Это — Плоть Моя, это — Кровь Моя
Иисус в беседе с учениками на этом последнем для Него пасхальном седере перед смертью и Воскресением подчеркивает: «Это Моя Плоть и это Моя Кровь». Странные, как кажется, слова. Евангелист Иоанн передает слова Иисуса, сказанные задолго до этого окружившим Его людям: «истинно, истинно говорю вам: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни. Ядущий Мою Плоть и пьющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день. Ибо Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие. Ядущий Мою Плоть и пьющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем» [Ин. 6: 53-56]. Многие иудеи говорили: как это может быть? Как Он может дать нам есть Свою плоть и кровь? И многие тогда, как пишет евангелист, отошли от Него, не поняв Его.
Между тем, что здесь имеется в виду? Говоря о призвании человека, Христос Яннарас указывал: «Человек не просто зритель, наблюдатель, истолкователь мира, но существо, непосредственно (собой. — А.3.) познающее мир через пищу, усваивающее и преобразующее материю мира в плоть своего собственного тела»[131]. Вкушение пищи — это соединение с естеством пищи. Мы вкушаем земную пищу, которая прорастает из земли, и соединяемся с землей, когда умираем: «прах ты есть и в прах отойдешь». То есть мы есть организованная определенным генетическим образом земля, материя, и мы отходим в стихию земли. Земля сама по себе не плоха, но у нее есть один минус: она безвольна, земля — это только пассивная стихия. Волю и свободу предаем земле мы. Все творение (греческое кт'кги; от кт''^ш — созидать, творить, населять), вся материя ожидает от человека своего освобождения из-под власти сатаны. Человек покорился сатане по своей воле, а мир — из-за человека. Помните — «проклята земля за тебя» [Быт. 3:17]? Апостол Павел объясняет: «тварь (KTiaig) покорилась суете не добровольно, но по воле покорившего ее (то есть Адама. —А.3.), в надежде, что и сама тварь освобождена будет от рабства тлению в свободу славы детей Божиих. Ибо знаем, что вся тварь совокупно стенает и мучится доныне; и не только она, но и мы сами, имея начаток Духа, и мы в себе стенаем, ожидая усыновления (Богом. — А.3.), искупления тела нашего» [Рим. 8: 20-23].
Пища из падшей материи не пересоздает наше тело, не приводит человека к искуплению. Он остается в стихиях падшего мира. Нужна другая пища — пища, которая нас соединит со свободой в Боге, то есть вернет нам божественное бытие. А кто это божественное бытие человека восстановил? Иисус. Соответственно, мы должны соединиться с Ним самым прямым образом — мы должны есть Его как пищу, чтобы стать Им. Ведь Он, опять же по слову апостола, «спаситель тела» [Еф. 5: 23].
В этом — символ и образ победы над грехом, и в этом смысл того акта, который Греческая Церковь назвала Евхаристией. Вы помните, что %apira — благой дар (вот это слово нам вновь и понадобилось). Добавление префикса еи возводит и без того «хорошее» слово в превосходную, высшую степень — eu%apipr'ia — благодарность, благодарение. Греки и сейчас, когда благодарят, говорят «эвхаристо!». Отсюда и название этого центрального акта христианской жизни — Святая Евхаристия.
Святой Дионисий Ареопагит, размышляя о материальных образах (иконах — eiKova) духовных сущностей и приводя многочисленные этому примеры, в частности, пишет: «Знак причастности Иисусу — соучастие в Божественнейшей Евхаристии, и все прочее небесным сущностям передано надкосмично (умопостигаемо), нам же символически ( Наша земная пища — хлеб, вино приносятся, естественно, от земли, это обычное зерно, обычный виноград, обычным образом из них делают вино и хлеб, но они потом освящаются и подаются не как земной хлеб и вино, а как Плоть и Кровь Христа. И это Он Сам говорит на последнем седере: «Это — Плоть Моя, это — Кровь Моя». Вкушающие их соединяются со Христом в одно целое. Как мы соединяемся в одно целое с землей, так же точно мы соединяемся со Христом в таинстве Евхаристии. Для описания единения христиан со Христом в Новом Завете используют многочисленные и очень емкие образы: образ рождения, образ вкушения пищи, образ брака. Апостолу Павлу и евангелисту Иоанну явно не хватает человеческих образов, чтобы показать эту великую тайну, до конца ни в каких символических образах невыразимую. Что касается рождения: «Если вы знаете, что Он праведник, знайте и то, что всякий делающий правду рожден от Него» [1 Ин. 2: 29]. В Послании апостола Павла к Ефесянам говорится о том, что человек, как невеста с женихом, соединяется со Христом в таинстве Брака, и становятся, как и в браке, двое — одна плоть [Еф. 5:24-32]. И вот здесь, на последнем пасхальном седе- ре, и до того в Капернаумской синагоге — образ пищи. Бог сделался человеком, и Свою богочеловеческую жизнь Он дал братьям Своим, верующим во имя Его. Посмотрим, как в Евхаристии это происходит. Таинство Благого дара Очень важные слова ХристосаЯннараса: «Все мы объединяемся в Собрание (Церковь) не потому, что хотим усовершенствовать наши «добродетели» или «исправить» наши характеры, но потому, что жаждем жизни, свободной от разрушения и смерти. Нас интересует не добродетель смертного человека, но вечность человека, изменившего свой ум (раскаявшегося — в русском переводе)»[133]. Перед тем как начинается Евхаристический канон, дькон обращается ко всем молящимся: «Возлюбим друг друга, дабы в единомыслии исповедовать», и молящиеся, а теперь — хор тут же отвечают: «Отца и Сына и Святого Духа, Троицу Единосущную и Нераздельную». «Возлюбим друг друга» — это очень важный призыв. В Православной Церкви был обычай всем, участвующим в таинстве, целовать друг друга при этих словах, говоря: «Христос посреди нас и есть, и будет!» Обычай, который сейчас, к сожалению, исчез у мирян и сохранился в алтаре у служащих священников. В Католической Церкви в этот момент все в церкви пожимают друг другу руки в знак верности и дружественности: Божественная Троица единосущна и нераздельна — и мы, христиане, участвующие в Евхаристии, едины в любви. Это — антитеза дьяволу. Дьявол — разделитель, и весь мир вокруг разделен. Поэтому, когда диакон провозглашает: «Возлюбим друг друга, дабы в единомыслии исповедовать», мы знаменуем победу любви над разделением и ненавистью, победу над сатаной. Без этой победы Евхаристия невозможна. Без единства — невозможна. Если мы разделены, если мы чужды друг другу, то мы и не можем приступать к таинству. Мы будем причащаться тогда Крови и Плоти Христа в осуждение, а не во благо. Мы не можем быть одно со Христом, когда мы отчу- ждены друг от друга. Когда же мы «возлюбим друг друга и в единомыслии исповедуем Отца и Сына и Святого Духа», мы исповедуем свою любовь как знак той Божественной любви, в которой пребывают Лица Святой Троицы, показывая, что мы и Они — одно в любви. После этого все собрание христиан произносит Символ веры — и начинается Евхаристический канон. В Евхаристическом каноне очень важно призывание Святого Духа, когда материальные элементы Причастия (без которых невозможно, потому что мы же плотские существа, и мы имеем эту потребность в материальном) преображаются Духом Святым. Призывание Святого Духа на Святые Дары, которое произносит священник, звучит так: «Твое, от Тебя полученное, Тебе приносим. Ниспошли Духа Твоего Святого на нас и эти предлежащие Дары. И сотвори этот хлеб Пречистым Телом Христа Твоего. А вино в этой чаше — Пречистой Кровью Христа Твоего, преобразив их Духом Твоим Святым». Диакон при каждом возгласе священника громко произносит: «Аминь!», то есть «Да будет так!», «Да свершится!». Дух Святой призывается не на Дары только, а в первую очередь «на нас» — на всех, участвующих в таинстве. То есть Дух приходит и на нас, и на наши Дары. Если Дух не снизойдет на нас, если мы не будем во Христе, то это получается магический обряд: Дух на нас не снизошел, а снизошел на хлеб и вино, мы съели преображенные хлеб и вино — и обожились. Нет, Дух должен сойти на самих христиан — участников таинства. Как Он может сойти на них? Только если они будут открыты Ему, только если не будут во грехе. Тогда Дух сойдет на участников таинства Евхаристии и на предложенные ими Дары, и соединение преображенной пищи и вкушающих ее сделает их участниками Пасхального седера. Каждая Евхаристия — это и есть Пасхальный седер. Самое главное в Евхаристии — это даже не то, что христиане съели Плоть и Кровь Господа. Дух Божий сошел на них, и поэтому они могут вкушать Тело и Кровь воскресшего Иисуса «не в суд или во осуждение». Потому что христиане уже с Ним, они уже Его. А сойти Дух Святой может только на Святое, на тех, в ком нет вольных гномических последствий первородного греха. Поэтому священник, завершая евхаристические молитвы, большей частью произносимые, по традиции, тайно (^иатикщ), в заключение громко возглашает: «Та "Ayia тоТд ayioiq» — «Святая (то есть Святые Дары. — A. 3.) — святым». Без святости участников Евхаристии их приобщение ко Христу невозможно. Но христиане прекрасно осознают, что святы они не сами по себе, не своими заслугами, а исключительно благодаря вольной жертве и победе над сатаной Иисуса Христа. Поэтому на возглас священника они смиренно отвечают (порой, по традиции, становясь даже на колени): «Один святой, один Господь Иисус Христос, один прославивший Бога Отца, аминь!» Без Евхаристии жизнь христиан невозможна. Евхаристия начинается с самых первых моментов иерусалимской общины — «они постоянно пребывали в учении Апостолов, в общении и преломлении хлеба и в молитвах» [Деян. 2: 42]. Тот Пасхальный седер, который совершил Иисус со Своими учениками перед крестной смертью, будет до сего дня повторяться в миллионах христианских общин. Участие в Евхаристии — это жизнь Церкви, жизнь во Христе и со Христом. Таинство Крещения