а даже не пытались противодействовать её падению на слепленное из различных растений творение, понимая, что это лишь поможет. Пускай надменные пиявки тратят немалые силы, пытаясь передавить. Если и получится — потратят куда больше, нежели приобретут.
Полусеть-полупаутина, до этого парившая в небе и которую не особо стремились развеять, как бы заманивая, рухнула вниз, опутывая Нефритового Стража. Вроде бы наивная попытка, обязанная закончиться на пользу только им, верным Лунному Кругу, но… Внезапно, прикрытое заклятьями Хаоса и Гнили одновременно, из-за фургонов, в приоткрытую в защитных построения брешь выскочило нечто. Нечто, в сравнении с которым обычные подъятые мерзким колдовском трупы казались безобидными. И эта мерзость совсем недавно была Потрошителями. Была, но теперь, словно собранная воедино из отдельных кусков, являлась чем-то совсем иным. Пиявки называли подобное кадавром, но… Простые кадавры и это чудище разнились, словно уродливая собачка, выведенная для потехи некоторых людишек, и настоящий волк, этот естественный и прекрасный лесной охотник. Только сейчас всё было совсем наоборот. Чудище было настолько отвратительно, что вызывало оторопь даже у него, вроде бы немало повидавшего. Уж тут, в этих краях, подобное если когда и встречалось, то редко. Это по ту сторону большой воды, в Европе, хватало самого разного. Но чтобы здесь!
Мерзость не просто, притягивающая к себе болезненное внимание, вызывающая очередной приступ ненависти и вместе с тем атаковавшая не их, а Стража, скованного на краткие мгновения постоянно меняющейся фиолетовой паутиной. Казалось бы, что может сотворить сшитое из отдельных частей тела и кусков мяса, ураганно гниющее непотребие? Ан нет, может! Именно что сгнить, исторгнув большую часть превратившейся в месиво плоти, что как бы облепила хаотическую паутину. И вот уже нет двух заклятий, есть нечто спаянное воедино, совершенно противоестественное, но вместе с тем действующее. Михтрал видел, как ошеломлённо что-то выкрикивает Тайрелл, как пытается восстановить управление Стражем. Только можно ли управлять тем, что сейчас разлагается на куски, становится уже не частицей природы, а одним из ингредиентов жуткого месива. Становится, и вместе с тем не исчезает. Страж вовсе не развалился на куски, не рухнул, как ему положено было бы. Он изменился. Теперь это были не сплетённые вместе растения, а булькающая и источающая отвратительнейшую вонь гниль, сдерживаемая от растекания лишь той самой магией Хаоса. Хаос, слившийся воедино с Гнилью! Клык и не думал, что такое вообще возможно. Но в чём был уверен точно, равно как и остальные — это не имеет право на существование. И что нет предела извращённости кровососов, способных превратить в жуткое подобие нормальности всё, до чего дотрагиваются: жизнь, кровь, природу, саму смерть, наконец. Всё естественное они делали неестественным, в то же самое время добавляя НЕестеству новые силы, новые возможности. А плата за это… Они готовы были её внести.
Только и оставалось, что теперь бросить все силы, задействовать все нужные заклятья, выложиться до предела и немного за него, лишь бы остановить то, что должно было сокрушить противника. Иного выхода не было, ведь доберись уже две угрозы — искаженный Хаосом и Гнилью Страж и тот сшитый из кусков кадавр — до уже их позиций, как уж раненым точно придёт конец. Если же ещё и вампиры бросятся в атаку, поддерживая порождения собственной магии, тогда риск и вовсе становился запредельным. Сражаться? Опасно. Отступить? Оно и вовсе невозможно, поскольку оставить на поругание ещё не умерших, понимая, что и трупам покоя не будет, всё пойдёт в ход как… материал. Нет!
— Цегорах, Тайрелл! Не тратьте понапрасну силы, — приказал Михтралл, поняв, что будет лучшим из худшего. — Прикройте от пиявок и только. Грантэг!
— Я! — прохрипел срывающийся от злобы голос того Потрошителя, которого можно было считать их вожаком.
— Не в рукопашную. Только магия. Пламенем. Мы приправим его ветром. Загорится даже эта булькающая гнилушка.
— Р-ра! Мы сожжём их!
Огонь на ветер — хорошая связь, проверенная. Хотя в полной мере получающаяся лишь когда действовать совместно с Потрошителями. Всё же дары Лунного Зверя, они не зря даны каждому прайду свои. И излишне зариться на чужое… подобное не слишком одобряют. Вот, создатель кровососов и вовсе отсёк их кланы от чужой магии. Как те не пыжатся, а проку от попыток обойти волю создателя почти нет.
Выбранная тактика во многом сработала. Именно магия обоих Жрецов, даже не попытавшихся тратить силы, борясь с тем, что ранее было их покорным Нефритовым Стражем, позволила возвести преграду на пути попробовавших было лично контратаковать вампиров. Вроде как они могли её проломить, но… Не сочли нужным рисковать? Опасались потерять кого-либо из своих? Оно самое, это чувствовалось. Клыки не Потрошители, Жрецы тем более понимали подобные мотивы. Понимали, но вместе с тем не очень то принимали, считая благо целого куда важнее индивидуального. Первее всего стая, прайд, весь Лунный Круг. В том числе и этим они отличались от современных людей и тех, кто ранее был ими. И пользовались, вот как теперь.
Вот-вот готова была рухнуть выставленная обоими Жрецами преграда? Поддержка нескольких Потрошителей, бросившихся в жертвенную атаку, да ещё с усилившим натискЦегорахом. Тут кровососам оставалось выбрать — встречный натиск с целью как можно скорее сокрушить заслон и, приблизившись к двум своим марионеткам, получить немалый шанс разбить верных Кругу, но с уже собственными потерями, может немалыми. Это первый и естественный для них, познавших суть Зверя выбор. Или же поосторожничать, медленно и со сбережением собственных жизней перемалывая заслон, тем самым упустить высокий шанс сокрушить своих врагов.
Раз что Рэдин, что Вер-Заррен берегли себя, то они, как тут же с гордостью подумал Михтрал, не заслуживали победы. Добить же их хоть и мощные, но оставшиеся без поддержки творения — это оказалось хоть сложно, но возможно. И с не столь большими жертвами. А заслон… Да. Цегорах пал, принеся в жертву самое большое, собственную жизнь. Равно как и ещё трое, кто прикрывал его. Зато Тайрелл, восстановив часть сил, тут же вновь воздвиг живой, шелестящий листьями на ветру барьер. А тех двух чудищ, их тоже добили. Заново таких вампирам уже не создать. И трупы тех, кто был верными детьми Круга, с собой утащить у пиявок не получилось на этот раз. Очень быстро отступили, видимо, тоже измотав себя, лишившись немалой части сил.
— Преследуем! Нельзя дать им подготовиться, вновь обрести мощь!
Михтрал вроде как и приказывал, но прозвучало это… далеко не столь убедительно, как могло. Наверняка это мало кто понял, а то и не поняли вовсе, но самого себя он уже толком и не мог ввести в заблуждение. Много жертв, раненые, а в итоге то что? Целые и невредимые вампиры, привыкшие беречь себя и своих, не склонные приноситься в жертву рази каких-то общих благ, но вместе с тем нисколько от этого не страдающие. Сверх того, пока что это они находились в выигрыше, а вовсе не верные Кругу. Ярость в душе Клыка смешивалась с сомнениями, а жажда разорвать вражеское горло с пониманием, что может случиться и вовсе наоборот. Надежда — вот то, что оставалось им всем. Равно как и вера в Лунного Зверя, который не должен оставить своим покровительством.
Вот оно. Их рывок заставил оборону пиявок треснуть, разрушиться. Теперь все фургоны были всего лишь деревом с включениями металла и ткани. Заклятья, до поры делавшие из всего этого мусора преграду, развеялись, стали ничем, а значит… Добить!
А кого добивать то? Никого не было. Вообще никого. Лишь странная преграда из сомкнутых вместе металлических лепестков, от которой, в свою очередь, разило незнакомой, но ядрёной магией. Вампирская? Вне всякого сомнения. Какого-либо клана из тех, которые все они хоть немного, но учились распознавать под наздором Старейших ещё в юности? Не-а, не ощущалось ничего знакомого.
— Они ушли… Туда, — в бессильной злобе прорычал Михтрал. — Мы думали, что прижали их, окружили и осталось лишь добить. А что теперь?
— Теперь всё равно добьём, — вроде как всё с той же неустранимой уверенностью вымолвила Кэйра. — Взломаем, проникнем и разорвём. Все это слышали? Все поняли, что нам нужно сделать?!
И по сторонам смотрит, чуть ли не пылая внутренним огнём. Ну а ветер, тот завывал, по велению волчицы свиваясь в режущие плети. Только юная Кэйра как раз в силу невеликого возраста и отсутствия опыта поражений не уловила главное — в глазах части из оставшихся волков, её братьев и сестёр по стае, прайду, Лунному Кругу уже не чувствовалось той уверенности, что недавно тоже горела ярким огнём.
Изменения. До чего же Михтрал не хотел их видеть. Не хотел, а всё равно приходилось. Равно как и думать, что же именно он напишет в очередном, теперь уже совсем не радостном послании Диирвейду.
Глава 10
Глава 10
Всегда приятно оставить врагов с носом. В данном случае как в прямом, так и в переносном смысле захлопнуть дверь перед самым их носом. Не дать завершить то, что, по их искреннему мнению, должно было стать нашим концом и их триумфом. При всём при этом не потерять никого из собственных союзников, хотя шансы на подобное печальное развитие событий были и немаленькие.
— Успели, — привалившийся спиной к стене Седрик даже не скрывал, насколько устал. — И от воющих на луну безумцев немалую часть откусили. И ещё этот полукадавр с добавлением Хаоса — не думал, что удастся такое удержать.
— Повезло, — тоже уставший, но пытающийся держать лицо Тавостаро был немногословен. — Она сначала уговорила, потом помогала удерживать.
Она — это, понятное дело, Мануэлла. Без вампирессы и впрямь вряд ли получилось удерживать смесок заклятий Хаоса и Гнили достаточно долгое время. Тут ведь сперва собственно изменение существующего Нефритового Стража — хорошо, что не Изумрудного, того бы сил и умения перехватить не хватило б, и так чуть ли не выше головы прыгнули — затем перехват контроля, потом удержание измененной основы. Гнили как главной энергетической составляющей нового конструкта, Хаоса как того, что не давало распасться совершенно нестыкуемому.