли ты Меня больше, нежели они?» [Ин. 21: 15]. Греческий язык богат на значения слова «любовь». В этом диалоге Петра и Иисуса употребляются характерно разные слова — ayarnaw и И сначала Иисус у Иоанна
Богослова употребляет слово ajarnam, обозначающее сдержанную дружескую симпатию. Господь как бы сохраняет и дистанцию, и легкую насмешку: «Дружественен ли ты, Петр, ко Мне более, чем они?» А Петр, отвечая, использует слово ф{кеш — это сильная дружеская любовь, настоящая привязанность сердца: «Так, Господи! Ты знаешь, что я люблю Тебя». Иисус задает тот же вопрос вторично, используя тот же отстраненно дружественный глагол ауа-паш, но опускает вторую, насмешливую часть фразы «более, чем они». И после второго ответа Петра с тем же глаголом фкёш Иисус задает вопрос третий раз с тем же, что и Петр, ф(квш, показывая, что Петр прощен и отношения преданной дружбы восстановлены вполне. Русский язык синодального перевода эти оттенки смысла не передает.
В диалоге Иисуса и Петра нет слова ераш (страстная любовь), которое тоже имеется в греческом языке. В отношениях в Боге нет места безумной страсти, любовь может быть бесконечно сильной, но опять же умной, сознательной. Отречение, которое было вызвано, естественно, эгоизмом Петра, страхом за себя, компенсируется только исповеданием им преданной и жертвенной умной любви — ф[кеш, потому что в любви есть чистый альтруизм. Этот закон любви и утверждается Христом в Его последнем евангельском диалоге с Петром, когда на ф{кеш Петра Иисус отвечает Своим ф1кёш.
Избрание апостолов
Иисус избирает апостолов — сначала двенадцать, потом семьдесят. Кто такие апостолы? Греческое слово атоо-теккш — глагол, смысл которого — отсылать, посылать с поручением. Другой глагол с близким смыслом — трпш — такого оттенка не имеет, а имеет иной — сопровождать, провожать. Поручение у апостолов только одно — проповедовать, что пришло Царство Божие — «идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари» [Мк. 16: 15]. Апостолы — те, кто послан с этим поручением.
Иисус их выбирает, и Он специально подчеркивает: «Не вы Меня избрали, а Я вас избрал и поставил вас, чтобы вы шли и приносили плод» [Ин. 15: 16]. То есть все двенадцать апостолов, и семьдесят тоже [Лк. 10:1], — они выбраны Самим Иисусом. Иисус ошибся? Ошибся. Иуда был выбран среди них и оказался предателем, и ни с каким поручением его посылать нельзя было. Еще до своего предательства он поступал не лучшим образом — ходил с ящиком, в который люди, желавшие поддержать Иисуса, клали пожертвования, и воровал из него деньги [Ин.12: 6]. Однако он не был отлучен от лика апостолов, был на Тайной Вечере вместе со всеми, и Иисус дал ему, как и иным, преломив, кусок хлеба. В этом не было лицемерия — Иисус до последнего ждал исправления Иуды, перемены его ума, метанои. Мы опять возвращаемся к принципу удивительной свободы: Бог ждет свободного человеческого действия, Он никогда не ставит на человеке ту самую пресловутую каинову печать. Он всегда до последнего надеется на то, что человек может измениться, и Иуда мог измениться. Даже когда он предал Христа, он, как апостол Петр, мог измениться. Но Иуда этого не захотел, он решил скорее покончить счеты с жизнью. И в этом его самое главное преступление, а не в предательстве. Но, оставляя в каждом из учеников полноту свободной воли и, соответственно, право на их измену и на Свою ошибку, Иисус избирает апостолов и специально подчеркивает в беседе с ними, что «не вы Меня избрали, а Я вас избрал».
Примечательно, что в духовном мире нет принципа народовластия — демократии: вот, собрались апостолы и решают: кто из нас будет Машиахом? Нет. Мессия избран Богом. Но разве в этой ситуации, где нет демократии, в ней нет и свободы? Конечно, есть свобода! Потому что ученики свободно соглашаются на апостольство. Или, как в случае с Иудой, свободно на него не соглашаются. В Евангелии по Иоанну рассказывается, что после очередной беседы Иисуса «многие из учеников Его отошли от Него и уже не ходили с Ним» [Ин. 6: 66], потому что Его слова показались странными. Но когда Иисус спрашивает двенадцать апостолов (то есть и Иуду): «Не хотите ли и вы отойти?» Симон Петр ответил за всех: «Господи! к кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни» [Ин. 6: 67]. Но другие — тоже, видимо, посланные на проповедь, тоже апостолы, — они отошли, так осуществив свою свободу.
Очень важно подчеркнуть: демократии нет — а свобода есть. Мы иногда эти вещи соединяем вместе, иногда даже слова «демократия» и «свобода» считаем синонимами. А это совершенно разные вещи. Демократия — это когда низшие сами себе избирают начальников. В тогдашнем мире, как и в нынешнем, это была очень распространенная практика: сельские старосты, городские начальники очень часто избирались народом, в этом не было ничего необычного или неправильного. В земном мире свободная передача своей воли иному и контроль за этим иным, как он располагает твоей переданной ему на время частью воли, — дело естественное и для пораженных грехом людей даже очень нужное. Но в духовном мире не так. Там, где нет греха, там высший повелевает низшим, а низший свободно ему подчиняется. «Вы называете Меня. Господином, и правильно говорите, — объясняет Иисус ученикам, — ибо Я точно то» [Ин. 13: 13]. Но Он говорит это ученикам после того, как умыл им ноги. Он объясняет, что дал апостолам пример служения. Тот, кто выше, должен не принуждать служить себе низших, а служить им, дабы возвысить низших до себя и тем упразднить разделение. Из рабов и слуг превратить в друзей и, более того, в Себя Самого — вот цель Христа в отношении всех людей. Тот же, кто, возвысившись, требует от других служения себе — тот бесплоден и обречен на гибель, если не одумается. Здесь лучше для самого властителя демократия, чем такая «иерархия». При демократии его просто не изберут вновь, а в системе священновластия (это и есть перевод слова iepap%'ia) такого узурпатора ожидает полная гибель.
Неплодная смоковница
Замечательное и странное место в конце Евангелия — история о бесплодной смоковнице [см.: Мф. 21: 18-22; Мк. 11:12-14,20-24]. По дороге из Вифании в Иерусалим Иисус захотел есть, что очень характерно — Он, как и любой человек, испытывал чувство голода, — искал плодов на смоковнице и не нашел. Иисус сказал: «Да не будет же впредь от тебя плода вовек. И смоковница тотчас засохла» [Мф. 21:19]. Но это же была Пасха, весна, какие там смоквы? Все же знают, что никаких плодов быть еще не может, что смоквы созревают не раньше июля-августа, а то и в сентябре. Так что погубил смоковницу Иисус, кажется, незаслуженно. В самом Евангелии Иисус от столь быстро сбывшегося Своего слова в отношении смоковницы берет повод объяснить, что любое слово, сказанное с верой, всесильно. Но мне кажется, что определенное место в этом повествовании занимает и назидание иного рода.
Каждый может понимать это по-своему. Я много думал над этим образом, который, безусловно, не случайно оставлен в Новозаветном каноне. Смоковница — только удобный образ. Может, она и засохла, но засохла она для нас. Апостолы тоже могли сказать Машиаху — мы только учимся, мы вчера еще были простыми рыбаками и пастухами, мы малограмотны, ну что Ты от нас требуешь невозможного. Быть может, так они и мыслили, когда отрекались от Иисуса, когда предавали Его. Но смоковница дает иими нам пример: когда Бог ищет у тебя плодов, ты Ему их всегда можешь дать. Потому что Он — податель силы твоей. Если ты Ему не даешь плодов — пусть в свою меру, пусть небольших, недозревших, вообще ничего не хочешь давать, потому что ты еще недоучился, ты еще недоженил- ся, ты еще недоработал, ты еще недонарадовался жизни, — значит, ты прошел мимо своей судьбы. Смоковница, не дав плодов Христу не вовремя, прошла мимо судьбы своей, как, бывает, проходит человек. И хотя дерево, естественно, тут совершенно ни в чем не виновато, она для нас, для живых деревьев, образ того, что плоды надо стремиться приносить всегда. И никогда не говорить, что еще не время, что у нас еще только весна нашей жизни, когда нам хочется только цвести, но еще не хочется плодоносить.
Образом и иллюстрацией к истории о смоковнице уже в человеческом мире является история бедной вдовы, которая дала две лепты на храм [Мк. 12: 41-44; Лк. 21: 1-4]. Что такое две лепты? Лепта — это очень маленькая денежка. Как мы знаем, динарий — это обычная стандартная плата наемника задень (что-то вроде тысячи рублей по сегодняшнему курсу или 30 копеек серебром по курсу 1914 года), так вот, лепта — это ее 1/128 часть, это очень маленькая единица; две лепты — это 1/64 часть динария, совсем ничто, на это купить толком ничего нельзя было, только совсем уж крошки. И конечно, для храма эти деньги ничего не значили. Многие богатые, как сказано, клали в сокровищницу много. Но бедная вдова дала больше всех, потому что дала все, что имела, больше у нее ничего не осталось. Поэтому ничего, что ваши смоквы (как бы говорит Иисус) недозревшие, маленькие и, в общем, плохонькие. Важно то, что ты хочешь их дать Богу и ближнему. Вскоре апостолы поймут это и потому облекутся колоссальной силой свыше.