Из-за открытой двери послышался хриплый голос.
— Лейтенант, он готов отвечать? — Траутмэн понял, что говорили по-русски.
Неуверенный голос ответил:
— Полковник, он не спит уже тридцать шесть часов. Когда он начинает дремать, мы поднимаем его вот этим.
Клаксон загудел так громко, что Траутмэн вскрикнул и схватился за голову, опасаясь за барабанные перепонки.
К счастью, звук прекратился. Послышались шаги. Съежившийся в углу камеры Траутмэн покосился на вошедшего прямого, как палка, полковника, сообщившего, что его имя Зейсан.
Лишенным эмоций голосом, полковник объявил:
— Я хочу, чтобы вы ответили на вопросы.
Траутмэн прикрыл рукой глаза, защищая их от яркого света, и облизнул вспухшие, в трещинках, губы.
— Вы зря страдаете, — сказал Зейсан. — Может быть, глоток холодной воды? Ответьте на мои вопросы — и вам дадут. Итак, можете ли вы сообщить, где сейчас главарь повстанцев Мосаад Хайдар? И с какой целью вы здесь сами?
— А зачем вы здесь? — спросил Траутмэн. — Почему бы вам не убраться к дьяволу из Афганистана?
— Вы хотите мучиться? Что ж, у меня есть время. — Зейсан сделал знак кому-то в коридоре.
Вошел бритоголовый прапорщик по фамилии Кауров. Он схватил Траутмэна за волосы и ударил головой об стену.
Снова началось неописуемое…
ЧАСТЬ V
1
После жаркой пустыни прохладный горный воздух казался сладким. Земля под копытами лошадей была мягкой и податливой. Из-за спины афганца Рэмбо осматривал тропу, вьющуюся между камнями впереди Халида и других всадников. Она поднималась к соснам, чей хвойный аромат казался сейчас величайшим из земных чудес. Там среди деревьев Рэмбо заметил движение и уже было вскрикнул, предупреждая, но понял, что это были дети. Несмотря на свое горе, Халид попробовал улыбнуться. Дети бежали рядом с лошадьми.
Вскоре деревья расступились, открывая поляну, окруженную скалами. Слева небольшой водопад наполнял каменный бассейн. По всей поляне стояли палатки, на некоторых была накинута маскировочная сеть. Женщины в чадрах и длинных платьях до лодыжек готовили на поляне еду на бездымных углях в каменных очагах. Одни замешивали тесто для хлеба, другие штопали одежду, третьи кормили животных. Мужчины собирались в кружки, пили чай и чистили старые английские ружья. Одна из групп наблюдала борьбу двух подростков. Зрители выкрикивали советы и подбадривали борющихся. Когда Халид со своим отрядом въехал в лагерь, жители деревни бросили свои занятия и столпились вокруг прибывших. Сначала они обрадовались Халиду и его людям, потом встревожились, глядя на их печальные лица. На Рэмбо смотрели с подозрением, как на неверного и чужака.
Халид и его дочь спешились и стали рассказывать о происшедшем. Раздались горестные стоны.
Рэмбо стоял сзади.
Подошел Муса.
— Это их лагерь? — спросил Рэмбо.
— Да, пока их не найдут русские. Халид решил, что в деревне слишком опасно. Он выбрал это место и перевести людей сюда. Но не смог все сразу. Слишком много народа. Слишком много вещи перевозить. Свою дочь и жену он оставил в деревня, не делая для нее никакие поблажки. Сегодня он за ними вернулся.
Рэмбо представил, что творилось в душе Халида. Стремление Халида к справедливости стоило его жене жизни.
— Скоро русские найдут это место, — сказал Муса, — тогда придется искать новое.
— Потом опять, — добавил Рэмбо. — И так — без конца.
— На все — воля Аллаха, — заключил Муса.
2
Под палатками находилось несколько потайных входов в скальные пещеры. В одну из пещер, довольно просторную, Халид ввел Рэмбо и Мусу. Солнце садилось, и там уже царил сумрак.
Это был лазарет. Больные и раненые лежали на расстеленных одеялах и сене или на пропитанном кровью холсте. Рэмбо увидел здесь костыли и искусственные конечности из дерева и из металла и почувствовал себя будто в магазине Пешавара. На каменном карнизе лежало несколько деревянных ног. Под потолком была протянута веревка, на которой висели керосиновые лампы.
Халид подвел дочь к фигуре, склонившейся над раненым. Человек менял повязку на окровавленной груди. Когда он выпрямился, Рэмбо увидел усталую блондинку лет сорока, одетую в рубашку и брюки цвета хаки. Черты лица ее были грубоваты. Она закурила.
Осипшим голосом он повторил ей свой рассказ.
Глаза женщины сузились. Она что-то ответила, потрясенная услышанным, и повернулась, чтобы осмотреть Халиму. Девочка не реагировала на происходящее, замкнувшись от горя и только что пережитых кошмаров. К ним подошла афганская женщина в чадре, чтобы помочь. Халид озабоченно смотрел, как ребенку обрабатывают раны и синяки. Потом отвел ее в сторону. Собственное горе он постарался спрятать, чтобы хоть как-то поддержать ее.
Блондинка изучающе посмотрела на Рэмбо.
— Американец? — спросила она с голландским акцентом, не вынимая сигареты.
Он кивнул.
— Мишель Пиллар, — блондинка протянула руку.
— Рэмбо, — он пожал ее.
Она продолжала расспросы: — У вас с собой нет фотоаппаратуры. Очевидно, вы не журналист. Вы здесь явно не для того, чтобы поснимать и сбежать. Тогда зачем?
— Я разыскиваю кое-кого.
— Кого? — женщина затянулась сигаретой.
— Друга. Другого американца. Русские взяли его в плен.
Помоги ему Бог. Где они его держат?
— Надеюсь, эти люди подскажут мне. Внезапно вклинился Халид.
— Он просит вас говорить потом, — сказал Муса. Халид вышел из пещеры. Рэмбо и Муса последовали за ним.
— Он и все остальные будут молиться. Когда они кончат, ты поговоришь с советом.
3
Наступила ночь. Тридцать партизан расположились у костра. В их черных глазах отражался огонь. Взоры собравшихся были устремлены на Рэмбо. Халид сидел с левого края. На совет явились два командира других отрядов. Один был худой чисто выбритый молодой человек лет тридцати. Его звали Рахим, и, похоже, по положению и авторитету он был на равных с Халидом. Другой — мрачный мужчина лет сорока, высокий и бородатый. В его бороде серебрились пряди седых волос. Звали его Мосаад. Обращались к нему все как к живому герою легенды.
Было ясно, что Мосааду не нравилось иметь дело с чужаками и особенно с неверными.
Пока Мосаад, Рахим и Халид вели друг с другом жаркую беседу, Муса сидел рядом с Рэмбо и давал пояснения.
— Мосаад говорит, что ты русский шпион.
— Это чушь, — возразил Рэмбо. — Шпион станет стрелять по своим вертолетам.
— И Халид так сказал. Мосаад говорит, что русский не ценят человеческую жизнь, даже своих же русских. Он считает, что русский на все пойдут, чтобы обмануть и убить нас.
— Я же спас дочь Халида. Неужели этого не достаточно, чтобы понять, что я не враг.
— Мосаад спрашивать, почему тогда ты не спас всех люди в деревне. Халид говорит, он верит тебе. Мосаад утверждает, что ты из КГБ. Рахим — как это у вас говорят — колебаться.
Партизаны молча слушали спор трех вождей. Муса объяснял:
— Халид убеждать их, что ты не русский. Выглядишь не как русский и говоришь не по-русски.
— Хорошо.
— Но я думаю, они не будут тебе помогать.
Партизаны повернулись к Рэмбо. Муса заговорил с ними уважительно и горячо. Рахим прервал его. Пока говорил он и другие вожди, Муса переводил.
— Ты сказал, что ты американец. Но Америка нам не друг. Нам нужна помощь от другой стран, но ее пока нет. Мы тоже не будем помогать тем, кто не помогает нам.
Рэмбо попытался ответить, но Мосаад остановил его: — Мы знаем, что твоя страна помогает многим народам. Но не Афганистану. Мы боремся за выживание одни.
Наконец у Рэмбо появилась возможность вставить слово:
— Я здесь не по заданию правительства, а по своей воле. Хочу найти друга. Мне известно, что Америка посылала вам помощь. Мой друг пытался выяснить, почему то, что посылает наша страна, не доходит сюда.
— Пустые слова, — сказал Мосаад.
— Оружие, которое я привез, — не просто слова.
Мосаад выпрямился:
— Автоматы и амуницию, — уточнил Рэмбо. — И взрывчатку. Столько, сколько могли увезти две лошади. Рахим огляделся:
— Где эти лошади? Я не вижу оружия.
— Пустые слова. Ружья — ложь, — проворчал Мосаад.
— Мы закопали оружие и отметили место. Оно в трех часах езды отсюда, — сказал Рэмбо.
— Вы думаете, что сможете найти это мифическое место? — спросил Мосаад.
— Нет.
— Конечно, нет. Оружия не существует. Но я могу найти, — сказал Муса. Ты уверен?
— Если песок не занес камень.
— Если. Если ты не сможешь найти оружие, вы оба умрете, — сказал Мосаад.
Молчавший весь разговор Халид наконец заговорил:
— Я верю американцу. Я верю, что он привез оружие. Если оно не найдется, это не его вина. Он спас мою дочь, и я не дам убить его.
— Подожди до завтра и увидим, — сказал Мосаад.
— А что, если оружие найдется? — спросил Рэмбо. — Вы поможете мне разыскать друга?
— Если он в плену у русских, его не спасти.
— Я в это не верю.
— Многие повстанцы схвачены. Их пытают, потом убивают. Его нельзя спасти, — сказал Мосаад.
— Я должен попробовать.
— Если не убьем тебя мы, то убьют русские.
4
На заре, когда жители деревни уже закончили утренние молитвы, Рэмбо увидел, как Муса и три поветанца выехали из лагеря с двумя в поводу лошадьми. Один из них был из отряда Халида, два других — из отрядов Рахима и Мосаада, которым хотелось иметь своих представителей.
Ищи лучше Муса, размышлял про себя Рэмбо. Жизнь полковника теперь зависит от тебя. Найди эти ружья. На все воля Аллаха.
Рэмбо следил взглядом за всадниками, пока те не добрались до подножья гор. Вдали в пустыне виднелись клубы пыли.
Повернувшись влево, он посмотрел на поляну, где играли десять афганских всадников. Каждый из них пытался на полном скаку вытащить копьем из земли трехдюймовый колышек для палатки.
Когда Рэмбо вышел на поляну, афганцы заметили его и стали еще азартнее соревноваться в меткости и ловкости.