— Вряд ли, — сразу возразил знакомый женский голос, который я слышал на прошлом совещании, — потому что пришельцы боятся наших зондов и уничтожают их на подлете к Марсу. У нас возле Луны пропал хоть один спутник?
— Верно, — ответил человек, который ассоциируется у меня с темой ядерных ракет, — на Луне строить базу номер дохлый, потому что достать цель на «темной» стороне для нас не проблема, пара сотен мегатонн поставит крест на любой базе. Потому-то они у Марса и прячутся.
— Ну так получается, что корабль все-таки не «их», а других «гостей», гораздо более давних, — сказала женщина-«космонавтка», — потому что как ни крути, а разрыв в два миллиона лет предполагает, что враг вышел на уровень межзвездных полетов два миллиона лет назад. А цивилизация такого возраста должна быть богоподобной, чего мы точно не наблюдаем. «Их» андроиды — не чудо, они опережают наш уровень технологий примерно лет на пятьдесят или даже меньше. И пришельцы уязвимы даже для наших ракет — факт красноречивый.
— У меня есть предложение, — сказал прежде незнакомый мне голос с явно восточным акцентом, видимо, японец. — Луна — это близко. Мы на нее даже высаживались, восемьдесят лет назад. На Луне прямо сейчас несколько луноходов. Мы можем добраться до этого корабля… и даже не лично, а посредством машины.
— Луноходу на темную сторону переть не вариант, он вечность ехать будет.
— А я ничего не говорил про то, чтобы исследовать корабль луноходом. Луноходы бесполезны, все, что они смогут — снять корабль вблизи. Этого мало. Я говорю о том, что мы легко можем высадить на Луну еще одну машину. Речь о роботе, который сможет высадиться у корабля из посадочного модуля и забраться внутрь. В идеале — подобрать пару обломков, найти несколько предметов. Вернуть находки в посадочный модуль, который надо сделать посадочно-взлетным. Понимаете, какой это может быть прорыв?
— Ну да, — проворчал кто-то, — один лишь только обломок обшивки может дать бездну информации о враге… Только где взять такого робота?
— Мы сделаем, — сказал японец, — если вы сделаете средство доставки. Оснастим его резаком, домкратом, манипуляторами — всем, чем нужно. И проберемся на корабль.
— Он будет автономный и самостоятельный?
— Нет, конечно, в части развития искусственного интеллекта мы врагу сильно уступаем.
— Ну и как мы будем управлять им внутри корабля? Сигнал просто не пройдет сквозь корпус.
Японец фыркнул.
— Эту проблему решил бы даже мой трехлетний сын. Робот-луноход будет управляться по кабелю с посадочного модуля. А посадочный модуль будет передавать сигнал кораблю над ним, а тот — на Землю. Просто, как две йены отобрать! Вопрос только в доставке робота туда и возврате его находок назад. И я считаю — вопрос плевый. Не людей доставляем — значит, сразу минус вся система обеспечения. Робота возвращать не надо — сразу минус масса взлетного модуля, откуда минус масса общей системы. Проще, чем с астронавтами, и это при том, что это было сделано еще восемьдесят лет назад.
— Вообще-то, как раз людей мы можем отправить туда в течение недели, — сказала «космонавтка». — У нас все готово, практически, отмененный десять лет назад полет можно осуществить в любой момент, корабль ведь никуда не делся, только ракету потратили, она была устаревшей. Установить лунный корабль на новый стартовый носитель — вопрос недели.
— Возражаю, — ответил японец. — Быстро не значит хорошо. Космонавты — люди. Слабые и уязвимые. Корабль пришельцев, судя по снимку, расколот поперек в двух местах — но у длинных кораблей есть переборки. Если им удастся просто войти в пролом — хорошо, а если нет? А если материал, из которого построен корабль, прочнее того, что есть у нас? А если лома и такой-то матери, как тут подсказывает мой заместитель, будет недостаточно?
— Я так думаю, что снабдить экипаж инструментами мы сможем, — сказал кто-то.
— Чем, черт возьми? Плазменным резаком? Не вопрос, он прорежет все, пусть и не сразу — но горючку жрет, как не в себя.
— Ну так проблема решается путем большого количества горючего, делов-то.
— На Земле — да. А на Луну надо взять с собой, чем дышать и что пить. Люди на Луне крайне ограничены во времени и ресурсах. Наконец, если мы пошлем троих — один должен остаться в орбитальном корабле, двое спускаются в посадочном модуле. То есть, экспедиция на троих, но фактически два человека. Этого мало. И совсем уж чтобы вас добить — тут есть хоть одно тело, которое в жизни держало отбойный молоток, плазменный резак или хотя бы дрель? Риторический вопрос, конечно же, нет.
— Ну вы меня извините, мы немного другой специальности люди…
— Как и космонавты. Максимум, что может держать в руках космонавт — шуруповерт, дома вешалку прикрутить. Все! Да, космонавты люди умные, можно научить… Только мой филиал соберет робота быстрее, чем вы научите космонавтов резать «плазмой» и сверлить суперпрочные материалы. Наконец, робот весить будет, как все три космонавта — но ему не нужны вода и кислород, он может взять с собой дохрена топлива для плазмы. У него будут колеса — не нужен луномобиль. И главное — им будут управлять лучшие инженеры, владеющие инструментом в совершенстве. Далее, робот не ограничен во времени! Он не ограничен в энергии, если развернет солнечную батарею. Робот может как угодно долго искать лучшее место для проникновения — а я напомню, корабль в длину четыре километра имеет.
— Мне кажется, есть более простой и быстрый способ, — раздался бодрый голос. — Мы можем дать нашим парням взрывчатку и термит.
— Да вы издеваетесь, — процедил японец, — я это заявление даже комментировать не буду! Кто вообще пустил на совещание силовиков⁈
Последовала короткая перепалка, во время которой я зевнул и покинул зал: без меня разберутся.
Еще через день Ева вызвала меня в свой кабинет, и там я увидел новое лицо: смуглая очкастая женщина лет тридцати. Явно с Ближнего Востока или из Индии, довольно привлекательная, но фигуры практически нет.
Ева нас представила друг другу:
— Знакомьтесь, это Владислав, а это мисс Нариман Зульфикар. Она сотрудничает с доктором Меннингом по «твоему» проекту.
— Очень приятно, — сказал я. — Нариман, вы генетик или биотехнолог?
— Вообще-то, психолог и этолог. И можно просто Нари.
— Хм… И каким образом психолог может помочь в вопросах клонирования?
Капуцины и деньги
Нариман сделала неопределенный жест.
— У доктора Меннинга и его команды возникли сложности с определением ваших родственников по генному коду, и он, так сказать, решил зайти с другой стороны. У всего обезьяньего семейства, от человека до последнего капуцина, имеются специфические особенности, на первый взгляд неочевидные. Вам известно выражение «человек, который впервые бросил ругательство, а не камень, стал творцом цивилизации»?
— Теперь известно, — сказал я.
— Ну так вот, оно ошибочно. Эти слова подразумевают, что брань — изобретение человека, что только человек умеет ругаться и оскорблять. Но на самом деле это не так. Способность к словесным оскорблениям — не изобретение, это врожденный «дар».
— Серьезно?
— Ага. Знаете, кто такие Коко и Майкл?
— Э-э-э… Пара?
— Да, пара. Горилл. Коко и Майкл были первыми животными, которые общались между собой на языке людей. На амслене, точнее.
Я хмыкнул.
— Хрен там они были первыми.
— Ну, так считается. Я-то уже знаю, что стригои общались друг с другом языком людей еще много тысяч лет назад, но если не считать вас животными, то Коко и Майкл все-таки были первыми из животных.
Я подумал, что все-таки первые мы, потому что мы животные, как и люди, но вслух сказал иное.
— Только мы не стригои.
— Уже стригои, — усмехнулась Нариман. — Доктор Меннинг описал ваш вид как «strigoi drakuli». А в науке дело такое, кто первый встал, того и тапки. То есть, кто первый описал — тот и название присваивает.
— В смысле «описал»? — нахмурился я. — Я за эту хрень опишу рецепт Меннинга в собственном соку на малом огне!
— Все в порядке, — вмешалась Ева, — это описание пока хранится у меня, прочитать его можно только под расписку. Но когда ты выйдешь из тени — тогда оно и будет опубликовано, и Меннинг получит свою нобелевку…
— И не только Меннинг, — улыбнулась Нариман. — Мы вас, Владислав, между собой зовем аббревиатурой ХГН — «ходячий генератор нобелевок».
— Аху… охренеть, в смысле. Только что там про горилл?
— Ах, да, простите. Гориллы изучили амслен и общались на нем между собой. Однажды Майкл сломал куклу Коко, и она назвала его, цитирую, «плохой грязный туалет». Само собой, что никто и никогда не учил Коко ругаться — она просто знала эти слова. И самостоятельно додумалась составить их в комбинацию и адресовать бойфренду. Конечно, это была очень умная горилла: Коко умела мыслить абстрактно и рассказывать о своем прошлом, о детстве, проведенном в саванне. Но факт есть факт: ругательство не изобретено людьми. Мы все имеем такую склонность, просто не у всех есть для этого средства. Но любая обезьяна, если дать ей интеллект и вербальный язык, додумается до концепции ругательства.
— Забавно.
— Это еще не забавно… Забавно начинается, если научить капуцинов концепции денег.
— Хм… Они способны это понять?
— О да. И их поведение с деньгами становится до горя похожим на поведение людей, что как бы намекает…
Я вздохнул.
— Только как все это поможет делу?
Нариман взяла лист бумаги и изобразила схематическое генеалогическое древо.
— Смотрите, вот слева направо человек, шимпанзе, горилла, орангутан. У них есть между собой кое-какие сходства и различия в плане мышления и работы мозга. Вопрос в том, где тут ваше место. Если правее человека, то где — возле шимпанзе, горилл или еще дальше? Если левее…
— То полный песец, да?
Она развела руками:
— Без понятия, не моя специальность. Но вообще изучение вашего способа мышления играет ключевую роль для самой возможности клонирования. Понимаете, вы — это вы. Вам десятки тысяч лет, за которые вы набрались жизненного опыта, выработали то, что называется у людей принципами и правилами и научились жить так, чтобы не иметь проблем и не создавать их другим. Все это делает вас вами, таким, какой вы есть. Но в процессе клонирования мы получим существо, сходное с вами только генетически, у него не будет ни вашего опыта, ни ваших принципов, ни ваших воспоминаний, ни ваших любви и ненависти. Все наживное не клонируется. Это уже будете не вы. И перед тем, как создать этого «не-вас», любой здравомыслящий человек задастся вопросом: а как работает голова у того, кого я собираюсь клонировать? Я вообще смогу достичь с клоном взаимопонимания, договориться с ним? А что, если нет? Видите ли, вы вполне вменяемы, и это хорошо. Но никто не наблюдал вас на ранних стадиях вашей жизни, отсюда и определенные опасения, ну вы понимаете, да?