Вот эти грехи к смерти — грехи против любви. Как сказал Иисус, все заповеди заключены в двух: «возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя; на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки» [Мф. 22: 37-39]. Любой смертный грех — грех против любви. Он противоположен евхаристическому призыву «Возлюбим друг друга!».
Так как же быть? Вот христианин согрешил тяжко. Все, погиб? Ведь нельзя омыться от греха Адамова дважды? Омыться нельзя, но Христом учреждено таинство, которое греки называют «метанойя» — ^eravoia — изменения ума (^era-voeM — поменять свои мысли, ум). Мы его, опять же не совсем точно, переводим словом «покаяние». Славянское слово «покаяние» имеет другой смысл, это обличение, обвинение себя, это бить себя в грудь и говорить, какой я плохой. Такой элемент может быть в метанойе: человек изменил ум, и ужаснулся себе, и стал себя бить в грудь. Но может человек себя не бить в грудь и тихо исповедоваться священнику, а при этом страдать за содеянное ничуть не меньше.
Нашим простосердечным славянским предкам такая очевидная форма изменения ума была ближе, потому и использовали они для его обозначения слова с санскритским корнемcayate — мстит, наказывает, или авестийским —cay — отплатить, воздать (от них старославянское кл^ти са). Возможно, они воспринимали по дохристианской традиции Бога как отмстителя за грех, а не как искупителя. Но для культурного грека в примирении с Богом было важно не внешнее выражение покорности и даже не мольба о прощении, но именно изменение строя мыслей. Отсюда — метанойя, наиболее подходящее новозаветное слово для таинства примирения с Богом[156].
У нас не всегда правильно понимают таинство Покаяния, чаще говорят: «Мне не в чем каяться», или просто перечисляют плохие, на взгляд кающегося, поступки. А в действительности надо не столько перечислять соделанное зло, хотя стыд от произнесенных вслух дел часто имеет немалый душевно-терапевтический эффект, сколько изменить свое отношение к тому, что для тебя — грех, возненавидеть его.
Для этого учреждается третье, важнейшее для всех христиан таинство — таинство Покаяния (Метанойи). Таинство Покаяния предполагает сначала изменение ума. Если ты считаешь, что это поступок хороший, тогда тебе в нем нечего каяться. Это не формальная вещь — каяться, потому что тебе священник говорит: «Покайся!» Ты должен сам понять: то, что ты сделал, подумал, сказал, — это несовместимо со Христом. И это достаточно серьезная вещь. Все мы тысячу раз на день делаем вещи эгоистичные. И на самом деле все, что не ради Бога, все — грех. Но мы, совершая эгоистичные поступки, переживаем за это и в молитвах каемся — и этого достаточно. Но когда совершается нечто, что действительно между тобой и Богом воздвигает стену, каждый это чувствует сам, здесь нет формального подхода. То, что для одного — воздвигающий стену грех, для другого в общем-то обычная пыль, которую легко можно преодолеть. И для человека более духовного — это стена, а для человека менее духовного — это пыль. Но от каждого Бог требует по его внутреннему осознанию, а не по внешнему формальному признаку.
И вот когда вот эта стена воздвигается твоим поступком и ты ужасаешься, мучаешься и тоскуешь, ты идешь к священнику и исповедуешь ему этот грех. Вы знаете, что с давних пор священник в молитве сравнивает приход грешника на исповедь с приходом в больницу к врачу. Если ты, говорит, пришел в лечебницу, ты не пугайся, не поддайся стыду, но скажи все как есть, иначе врач не сможет тебя вылечить. Так же и в Церкви — Собрании Христовом.
Причем священник подчеркивает, что он только свидетель, а человек говорит о своих грехах Христу. Я-то такой же, как ты, может, даже хуже, говорит священник, но ты обращаешься ко Христу, который победил грех. Все соблазны Он победил и все наши грехи Он победил Своей жизнью и Своей смертью. Поэтому к Нему обращайся, Он победитель. Он этот грех победил. Ты же христианин, ты отпал от Церкви, но ты хочешь вернуться в нее. Ты остался христианином (ведь таинство омытия не упразднилось), но как бы изгнанным из небесного отечества на чужбину, в царство сатаны. И Тот, Кто Владыка жизни и смерти, Владыка над грехом и праведностью, — Он готов принять тебя назад, если ты изменишь свой ум. Если же ты не изменишь, если ты думаешь: «Я покаюсь, причащусь, а потом опять...» — это хуже, чем оставаться в отпадении от Церкви. Как сказано у апостола Петра, это все равно как собака возвращается на свою блевотину, а вымытая свинья вновь идет валяться в грязную лужу [см.: 2 Пет. 2: 22]. Возможно, кающийся грешник и падет вновь, все бывает, но, проходя таинство Покаяния, он должен ненавидеть свой грех и всецело желать не совершать его вновь.
И тогда священник, совершающий таинство, произносит главные слова молитвы: «Господи Боже. прояви милость о рабе Твоем (имярек) и подай ему образ изменения ума, прощение и отпущение грехов. Примири и соедини его со святым Твоим Собранием (Церковью) ради Христа Иисуса, Господа нашего». Так ушедший в дальнюю страну греха и сатаны возвращается в собрание детей славы Божией, в Тело Христово.
Обратите внимание: и таинство Покаяния начинается со свободного волевого решения человека. Не с какого-то магического обряда, а с волевого решения изменить свой ум. И это волевое решение кающийся объявляет Христу. В этом суть таинства Изменения ума.
Разумеется, это опять же ошибка нашей традиции, нашего русского обычая (преподобный Макарий Оптинский любил каламбур: «Обычай — голос бычий»). Мы требуем участия в таинстве Покаяния, воспринимая его как некий ключик, разрешение для того, чтобы подойти к Причастию. А это вещи совершенно разные. И в большинстве церквей — и в Греции, и на Западе — они абсолютно разведены. Там любой священник служит Евхаристию, но далеко не каждый священник принимает исповедь, только опытный священник — на это нужно особое благословение. Христианин может исповедоваться раз, два, три в год, сколько ему надо, а причащаться надо как можно чаще.
Почему в Русской Церкви возник этот обычай — соединение Евхаристии и Покаяния? Потому что люди в России, как я уже говорил, все последние века приходили к Причастию крайне редко. Владыка Филарет Московский писал в катехизисе, что надо причащаться не реже одного раза в год. Этот призыв — вообще-то прямое нарушение канонов Церкви, что митрополит Филарет, прекрасно образованный епископ, отлично знал. Но что делать, если даже самые благочестивые люди видели в Причастии не жизнь во Христе, а «исполнение долга перед Богом», как любили говорить в XIX веке. Ты будешь просто молодцом, продолжал владыка Филарет, если будешь причащаться четыре раза в год, да еще и пятый раз на день твоего ангела. В XIX веке такой обычай был верхом благочестия. В таком евхаристическом ритме жили почти только монахи, не рукоположенные в священный сан. Перекричать этот «голос бычий» не мог даже московский митрополит Филарет.
Поэтому, коль люди так редко причащались, исповедь для них становилась совершенно необходимой. Это называлось «говеть»[157] — то есть готовиться к Причастию, поститься, молиться особым образом. Человек, допустим, целый год жил как свинья, но тут ему надо на несколько дней собраться, подготовиться, очиститься и идти исповедоваться во всем, что за год или за полгода он натворил. И потом священник допускает его к Причастию.
Сейчас традиция изменилась, частое Причастие возобновилось, но практика церковной жизни, естественно, отстает. Церковь живет своей таинственной жизнью: века окаменелости, омертвелости чередуются с периодами подъема. Но в любую эпоху можно быть настоящим христианином, это зависит от нас, от нашей ревности, от нашей серьезности в вере.
Эти четыре таинства — Крещение, Евхаристия, Миропомазание и Покаяние — имеют отношение к каждому христианину. Без участия в них жизнь в Теле Христовом невозможна.
Мистерия зерна, вина и елея
Люди страдают по тысяче причин, и эти причины всегда, в конечном счете, есть, только мы их не всегда можем понять. Если христианин страдает из-за своих грехов, то он, меняя свое отношение к ним, совершая таинство метанойи — изменения ума, — освобождается от причины страдания, хотя его следствия еще долго, порой — всю жизнь, могут портить ему жизнь. Но бывают и иные причины страдания. Это могут быть и грехи рода, могут быть собственные грехи человека, которые он не осознает, а может быть, он выстрадывает то, что связано с другими членами Церкви. Отношение к страданию связано как раз с идеей единства Церкви: «страдает ли один член, страдают с ним все члены; славится ли один член, с ним радуются все члены» [1 Кор. 12: 26].
В любом случае Церковь как собрание многих не оставляет страждущего одного. Вся Церковь приходит на помощь страдающему своему члену. И эта полнота Церкви знаменуется тем, что таинство помощи совершается несколькими священниками совместно. Сила такой коллективной молитвы была известна с апостольских времен: «Болен ли кто из вас, пусть призовет пресвитеров Церкви, и пусть помолятся над ним, помазав его елеем во имя Господне. И молитва веры исцелит болящего, и восставит его Господь; и если он соделал грехи, простятся ему» [Иак. 5:14-15]. Поэтому и называют в народе таинство, о котором пойдет речь, «Соборованием», ибо оно совершается собором, собранием — собранием мирян и священников. По Уставу Православной Церкви это таинство должны совершать не менее семи священников, и по их числу установлено семь евангельских и семь апостольских чтений в чинопоследовании таинства.
Церковное название таинства — Елеосвящение — eb%ek(hiov. Это составное слово: — молитва, обет; eXaiov — оливковое масло, елей. Славянское слово точно воспроизводит греческое понятие — молитва над елеем, освящение елея. Из слов послания апостола Иакова совершенно ясно, что исцеляет болящего не масло, кот