– Весело! – хмыкнул я. – Погоди, ты ж про персик рассказывал.
– А, да, персик. В общем, к одному парню бабушка приезжала, привезла. Надо было разрешения спросить всего-то навсего. Но я, честно, не думал, что съесть персик – трагедия такая. Есть захотелось – я и съел. И сам в этом признался. Сказал – давайте я вам деньги верну за этот персик.
Нет! Что началось! «Вор»! А потом у другого парня из нашей палаты деньги пропали, представляешь?! Ну и подумали на меня. Ко мне на следующий день Коля подходит и…
– Какой Коля?
Алешка закатил глаза:
– Ром, честно, я думал, ты умнее! Ну какой… Я ж тебе говорил. Коля из лагеря, с которым мы подружились. Он, кстати, тоже из Евпатории. Я тебе больше скажу: где-то в нашем районе живет. Точнее, не живет – приехал на каникулы. У него отец в Союзе художников. От этого союза как раз и давали путевки. Представь, у них во дворе дом на дереве и настоящий корабль! Его отец сам построил! Коля рассказывал. А внутри корабля – картинная галерея… Здóрово, когда отец – и художник, и скульптор, и на все руки мастер… Надеюсь, можно будет к нему в гости ходить. Да ты погоди, вернется из лагеря – я тебя тоже с ним познакомлю!
– Стой! Как он может быть в лагере, если все время здесь…
– Так ты его знаешь, что ли?
Я лихорадочно соображал. Это уже столько времени прошло, как мы не общаемся?.. Две недели? Или три? Или месяц?
– Ну а дальше?
– А что дальше? Маме позвонил, попросил, чтоб забрала. Невозможно уже было. За маму только обидно: ей ведь сказали, что меня подозревают в воровстве. Она, ясное дело, не поверила. Но осадочек, сам понимаешь.
– А Коля?
– Он там остался. Посочувствовал мне.
– Ничего себе! Посочувствовал.
– Не, ты зря иронизируешь. Он хороший друг. Поддержал.
– Поддержал…
Алешка не понял и продолжил:
– А теперь я вернулся – и что-то совсем настроения нет. И до школы еще целый месяц. Список литературы, что ль, начать… Ну а ты тут как?
– Дядя Саша приезжает.
– В отпуск?
– Если бы. Его уволили с корабля.
– Да ну?!
– Ага. Он ведь раньше между рейсами устраивался то ли слесарем, то ли токарем на завод. На моторную лодку копил, потом на одномачтовую яхту… Свою. Хотел на ней в кругосветки ходить, как Фёдор Конюхов. Вроде совсем немного не хватало. И тут ему два пальца отрезало станком… Мизинец и безымянный. Ну и всё. Не взяли в рейс. Медкомиссию не прошел. И судокомпания не захотела держать механика без пальцев… Вот и приезжает.
– Во дела!.. Вы с ним так здóрово в шахматы играли во дворе. Я помню. Как у дяди Саши перекур – он сразу с тобой за партию. Начнете – и на полдня… Мне бы такого дядю! Жалко его…
– Не то слово.
– А помнишь, ты под одеялом прятался от друга его?
– Влада? Мог бы не напоминать! Не история, а стыдоба.
У дяди Саши был друг детства Влад. Он жил в конце переулка, работал на КамАЗе и, когда ухмылялся, был похож на настоящего пирата. Он почти никогда не заходил внутрь нашего двора, «вызывая» дядю Сашу приближающимся звуком мотора, пыхтением выхлопной трубы и коробкой кузова, возвышавшегося на несколько голов над забором. «Шу-ури-ик!!!» – грозно орал он, и я представлял, будто это Ахилл вызывает на бой Гектора.
Когда мне было четыре года, Влад в шутку подхватил меня и посадил в кузов КамАЗа, а потом еще и дверь закрыл. Конечно, через пару секунд он меня выпустил, но и этого хватило, чтобы еще два года рассказывать в детском саду страшилку, как меня похищает ужасный дядька.
Другая история произошла следующим летом. Взрослые уехали, оставив меня дома одного, – и тут пришел Влад. В этот раз он был не на КамАЗе и не орал, как обычно, а вежливо постучался. Если бы я знал, что это он, то и не подходил бы к воротам, а так…
А так я подошел и спросил:
«Кто там?»
«Сашу можно?» – как ни в чем не бывало пробасил он прокуренным голосом.
Этого я не ожидал. Сердце беспокойно застрекотало. Что делать?! Меня всегда учили, что нельзя открывать посторонним дверь и тем более нельзя говорить, что взрослых нет дома.
«А он… в туалете!» – нахально заявил я, гордясь, что выкрутился из ситуации.
«Хорошо. Я подожду».
У меня перехватило дыхание! Как теперь быть? Почему я не придумал чего-нибудь получше?! Напомню: мне было всего пять лет. Дома никого, я один на один с человеком, который, как мне тогда казалось, пытался меня похитить!
На цыпочках пробравшись в дом, я запер дверь и задвинул щеколду. Что теперь? Ох, он начал снова тарабанить в ворота… А если он перелезет через забор? Где спрятаться, чтоб не нашли?
Я залез в кровать и, накрывшись одеялом с головой, закопался в подушки и заткнул уши, чтобы не слышать, как стучится Влад… Нужно уснуть! Сон – это как наркоз. Уснешь – и не страшно. Даже если тебя убьют во сне – по крайней мере, не больно будет! Полежав так какое-то время, я и правда уснул и сквозь дрему услышал, как похититель пробрался во двор и теперь дубасит палкой в окно… От этого звука я и проснулся. В окно колотили палкой испуганные мама, бабушка, дедушка, дядя…
– Алеш…
– ?..
– Я знаю, кто это, – мрачно сказал я.
– В смысле? Ты о чем?
– Я знаю, кто у вас в лагере воровал.
– Кто?
– Коля.
Глава 10Синдбад
В свете фонарей тень опережала Колю: ей хотелось вырваться на пару шагов вперед, и, длинная, на тоненьких ножках, она растягивалась, как покусанная, обслюнявленная жвачка, зажатая в зубах. Правда, тень была эластичнее жвачки: ей хотелось оторваться от Колиных кедов, но кто-то привязал ее двойным узлом шнурков.
Коля закинул на плечо (как тяпку или лопату) бутылку подсолнечного масла, за которым его отправила бабушка. По другую сторону дороги, пытаясь не отставать, семенил котенок. Большой котенок, подросток, уже почти кот. Пугливо оглядевшись, он перебежал галопом проезжую часть и вприпрыжку догнал мальчика. Тот остановился и погладил его макушку подушечками пальцев – у самых ногтей:
– Эх ты, кот, ко-от!..
Котенок замурчал, потерся о Колины ноги и принялся ходить восьмеркой, опутывая кеды невидимыми нитями – будто чтобы привязать к себе.
Коты почему-то любили Колю и часто ходили за ним. Он не прогонял их – эта любовь была взаимной. Обычно усатые через пару кварталов теряли интерес и возвращались назад, в знакомые переулки. Самые настойчивые останавливались у Колиного дома, не решаясь войти внутрь.
Но этот кот-подросток не уходил. Когда Коля открыл ворота, котенок деловито и вместе с тем воспитанно перепрыгнул порог, а затем, не отставая, но и не выходя вперед, направился за Колей через двор в дом, к лестнице. Даже здесь он не стал задерживаться, вынюхивая углы: опасливо покосившись на чучело лося, котенок поспешил вслед за Колей на второй этаж.
– Ну что мне с тобой делать, Серобел?.. – Коля провел пальцем от серого кошачьего носа к белому лбу.
Только сейчас он заметил, что котик был больной. На темной лестнице было все же светлее, чем на улице, и Коля увидел, что из носа котенка капает слизь с примесью крови. Когда тот вдыхал, к мурчанию добавлялись глухие хрипы, рыхло прокатывающиеся в легких. Коля присел на корточки – котенок мгновенно запрыгнул к нему на колени и поспешно свернулся клубком, боясь, что его прогонят.
– Я не могу тебя взять. Бабушка не разрешит.
Но все же открыл дверь и впустил кота в коридор. Тот послушно сел рядом, посчитав, видимо, наглостью идти дальше.
– Подожди, пока я масло отнесу.
Когда Коля вернулся, котенка не было. Заметив приоткрытую дверь в бабушкину комнату, мальчик вошел туда и обнаружил, что кот уже расположился на расстеленной кровати и уютно спит. Кровянистая слизь пузырями выдувалась из ноздрей и лопалась, забрызгивая пахнущий стиральным порошком пододеяльник.
– Погоди, Серобел, тебе нельзя сюда. Ты больной… Завтра отнесу тебя к ветеринару. А пока нельзя.
В грудной клетке Коли сжался и заныл густой комок совести, но он поднял котенка с кровати и, прихватив довольно новый кашемировый палантин, сложил его в мягкий квадрат у двери в коридоре. Он знал, что нельзя тащить больных уличных котов в чистую постель. Серобел с готовностью ступил на новое место серыми лапами в грязно-белых носочках и снова свернулся клубком.
У Колиной бабушки тоже жил кот. Тоже полосатый, только полностью серый, без белых пятен. Откормленный, с лоснящейся от здоровья шерстью. Он учуял гостя и выглянул из гостиной, ощетинившись и гневно расширив зрачки.
– Сильвер, смотри, это Серобел…
Коля робко взглянул на бабушкиного любимца и нагнулся к нему, чтобы взять на руки, но кот с отвращением отшатнулся и бросился бежать. В мятных глазах промелькнула обида, будто его предали.
– Никола-ай, ку-у-шать! – позвала бабушка.
Мальчик покосился на Серобела – тот спал.
Обычно, когда Коля садился за стол, Сильвер прыгал ему на колени – в надежде, что близкое расположение к тарелке поможет заполучить кусочек чего-нибудь вкусного. Кроме того, манящий аромат пельменей из домашнего фарша поднимал коту настроение. Но в этот раз Сильвер не пришел. Коля отыскал его под диваном и притащил, посадив на колени насильно. Как правило, Сильвер не был против, когда его брали на руки, но сегодня он тут же спрыгнул, раздраженно дернув хвостом и (Коле показалось, специально) сильно задев когтем его колено.
– Бабушка, там котенок…
– Какой еще котенок?!
– Там, в коридоре…
– Николай, что за ребячество! Отнеси его туда, где взял!
– Бабушка, он больной совсем… У него сопли с кровью… И хрипит. Может, машина сбила… Или вирус какой…
– Ты совсем не в себе, Николай! Зачем ты притащил больного – он Сильвера заразит! Это может быть болезнь, от которой и наш кот потом умрет! Вынеси на улицу сейчас же!
– Бабушка!.. Я завтра отвезу его к ветеринару.
– Нет, Коля! Мне и одного кота достаточно. Или ты его не любишь? Посмотри, Сильвер к тебе даже не подходит. Гладиться не дает!