Поэтому, когда один учитель спрашивает Христа о том, какая главная заповедь в Законе, Иисус отвечает: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим. Сия есть первая и наибольшая заповедь. Вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя» [Мф. 22: 37-40]. Видите, два раза — любовь, то есть делай для Бога и для ближнего то, что ты по природной воле делал бы для себя.
Это учение о двух волях. В человеке между плотью и духом существует волевая сфера души, психическая сфера — сфера выбора, которая постепенно формирует человека. Мы знаем, что, когда человек делает какие-то волевые выборы, он всегда меняется даже физически. Он или просветляется, или, наоборот, оплотняется и деградирует. Это зависит от того, в каком направлении сделан выбор. Не столько к духу или к плоти, сколько к благу другого ценой себя или к мнимому благу для себя ценой другого человека.
В основании этого учения о QeXytrig yvw^iKy («умная», гномическая, воля) лежит принцип человеческой свободы. Человек свободен выбирать. Физические, природные желания вне свободы. Человек не свободен хотеть или не хотеть есть, чувство голода от него не зависит. Но человек свободен в том, чтобы выбрать путь, на котором он может насытить свой голод. Он может пойти и украсть булку, или он заработает деньги и купит хлеб или же, на худой конец, будет просить милостыню, если на работу нет сил или работы нет. Об этом, кстати, есть хороший роман Кнута Гамсуна «Голод».
Вор свободно нарушает закон любви, а трудящийся следует этому закону, потому что, работая, мы, пусть даже без желания, трудимся всегда для других. Мы получаем деньги за то, что мы делаем полезное кому-то другому. Несовершенный экономический механизм тем не менее механизм взаимный. Экономика построена на принципе взаимности, порой скрывающем, но никогда не отрицающем принцип любви. Кстати, это прекрасно понимал Адам Смит, когда формулировал свою экономическую теорию, и совершенно не понимал Карл Маркс. Подневольный труд неэффективен. Хотя вспомним, что апостол Павел и рабов-христиан призывал трудиться не из страха и человекоугодничества, но в свободной любви к Богу и человеку [см.: Еф. 6: 5-7]. Можно представить, сколь трудным был этот подвиг, когда для большинства хозяев раб был тогда только «говорящим орудием», а не человеком. Но только так раб мог утвердить свою духовную свободу, свое истинное достоинство «свободного во Христе» [1 Кор. 7: 22].
«Привести нас к добродетели принудительно — значит не оставить нам самим по себе никакой самостоятельности и не позволить нашему естеству быть разумным, то есть иметь разумную душу. Ведь отними у нас свободу воли, и мы уже не образ Божий и не словесная и разумная душа, и наша природа воистину растлится, перестав быть тем, чем ей надлежит быть»[117].
«Ты создан по образу и по подобию Божию. Как Бог свободен и творит, что хочет, так свободен и ты», — наставлял своих учеников «практик» христианской жизни преподобный Макарий Египетский[118].
Именно потому, что в человеке есть гномическая воля, у него есть свобода. Гномическая воля, возможность свободного выбора — это, собственно говоря, и есть божественное в человеке. Но человек это божественное в себе с самого начала употребил во вред себе же — свою гномическую волю он повернул от Бога, Которому он подобен, на себя. В этом суть грехопадения. Но в свободе человека и единственная надежда на его исцеление.
«Человек был сотворен одной волей Божией, но ею одной он не может быть обожен. Одна воля в творении, но две в обожении. Одна воля для создания образа, но две воли для того, чтобы образ стал подобием. Божественная воля всегда будет покоряться блужданиям, уклонениям, даже бунтам воли человеческой, чтобы привести ее к свободному согласию. Классический образ педагога покажется весьма слабым тому, кто почувствовал в Боге просящего подаяние любви нищего, ждущего у дверей души и никогда не дерзающего их взломать»[119]. В этих словах В.Н. Лосского — христианский гимн человеческой свободной воле.
Свобода — всегда качество личности. Не может быть родовой, эйдетической свободы. Каждый сам делает свои выборы, сам стоит или падает перед людьми и Богом [см.: Рим. 14: 4]. Поэтому«идеализм» Платона и был отвергнут христианами. Христианство предельно личност- но, но при том и предельно антиэгоистично. Эта антиномия разрешается в христианском учении о собрании верных — о Церкви.
Единство человечества и мироздания
Следующий, пожалуй, очень важный принцип христианского понимания человека — это то, что весь человеческий род имеет единое происхождение. Он произошел из одного источника, от одного Адама, это подчеркивается постоянно. Примечательно, что в Древнем Египте, Шумере, в Древней Греции подобного учения не было, но вот в Ветхом Завете, в зороастризме, в исламе и конечно же в христианстве и в ряде иных религиозных систем существует учение, что род человеческий произошел от одной пары. Не важно, насколько это предание соответствует «научной действительности». Одни ученые говорят, что на генетическом уровне соответствует, другие говорят, что нет. Но для христианского мирови- дения учение о первой человеческой паре, давшей начало всему человеческому роду, исключительно важно.
Важно то, что все люди — братья и сестры друг другу, все человечество родственно. «Бог, сотворивший мир и все, что в нем. от одной крови произвел весь род человеческий для обитания по всему лицу земли» [Деян. 17: 24-26], — говорит апостол Павел афинянам в Ареопаге. Так что каждый человек не просто подобен другому, он — частица другого человека. У всех людей одна природа. Ипостасей множество, а природа одна. Если угодно, это миллиардоипостасная природа человечества. Все человеческие существа — это разные ипостаси, но одна природа. Так же как в Божественной Троице одна природа, но три ипостаси.
«В изволяющем совете Своем Бог от вечности видит все бесчисленные мириады тварных ипостасей, изволяет их и каждой предъявляет Себя инаковым, и в этом состоит «неразделяемое разделение» Его благодати или энергии, «тысячеипостасной», по дерзновенному выражению святителя Григория Паламы [Theoph. PG. 150, 94], ибо тысячам и тьмам тысяч ипостасей она благоволительно уделяется. Каждая ипостась запечатлена особым лучом Божией изволяющей любви и воли в самом бытии и существовании своем. И в этом смысле в Боге есть все в «образе», но не по природе своей, бесконечно удаленной от несо- зданного естества», — объясняет о. Георгий Флоровский[120].
Эти человеческие ипостаси могут быть соединены любовью, и тогда они — в Боге, а могут быть разъединены в эгоизме, и тогда они враждуют друг с другом. И тогда гномическая воля действует не на движение вверх к духу, а на движение вниз к плоти. И так возникают войны, конфликты, семейные скандалы и все подобное. Но это не естественное человеческое состояние, потому что единый человеческий род, так же как и Единое Божество, должен внутренне определяться отношениями любви.
Более того, человек одухотворяет собой весь космос. Если угодно, сам по себе человек — это пневма, дух всего материального мира в самом широком смысле понимания материи, то есть всего, что сотворено Богом. Человек — это дух всего мира, это воля всего мира. От того, как себя ведет человек, зависит судьба всего мира. У мира нет своей воли: нет своей воли у животных, у камней, у водопадов, у морей. Есть воля Божия, которая все это определяет, но своей воли у них нет. Древние греки одухотворяли стихии мира, населяли мир множеством нимф, дриад, океанид. Так же переживают мир и неписьменные народы. Христианство равнодушно к этим существам. Они если и появляются порой в поле христианского зрения, то только в изобразительном искусстве. Христианство не отрицает их, но они ему не интересны, так как христианство всецело сосредоточено на отношениях Бога и человека и видит в человеке бога сотворенного мира, которому должно быть подвластно все творение. Духи, посланники (ангелы) Бога и сатаны, интересны христианину не сами по себе, хотя они также обладают свободной (но организованной совсем иначе, чем у людей) волей, а с точки зрения посылающего их: кто он — Благой Бог или враг рода человеческого.
Как замечательно сказано в 49-м гимне Симеона Нового Богослова:
«И будучи в плоти, являясь превыше бесплотных, Я мню, что и Сыном Твоим становлюсь, как сказал Ты, Не духов бесплотных, но нас называя богами: „Сказал я: вы — боги, Всевышнего все сыновья вы"».
[Пс. 81: 6; Ин. 10: 34]
И человек действительно хозяин мира. Человек прорывает каналы, срывает горы, создает или осушает озера, уничтожает животных или, наоборот, их разводит и выводит новые породы. Он хозяин над жизнью и смертью всего космоса, причем эти его силы все более и более возрастают. Теперь мы знаем, что человек может уничтожить всю ту Землю, на которой он живет. В XX веке люди убили десятки миллионов себе подобных и обрекли на великие страдания сотни миллионов. Разрушать и убивать легче, чем созидать и растить жизнь. Но и в сфере созидания человек достиг очень многого. Побеждены страшные болезни, обобщаются и анализируются с помощью новых технологий огромные объемы информации, покорено пространство и водное, и воздушное, и даже межпланетное, познаны древнейшие цивилизации. Для человека теперь возможно почти все. Весь мир подчинен человеку.
Но поскольку человек — это падшее существо, то мир проклят за человека, весь мир страдает из-за того, что человек эгоистичен, что он живет для себя. Человек связан с Богом через пневму, а с миром связан через плоть. Так же как он божественен по своему духу, он космичен (в том смысле, что он часть космоса) по своей плоти. Божество Само по Себе и мир сотворенный соединяются в человеке, и человек собой соединяет миры. Весь космос присутствует в человеке, и весь космос зависит от человека. Человек зависит от космоса, безусловно, тоже. И мы знаем, что человек не всемогущ, совсем нет. Его силы ограничены. Хотя и здесь мы должны быть очень аккуратны в суждении.