А теперь вернемся к Авраму. После рождения Измаила Агарью прошло еще 14 акиту. Сарре было уже 45, Аврааму — 50 лет. Конечно, это не 90 и не 100, как говорит библейский текст, но возраст уже солидный и для рождения первого ребенка для женщины явно не подходящий. Притом надо учесть, что на Переднем Востоке и взросление, и старение происходит быстрее, чем на севере Европы, и Библия специально отмечает: «обыкновенное у женщин у Сарры прекратилось» [Быт. 18: 11]. В отношении девяностолетней старушки такое уточнение звучит как издевательство, в отношении 45-летней женщины — как клиническое определение: «она уже не фер- тильна».
И вот в это самое время к Аврааму, отдыхавшему у входа в шатер в дубраве Мамре «во время зноя дневного», явился Господь в образе трех мужей и объявил, что через год у Сарры родится сын.
Вы, должно быть, обратили внимание, что вместо имени Аврам я стал употреблять только что Авраам, а вместо имени Сара — Сарра. Это совсем не случайно. Дело в том, что, как говорит Библия, за несколько месяцев до явления Аврааму Господа в дубраве Мамре ему было иное видение, в котором Бог объявил Авраму, что он будет «отцом множества народов... и цари произойдут от него» [Быт. 17: 5], и дана ему будет в наследство вся земля Ханаанская, а потому имя его будет теперь не Аврам (высокий отец), но Авраам, а точнее — Абрахам (отец множества). Но все это произойдет при одном условии — условии соблюдения Авраамом и его потомками завета Божьего, знаком которого станет обрезывание крайней плоти у Авраама и у всех его потомков мужского пола [Быт. 17:11]. Господь говорит, что наследник, через которого Авраам станет отцом многих народов и царей, родится именно от Сары, и меняет ее имя на Сарра [Быт. 17:15], что на аморейском языке может означать — «царица», в отличие от Сара(й) — госпожа.
Библейское предание сохранило память о неверии и даже смехе и Авраама, и Сарры от слов Господа — они уже свыклись с мыслью, что общих детей у них не будет. Имя Исаак, которое Господь повелевает дать их будущему сыну, и означает глагольную форму мужского рода единственного числа будущего времени — «он воссмеет- ся». И сын Исаак действительно, к удивлению и радости своих родителей, рождается у Сарры через год после явления Господа в дубраве Мамре. Но испытания покорности Авраама на этом не завершаются. И самое, наверное, страшное испытание — это так называемое «связывание Исаака» (евр. акедат Ицхак)[12].
Когда Исааку было лет 13-14, Бог говорит Аврааму: «Иди и принеси его в жертву на одной из гор земли Мориа» [Быт. 22: 2]. Верно, Авраам ужаснулся этому повелению Божьему. Хотя народы, окружавшие Авраама в земле Ханаанской, и приносили, как мы помним, в жертву своих детей, особенно первенцев; но Авраам никак не мог ожидать, что и на их с Саррой сына будет распространен, да еще и по воле Бога, этот страшный и отвратительный обычай Ханаана. Ведь еще до зачатия Исаака Бог обещал произвести от него многие народы, а вот теперь Он требует, чтобы Авраам собственноручно заклал сына, как овна или быка, Ему в жертву.
И тем не менее Авраам готов исполнить эту волю Божию. Он не говорит в себе: «такого Бог повелеть не мог, это голос злого духа, и я его слушать не буду». Библия ничего не сообщает о внутреннем борении Авраама. Он знает голос своего Господа, не сомневается, что и это страшное повеление исходит от Него, и готов это повеление исполнить. Можно себе представить, с каким чувством и боли, и надежды отвечал Авраам на наивный вопрос мальчика, несшего дрова для жертвенного костра: «Папа, где же баран для всесожжения, если есть огонь и дрова?» — «Бог усмотрит Себе жертву, сын мой».
Вы знаете, что в итоге Исаак не был принесен в жертву, что Ангел удержал руку Авраама, занесенную над мальчиком, и вместо него в жертву принесен был действительно баран, запутавшийся в терновнике. Но важно иное. В самый трагический момент этого жертвоприношения, когда нож в руке Авраама был уже занесен над Исааком, он услышал слова «с неба»: «Не поднимай руки твоей на отрока и не делай над ним ничего; ибо теперь Я знаю, что бойшься ты Бога и не пожалел сына твоего, единственного твоего, ради Меня» [Быт. 22: 12].
«И вторично (уже после принесения в жертву барана. — А.З.) воззвал к Аврааму Ангел Господень с неба и сказал: Мною клянусь, говорит Господь, что, так как ты сделал сие дело и не пожалел сына твоего, единственного твоего, то Я благословляя благословлю тебя и умножая умножу семя твое, как звезды небесные и как песок на берегу моря; и овладеет семя твое городами врагов своих; и благословятся в семени твоем все народы земли за то, что ты послушался гласа Моего» [Быт.22:15-18].
Итак, во-первых, «теперь Я знаю». Хотя Бог и всеведущ в отношении всего в мире, но еще не состоявшиеся решения человеческой воли неизвестны Ему, так как их просто-напросто еще нет. Сердце человеческое еще не повернуло ни направо, ни налево. И как оно повернет, не знает ни сам человек, ни Бог. Вот, когда Авраам принял решение и уже готов был заклать Исаака, намерение его сердца определилось, и теперь Бог знал, что ради исполнения Его воли Авраам не пожалеет и сына своего. Автор книги Бытия подчеркивает здесь, что человеческая свобода не детерминирована будущим, которое знает Бог. Будущее не пребывает, оно творится в земном мире как раз (и, возможно, только) реализацией человеческой воли.
Во-вторых, полное послушание. Не какое-то благочестивое действие, но именно послушание, послушание во всем и до конца — вот что требует Бог от Авраама. Богу важна не жертва первенцем Исааком и даже не жертва, какая бы то ни было вообще, но только готовность Авраама принести эту жертву. Богу нужно свободное послушание человека Его воле. Этот принцип станет главным в отношениях между Богом и человеком во всем тексте Библии — «послушал имярек Бога, и это вменилось ему в праведность».
И третье. Все до одного обетования Бога Аврааму имеют одну странную особенность, которая часто ускользает от внимания исследователей. В обетованиях говорится о потомках и о благословении потомков. Говорится: «Я произведу от тебя царей, и великие люди родятся от тебя». Но все это — потом. А о самом Аврааме не говорится ничего. То есть не говорится, что ты обретешь бессмертие, ты будешь радоваться со Мной на небесах, ты получишь блаженное упокоение с праведными, ничего подобного. А между тем в соседних культурах, всюду — в Месопотамии, в Египте, в религии Крита, в религии Ханаана — в почитании того или иного умершего и воскресшего бога главное внимание, главный интерес был сосредоточен на личном спасении. А в Библии наоборот — ты прославишься в своих потомках. О твоей собственной судьбе — ни полслова.
Хождение пред Богом
Одна из загадок Библии — почему в ее текстах, особенно в Пятикнижии Моисея, практически нет упоминания о личном бессмертии? И более того, имеются неоднократные намеки, порой довольно прозрачные, на отсутствие личного бессмертия. Например, у пророка Исаии: «Не преисподняя славит Тебя, не смерть восхваляет Тебя, не нисшедшие в могилу уповают на истину Твою. Живой, только живой прославит Тебя, как я ныне» [Ис. 38:18-19]. Или в сетованиях Иова пред Богом: «Дни мои бегут скорее челнока и кончаются без надежды. Редеет облако и уходит, так нисшедший в преисподнюю не выйдет» [Иов 7:6,9]. И многократно в псалмах: «Что пользы в крови моей, когда я сойду в могилу? будет ли прах славить Тебя? будет ли возвещать истину Твою?» [Пс. 29:10]; «Ни мертвые восхвалят Господа, ни все нисходящие в могилу» [Пс. 113: 25].
Первые безусловные описания посмертного воздаяния и воскресения мертвых можно встретить только в самых поздних книгах Библии — у пророка Даниила [Дан. 12:2] и во второй Маккавейской книге [2 Мак. 12:42-45]. Это хорошо знают исследователи Библии[13]. «Мысль об индивидуальной жизни после смерти поздно появляется в Израиле, — пишет знаток религий древнего Переднего Востока Гео Виденгрен. — Мы без труда можем наблюдать постепенное усиление веры в посмертное существование»[14].
В обширной двадцать восьмой главе Второзакония, где речь идет о наказаниях, которым будут подвергаться евреи, отступающие от Закона, и о благах, ниспосылаемых за его соблюдение, ни слова нет о наказаниях загробных. Все прещения и награды относятся только к этому миру и распространяются как на самого совершителя праведных или неправедных поступков, так и на его потомков.
Характерным свидетельством этих представлений являются воззрения одного из направлений позднехра- мового иудаизма — саддукеев, то есть традиционно благочестивых, праведных людей (от еврейского слова се- дек, позднее — цадик, благочестивый), сохраненные для нас как Иосифом Флавием, так и в Новом Завете: «саддукеи говорят, что нет воскресения, ни ангела, ни духа» [Деян. 23: 8] (ср.: Мф. 22:23).
Но вернемся к Аврааму. Бог как бы отбирает у Авраама и у его потомков надежду на личное спасение, которым была буквально пронизана вера всех окружающих народов. И, отбирая надежду на личное спасение, Бог Библии постоянно требует от Авраама и его потомков абсолютного повиновения Закону, абсолютного повиновения Своей воле.
Происходит очень странная и, надо сказать, типологически ни в одной иной религии не воспроизводящаяся ситуация. Ветхий Завет фактически, как кажется, обращает Израиль к посюстороннему земному идеалу: ты живешь здесь и сейчас, твои потомки будут жить на этой земле, и если ты будешь жить плохо и не будешь следовать Моей воле, твои потомки будут жить тоже плохо, потому что Я грешников наказываю до третьего и четвертого рода и милую праведника до тысячи родов [см.: Исх. 34: 7]. Но, коль речь идет о роде, естественно — милую на этой земле.
Таким образом, в Пятикнижии мы видим религию, в которой фактически снят и сотериологический, и эсхатологический план и остался только план земной, временный, посюсторонний.