Лабовиц молчал. Наверное, Грехов был прав, но все же…
— Есть и другая причина, — продолжил Грехов, — эмиссары ФАГа следят за мной, они анализируют каждое мое действие, так что прямое участие в этом деле потребует от Контр-3 слишком много ресурсов для прикрытия. А ты не так заметен, поэтому у тебя больше шансов.
Лабовиц немного успокоился. Такое объяснение устраивало его больше.
— Ну, вот и все, — Грехов поднялся, — приступай к работе. Прежде всего, тебе нужно выяснить, что происходит в зоне ускорителя. Соблюдай осторожность, старайся без крайней нужды не выходить в поле сил.
Рене погибнет, вспомнил Лабовиц.
— Постой, — осенило его, — подожди-ка… Ты сказал, что Рене умрет, а ускоритель не пострадает от потока нагуалей. Может, ты знаешь что-то еще? Например, — голос его сел от волнения, — удастся ли нам спасти Землю?
— Может, и знаю, — загадочно произнес Грехов, — но тебе я об этом сказать не могу.
После этих слов он исчез, послав прощальный слоган, и Лабовиц остался один. Пару минут он сидел неподвижно, потом поднялся и пересел в кокон-кресло.
В широком окне гостиной промелькнула морда скалогрыза. Предчувствуя опасность, он покинул свое обычное место обитания в заповеднике, и теперь старался держаться поближе к домику смотрителя, словно ожидая от него защиты. Постараюсь тебе помочь, пробормотал Лабовиц, надевая наушники и подключаясь к инфосфере, сделаю все, что могу. Спасти Землю, мелькнула мысль, кто бы мог подумать! Моя мама будет мною гордиться.
Через пару секунд он уже работал.
Сначала Вихров не мог вспомнить, что случилось. Ему казалось, что он все еще выступает в актовом зале административного корпуса Академгородка перед комиссией Всевече, созданной месяц назад в связи с угрозой столкновения с нагуалями. Все еще объясняет им неизбежность гибели Земли, необходимость эвакуации как можно большего числа людей на орбитальные базы. Кажется, его спросили о том, сколько времени придется провести на этих базах, и он собирался ответить, что не меньше ста тысяч лет — пока Земля не остынет, как тут что-то случилось, раздался грохот, потолок зала просел и обрушился в центре, начались паника и давка…
Он открыл глаза и обнаружил себя лежащим на койке в одноместной палате госпиталя Академгородка. Медицинский инк копошился у него в ногах, но, зафиксировав пробуждение Вихрова, переместился к изголовью койки. Ловко укрепив у него на лбу и висках несколько миниатюрных датчиков, инк ненадолго замер, а потом столь же стремительно снял их, не сообщив ничего о результатах своих исследований. Сол решил, что это неплохо. Инк вернулся к его ногам, и Вихров почувствовал легкое жжение у большого пальца правой ноги. Видимо, инк решил заняться застарелой подагрой. Самое время, мысленно усмехнулся Вихров. Костюм, аккуратно сложенный, висел на стуле у изголовья, и в верхнем кармане Вихров нащупал карточку доступа на спецлинию для эвакуации на Гею. Не то, чтобы он решил ею воспользоваться, но все же… Все же с ней было спокойнее. Активировать в течение двадцати четырех часов, вспомнил он. Небольшой пластиковый прямоугольник с эмблемой Всевече, пропуск в новую жизнь на Гее, доступный лишь избранным. Привилегия, за которую многие отдали бы душу.
Вихров сел на кровати, голова слегка закружилась, но в остальном все было вроде в порядке. На правой ноге пониже колена белела аккуратная повязка, наложенная заботливым инком, однако боли не чувствовалось. Он попробовал встать, прислушался к своему телу. В ногах чувствовалось легкое покалывание, кровь разбегалась по сосудам. Инк суетился вокруг, явно не одобряя поведение своего пациента. Впрочем, Вихров не собирался спрашивать у него совета.
Он подошел к окну, отодвинул занавеску, и не смог удержаться от изумленного возгласа. Над разрушенным административным комплексом острием вниз висел гигантский конус, основание которого терялось в темных облаках, собирающихся над ним. Серая масса медленно вращалась, создавая ровный шум — как будто гигантская вытяжка засасывала воздух. Прямо под вершиной конуса дымилась воронка, по сторонам от которой были разбросаны искореженные фрагменты бетонных конструкций. След нагуаля, пронзившего Землю, понял Вихров. Облака над воронкой собирались со всех сторон, от их столкновений сверкали молнии и гремел гром. Внезапно пошел густой снег, за полупрозрачной пеленой которого контуры конуса потеряли четкость. Из воронки с грохотом вырвалась струя пара, затем еще одна.
— Впечатляющее зрелище, не так ли?
Вихров резко обернулся. Рене Чехов стоял в дверях палаты с початой бутылкой коньяка. Вихров не видел его уже больше года. Говорили, что после скандального увольнения у него окончательно поехала крыша. Судя по его виду, это вполне могло быть правдой.
— Что ты здесь делаешь? — вырвалось у Вихрова.
— То же, что и ты, — с готовностью ответил Чехов. Казалось, он не против затеять приятную беседу. — Любуюсь картиной Апокалипсиса. А что мне еще остается, у меня же нет талона на эвакуацию. Не все достойны такой чести, только лучшие, не так ли, Сол?
Вихров промолчал.
— Не хочешь присоединиться? — Чехов приподнял бутылку. — Нет? В самом деле? Ну, как хочешь, мое дело — предложить.
Он сделал большой глоток и, слегка покачиваясь, подошел поближе к окну. Инк было бросился ему помочь, но Чехов грубо его отпихнул.
— Ты, кстати, знаешь, что это? — он показал на конус, едва заметный за густой пеленой снега. Около воронки уже образовался довольно плотный покров, полностью скрывший зеленую траву. Сантиметров десять, не меньше, прикинул Вихров. Если так дело дальше пойдет, через час-другой вся территория ускорителя будет под снегом. Температура будет опускаться все ниже и ниже, пока не достигнет абсолютного нуля. «Удивительно, — подумал он, — мы должны сгореть в огне, но сейчас нам грозит холод. Если бы у нас были аннигиляторы Погорилого, мы бы справились с этим, а так… Так придется эвакуировать всех, и как можно быстрее…».
— Вырожденная материя, — ответил Вихров, — извини, но мне некогда с тобой болтать. И вообще, приведи себя в порядок. Постарайся хотя бы умереть по-человечески.
— Просто поразительно! — воскликнул Чехов. — Ты и сейчас продолжаешь раздавать указания! Не забыл, что я уже не твой сотрудник?
Вихров вышел в коридор. Там никого не было, на полу валялись листы бумаги, сквозь распахнутые двери лился мягкий свет. Наверное, всех эвакуировали после взрыва, подумал Вихров. Тогда почему забыли меня, промелькнула мысль. Не то, чтобы он чувствовал какое-то беспокойство по поводу собственной персоны, но все же…
— Если хочешь знать, ты такой же, как они. — бормотал Чехов. Похоже, он прочно увязался за мной, с досадой подумал Вихров. — А может, еще и хуже этого сборища ряженых. Архонты, Всевече, экзархи… Высокомерная сволочь, не видящая дальше собственного носа. Но им это простительно, все же гигантов мысли среди них нет, да и не должно быть… А вот ты, Вихров, меня удивил. «Земля неминуемо погибнет», — передразнил Чехов его интонацию, — «Все, что вы можете сделать, это эвакуировать планету», — он презрительно фыркнул, — Подумать только — рекомендация Нобелевского лауреата!
Похоже, он был на докладе, подумал Вихров. Подожди-ка, осенило его, а как я попал сюда после взрыва? Кто доставил меня в палату и уложил на койку? Инк не мог этого сделать, тогда кто?
Вихров резко обернулся.
— Ты давно здесь?
Чехов с неприятной улыбкой пристально смотрел на него. Похоже, он не так уж и пьян, как хочет казаться, понял Вихров.
— Наконец-то догадался, — усмехнувшись, проговорил Рене. — Что-то, Сол, ты стал туго соображать. Административная работа заела, да?
— Значит, ты меня сюда притащил, больше некому, — проговорил Вихров. — Что ж, спасибо. Спасибо, что спас мне жизнь. Расскажи, как это случилось.
— А тебе зачем? Хочешь представить меня к награде? Удостоить значка «Почетный работник ускорителя»?
Господи, как же глубоко в нем сидит обида, подумал Вихров, если даже сейчас он не может с ней справиться. И все же мне нужно поговорить с ним, потому что он видел взрыв, знает, что произошло после, и где могут оставаться люди. Их всех нужно эвакуировать через станцию метро у главного входа.
— Я хочу спасти людей, — сказал Вихров, — тех, кого еще можно.
— Зачем? Через неделю они все равно погибнут. Ты ведь так и сказал на своем гребаном докладе. Или ты уже передумал?
Рене трезвел на глазах. Его взгляд становился холодным и резким. У него есть идея, подумал Вихров, но он слишком горд, чтобы просто поделиться ею со мной. Вот почему он спас меня, вовсе не из абстрактного человеколюбия. Он хочет что-то сказать. Ему нужен собеседник. Человек, способный оценить его гениальность.
Теперь они стояли напротив друг друга. В торцевое в конце коридора бился ветер со снегом. Стекло мелко и часто дрожало. Еще немного, и оно не выдержит.
— Сначала снег, — проговорил Чехов, — просто замороженная вода, не так ли? Потом пойдет град — тоже ничего особенного, и не такое видели. А вот азотный ливень — штука серьезная, придется герметизировать все двери и включить генераторы энергии на полную мощность. Разумеется, те из них, которые уцелели. Правда, когда здесь будет плескаться озеро жидкого кислорода, они вряд ли помогут. С бесконечной теплоемкостью не поспоришь.
— Рене, зачем ты все это мне говоришь? — спросил Вихров. — Я и так знаю, что может сделать вырожденная материя.
Чехов подошел ближе. Он тяжело дышал, от него исходил жар, лоб покрывала испарина. Густой алкогольный дух обдал Вихрова.
— Я повторяю это потому, что ты не видишь очевидного. Тебя тыкают носом, а ты не все равно не видишь. «Я хочу спасти людей», — передразнил он. — Ты что, Бэтмен, что ли? Твой долг, Сол, заключается в том, чтобы думать, понял? Думать, даже если вокруг тебя все рушится. А спасать людей должны другие — те, кого этому учили.
Внезапно раздался страшный грохот, стены коридора полыхнули красным светом, пол дернулся и сдвинулся в сторону. Лампы погасли, где-то в стороне заискрило. Коридор наполнился штукатурной пылью. Оконные стекла лопнули, внутрь ворвался ветер со снегом. Сразу стало холодно, изо рта пошел пар.