И это тем более поразительно, что окружающие народы все живут именно наряженным сотериологическим упованием, а порой и эсхатологическим ожиданием.
Израилю при Моисее дается Закон, и этот Закон тяжел, очень подробно определен в своих положениях, и главная задача Закона — это не решение каких-то социальных, экономических, гигиенических или политических задач, как иногда говорят, а главная задача Закона — сделать так, чтобы человек не мог ни одного своего действия совершить просто так. При каждом действии он должен помнить, что вот так совершенное действие — это по Закону, а иначе совершенное — это беззаконие. Чтобы каждую минуту человек думал, соблюдает ли он волю Бога, соблюдает ли Завет или нарушает его. Регламентированы все формы бытования: пища, семейные, дружеские, имущественные отношения, отношения родственные, отношение, понятно же, к святыне, отношение к жертве, к милостыне, — то есть вся жизнь человека, от надевания одежды и вкушения куска хлеба до совершения религиозного праздника, все подпадает под альтернативу «законно или беззаконно». Для чего? А для того, чтобы Бог постоянно присутствовал в жизни человека. Не Богу нужны эти мелочные установления о деталях ритуала или чистой и нечистой пище, а человеку, чтобы, вспоминая Закон ежеминутно, он и шага не делал без Бога, без памяти о Нем. В этом смысле следует, видимо, понимать знаменитую интерпретацию четвертой заповеди Моисея, сохраненную для нас Евангелием и Талмудом: «суббота для человека, а не человек для субботы» [Мк. 2: 27].
Для ритуальной культуры, как мы помним, есть всегда дихотомия священного и профанного. Человек во время совершения ритуала после необходимых очищений вступает в священную сферу и там действует как бы всецело в мире Божьем. Но потом он завершает ритуал и опять может жить по обычным меркам. «Теперь я есть то, что я есть» — то есть обычный человек говорит по завершении ритуала, например индуист. Но человеку Библии этого не дано. Вступая в область ритуала или вступая в область священного, он больше из него выйти не может. «Будьте святы, потому что Я свят», — провозглашает Яхве — Господь Израилев [Лев. 11: 45]. Богоподобная святость, посвященность — для еврейского народа это навсегда, хочет ли этого тот или иной еврей или не хочет, желает народ или не желает. И знаком того, что потомок Авраама вступает в эту область священного навсегда, является обрезание, которое совершается над всем мужским полом, начиная с Авраама.
Обрезание — телесный образ самопожертвования, а поскольку обрезается мужской половой член, то и образ жертвы родовой: все, кто когда-либо родятся от Авраама и его потомков, все они будут собственностью Бога, исполнителями Его воли, Его земным волевым и сознательным телом, так же как и иноплеменники, живущие среди потомков Авраама, добровольно согласившиеся на обрезание. Знак обрезания (а при этом ритуале обязательно должна вытечь хоть капля крови) — это знак полной родовой жертвы Богу, полного соединения с Богом и себя, и своих потомков. Из священного положения обрезанный выйти уже не может. Он постоянно находится в состоянии ритуальной чистоты — «ходит перед Богом»[15] до последнего дня своей жизни. Те же, кто не будут обрезаны, отпадут («да будут отсечены») от общества потомков Авраама, лишатся плодов избранничества, обещанных ему Богом, перестанут быть Его народом.
Чужая вера
Очень часто тот или иной герой Библии или весь еврейский народ, тяготясь этим даром святости, пытается отказаться от него. Но всегда — тщетно. Вся Библия, собственно, об этом: народ не соблюдает, народ падает, гибнет, но поднимается пророк, обвиняет, обличает, кто-то раскаивается, очищается, а кто-то погибает окончательно. В этой коллизии между следованием воле Бога и уходом в иное — вся Библия, вся ее суть. Но смысл вот этого постоянного, вечного, священного хождения пред Богом нам на первый взгляд непонятен. Как уже говорилось, если ритуал индийский или египетский дает в первую очередь личное бессмертие, то Закон Моисеев ничего подобного не обещает.
В Библии бесконечное число раз израильтяне увлекаются верой окружающих их народов, они начинают поклоняться Ваалам, Астартам, все от мала до велика, от царя до последнего земледельца, потом восстает пророк Илия или пророк Иеремия и обличает — и народ частично возвращается к Закону. Но почему Израиль обращался к богам иных народов?
Этому есть много объяснений. Самое распространенное объяснение, уже довольно давнее и заново артикулированное крупнейшим библеистом второй половины ХХ века Гео Виденгреном, следующее: по мнению древних, каждый бог покровительствовал своей земле. Бог евреев покровительствовал тому месту, где было главное их святилище, а по мнению многих ученых, древнее святилище Израиля было на Синае. Когда же израильтяне вошли в Землю Обетованную, то надо было поклоняться богам этой земли, чтобы был хороший урожай, чтобы хищные звери не разоряли стада, чтобы, одним словом, все было хорошо. Однако о древнем еврейском святилище на Синае нам ничего не известно. Это просто досужий разговор. Доказательств нет никаких. А что касается поклонения евреев Астартам, Ваалам, Таммузу, то об этом нам прекрасно известно и из Библии, и из археологии Святой земли. Но, думаю, причина этого поклонения совсем не в том, в чем усматривал ее Виденгрен.
Дело в том, что боги, которым пытались поклоняться израильтяне (Ваалы и Астарты и всякие иные), — это боги, дающие личное бессмертие. Кто такой Ваал, то есть «господь»? Это бог-супруг Инанны, Иштар, Астарты, то есть Ваал — это «псевдоним» Думузи. А брак Думузи и Инанны — это парадигмальная передневосточная форма достижения бессмертия. Ритуальное воспроизведение брака человека Думузи и царицы неба Инанны — это, как верили повсюду на Переднем Востоке, верный путь к обретению личного бессмертия.
Когда израильтяне поклонялись Ваалам и Астартам, они просто-напросто жаждали личного бессмертия, они хотели обрести блаженное небесное вечное бытие у Владычицы Небесной (Инанна на шумерском — владычица небес), а не идти в мир теней, в безрадостную «страну без возврата». Им было мало, что их дети, их потомки станут великим и счастливым народом. Это и нам коммунисты в годы их власти говорили: «Вы тут поломайтесь, ребята, отдайте все силы делу партии, зато ваши потомки будут жить при коммунизме, когда каждому — по потребностям». Но нам хотелось счастья и свободы самим, мы не желали быть только навозом для будущего обильного урожая. Вот и израильтяне по той же причине уклонялись к ханаанским культам. Они хотели личного вечного блаженства, а не только счастливой жизни потомков, к тому же и временной. Но ничто так жестоко не осуждалось Богом, как это уклонение в чужую веру (евр. авода зара).
Много раз Израиль именуется «прелюбодейной женой». Особенно сильный образ есть у пророка Иезекииля, который рассказывает, как Бог нашел брошенную новорожденную девочку, неомытую, в крови, с незалеченной пуповиной, ненужную своим родителям — отцу-аморрею и матери-хеттеянке. Господь ее вскормил, воспитал. Когда она выросла и стала прекрасной, Он сочетался с ней браком. Но она пренебрегла Им, и стала блудить с кем попало, и осквернила себя. И хотя раз за разом обращался к ней ее Спаситель, она пренебрегала Им и продолжала блудить. «За то. Я буду судить тебя судом прелюбодейц и проливающих кровь, и предам тебя кровавой ярости и ревности» [Иез. 16: 38]. Вот такой жене-блуднице уподобляется Израиль за то, что он обращается к иным богам.
Итак, самое страшное преступление для потомков Авраама — это, в конечном счете, искание личного спасения. Задача Израиля — в другом: в том, чтобы следовать воле Бога без надежды на вечное воздаяние. В этом смысле очень важна Книга Иова. Помните беседу сатаны с Богом по поводу Иова в «прологе на небесах»? Иов, говорит сатана, богат, поэтому он Тебя и славит. Давай отберем у него богатство. Иов здоров, поэтому он Тебя и славит. Давай отберем у него здоровье и посмотрим, будет ли он Тебя славить. То есть понятно, что народы следуют воле Божией, потому что Бог им все дает — спасение, благополучие. А вот захочет народ ли, человек ли следовать воле Божией, нй на что не надеясь? Можно ли любить Бога, не надеясь на воздаяние? Можно ли любить, не ожидая даров? Иными словами, можно ли любить не за плату? Положительный ответ на этот вопрос и предлагается дать только что созданному Богом еврейскому народу. А почему?
Глава 3
Творение и падение человека
«В начале»
Чтобы понять, почему такая задача предложена человеку, но человеку не абстрактному, не вообще человеку, а человеку конкретному — Аврааму и конкретному народу, от него происшедшему, мы должны обратиться к самому началу Библии, к первым ее главам, где говорится о создании мира.
Космогонические рассказы в любой религиозной системе имеют аскетическое, а отнюдь не научно-познавательное значение. Поэтому, когда в Библии говорится о создании мира в шесть дней, это вовсе не означает, что люди предполагали, что так все и произошло, аккуратно в шесть дней. Это меньше всего заботило автора книги Бытия. Автора книги Бытия заботило иное. Что же?
Во-первых, то, что мир творится Богом «из ничего». Ветхий Завет решительно подчеркивает (причем здесь Ветхий Завет не первый, здесь есть традиция, скажем, египетская), что Бог творит мир «из ничего». Нам кажется, что это — не более чем интересный философско- мировоззренческий факт, некоторая игра досужего ума. Но на самом деле творение мира ex nihilo — важнейший базисный принцип всей библейской религиозности, без которого Библии как фундаментального религиозного учения не существовало бы. В поздних ветхозаветных текстах, в Маккавейских книгах, написанных по-гречески, прямо говорится, что Бог творит мир ovk mv, то есть даже в нарушение некоторых грамматических правил греческого языка подчеркивается, что Он творит то, чего