— Об этом надо было думать раньше, — холодно заметила Надя.
— Да я бы не сказал, что вы плохо одеты, — сказал он, окидывая меня долгим взглядом. — Лично мне очень нравится… Я бы только поправил немного макияж, но… не смею вам указывать. В конце концов, каждая дама имеет право краситься так, как ей нравится… Пошли?
Он предложил мне руку. Весь такой благоухающий, в дорогом костюме и даже красивый… Что ж, подумала я мстительно, раз ты решил продолжать эту игру, продолжим.
Я взяла его руку и благосклонно кивнула. Такой вот парочкой мы, и явились удивленным взорам завсегдатаев этого крутейшего ресторана.
Итак, мы вошли внутрь. Мое смущение быстро прошло — в конце концов, я выглядела оригинально на общем фоне. Я все-таки смотрелась ярким пятном с выраженной самобытностью.
Долго обольщаться, впрочем, мне не пришлось. Поскольку появилось еще более яркое пятно. Я сама застыла, увидев на входе это странное «нечто» в дамской розовой шляпке с ярко-голубыми бутонами. «Нечто» сначала показалось мне сумасшедшей стареющей дамой, но, приглядевшись, я вообще ошалела. Потому как на щеках у этой «дамы» виднелись явные следы бритья. И вообще «оно» оказалось далеко не дамой, а тщательно скрываемым мужчиной.
Тут я даже обиделась. Потому что на такое вот «нечто» никто не обратил внимания, продолжая украдкой поглядывать на меня. На мой-то взгляд, «нечто» куда больше заслуживало внимания. Но потом я догадалась, что к этому странному типу они тут все давно привыкли, а я им была в новинку. Это меня немного успокоило.
На Райкова тут был спрос. Пожилая дама, в которой я без особого труда узнала известную эстрадную певицу, помахала ему рукой и крикнула:
— Витенька, радость моя! Подойди, мальчик мой! Я тебя столько не видала — тут без тебя с тоски сдохнуть можно!
Выражалась она довольно странно, хотя и одета была не в пример мне изысканно и дорого. Впрочем, манеры ее вряд ли устроили бы мою суровую маму.
Витенька расплылся в улыбке и подвел нас с Надей — то есть вел он только меня, Надя двигалась самостоятельно — прямо к столику певицы.
— Так ведь тебя самой не было в городе, — сказал он.
— И в стране-то не было, — развела она руками. — Я, голубчик, жила в Майами… Совсем не могу привыкнуть к их климату. Вот и приехала подышать морозом… Ох, Витенька, как это хорошо! Какие вы счастливые тут. Сами не знаете… Не цените родину, все бы вам мечтать о дальних странствиях…
— Так ты не ездила бы в Майами, — фыркнул Райков. — Раз тебе мороз так нравится…
— Да ведь как иначе-то оценить, Витя! И елочки наши, и снег, хрустящий под ногой…
— И гололед, — мрачно буркнула я. — Так хорошо выйти из дома на родной гололед и шлепнуться прямо сразу, да еще при этом руку сломать или ногу! Мелочь вроде, а приятно! Родина, одно слово… Или еще хорошо — прийти с мороза в холодную квартиру. Накинуть на плечи старую шубу, включить телевизор, а там-то, там… все вы поете. Тоже сразу сладкое чувство в груди возникает. Родина…
Она сделала вид, что моих ехидных реплик не расслышала.
— Так что, Витенька, дорогой мой, я рада, что вернулась наконец-то!
— Так вас там силой держали? — усмехнулась я.
Меня она снова проигнорировала. Хотя по бросаемым на меня украдкой взглядам я чувствовала, что ее распирает от любопытства.
— Познакомьтесь, это Александра, — сказал Райков, бросив на меня восхищенный взгляд. Явно преувеличенно восхищенный, отметила я про себя. — А это Эллина. Я и так знала, что это Эллина.
— Да брось, — отмахнулась певица, глядя на меня с отеческой нежностью. — Пусть твоя девушка зовет меня Еленой. Или… тетей Леной.
Она кокетливо улыбнулась, явно ожидая, что я начну вежливо протестовать. Я, как вы и сами понимаете, ничего подобного не сделала.
Сначала я даже хотела отказаться от звания «райковской девушки», но потом передумала. Вот потом достанется на долю бедняги пересудов! Пускай уж все так и думают, что у него девушка-лохушка…
Впрочем, Эллина очень скоро отвлеклась, заметив «нечто».
— Левушка! — закричала она так радостно, что я вздрогнула. — Я сейчас, — сообщила она нам и бросилась к Левушке в объятия.
Я с удивлением наблюдала, как они искренне радуются друг другу. Нет, подумала я, никогда мне не понять приколов нашего высшего общества… Если они бандюганы, то почему так любят «трансов»? А если они не бандюганы, то кто же тогда? Получается, что это просто новая формация вывелась. Бандюганы-изврашенцы…
Эллина быстро вернулась и проговорила восхищение:
— Ах, шельмец этот Левушка! Какой, право, шельмец! Но — талант…
Я недоуменно обернулась, чтобы понять, в чем же талант этого «шельмеца». Слышала я его пару раз, так я не поняв, с чего ему в голову ударило напрягать так свои слабые голосовые связки. Но на сей раз я промолчала. В конце концов, я была в чужом монастыре, а мама всегда говорила мне, что со своим уставом в чужой монастырь ходить неприлично…
Я, конечно, старалась делать вид, что все идет «по плану». Но на самом деле чувствовала себя настолько скверно, что мне пришлось собрать все свое мужество, которое, к слову сказать, таяло с каждым мгновением, а безмятежность взора давалась с неимоверным трудом.
Меня утешало только то, что виновница моего горестного положения, Надя, чувствовала себя еще хуже. Уже через несколько минут после того, как мы переступили порог этой великосветской забегаловки, у меня родились подозрения, что весь этот «джаз» затеяли в мою честь. А деловой разговор с Надей, увы, был только предлогом. И ей, бедной, ладо было смириться с положением статистки.
Райков просто пускал мне пыль в глаза — и пыль золотой. Бог ты мой, кого тут только не было! И знаменитые актрисы, которых я раньше видела лишь на экране — добрый день, Витюша, как здоровье, Витенька, ты еще не женился, Витя?» Лотом были какие-то суровые бизнесмены, певцы с напряженными улыбками и просто знаменитые тусовщики и тусовщицы… Я не думаю, что они целыми днями торчат в этом Богом забытом ресторане, так что мои предчувствия все крепли, Витенька Райков знал, что сегодня тут соберется весь бомонд. И нарочно притащил сюда нас. Конечно, я же все-таки работаю в выставочном зале! Человек, не чуждый богеме, так сказать… Должна оценить, что имею дело не с простым заштатным олигархом, а с другом всех на свете муз…
— Витенька, милый, я тут тебя вспоминала, — жаловалась Эллина. — Представь, дружок, эти чертовы заводы ничего не приносят, никакой прибыли! Как ты и предостерегал… Ах, сколько раз я тебя не слушала. Короче, сижу совсем без денег, и приходится на все гастроли подписываться — только и делаю, что разъезжаю из одного Мухосранска в другой, а ведь и сам знаешь, не девочка уже…
Он слушал ее, кивал, а сам не сводил с меня вопросительного взгляда.
Она заметила это, посмотрела тоже в мою сторону, но зло, как будто я ей мешала.
— Вас кто одевает, милая? — спросила она меня.
Я от такой наивной простоты немного опешила, но быстренько вспомнила, что мой долг — эпатировать здешнюю публику.
— А я сама одеваюсь, — ответила я улыбаясь. — Знаете, в основном я одеваюсь у себя в спальне. Раньше меня одевала мама, но теперь я выросла. Приходится самой… А Левушку вашего кто одевает, не подскажете? Очень мне приглянулись голубые розочки на его шляпке…
Hадя покраснела, а Эллина посмотрела на меня, и мне почудилось, что в ее доселе равнодушных глазах вспыхнула симпатия.
— Вообще-то я не это имела в виду. Но подозреваю, что вы, Сашенька, все поняли. А она у тебя прелесть, Витенька. Смотри, такие девочки в нашем серпентарии нынче редкость.
«Витенька» преспокойно улыбнулся и слегка наклонил голову. У меня от возмущения потерялся дар речи — я сидела как рыба, вытащенная из воды, и больше всего мне хотелось разуверить эту великосветскую львицу, но я тут же вспомнила про свой неадекватный прикид и немного успокоилась. Пускай себе, решила а. Пусть я — новая причуда олигарха, а он тоже только моя причуда…
— А Витенька и сам это знает, — улыбнулась я. — Поэтому так дорожит моим обществом. Вы ведь и сами понимаете, как легко меня потерять…
Я обернулась к нему и спокойно коснулась губами его щеки. Надя, совершенно ошалевшая от моего бесстыдства, выкатила свои маленькие глаза и возмущенно дышала.
— Мы с Александрой пришли по делу! — выпалила она. — Господин Райков хочет купить работы…
— Это ты, Наденька, пришла по делу. Ты искусствовед, — перебила я ее. — А я работаю вахтером. Да, именно вахтером… Слежу, чтобы картины не украли Вот, например, Икара… Знаете, Эллина…
— Тетя Лена, — поправила меня эстрадная дива, явно заинтересовавшись моим рассказом.
— Этот Икар — шедевр, — сообщила я ей. — Такой огромный, половину комнаты занял… Сами посудите, как он чудесно будет в чьем-нибудь парке смотреться… Вот тот же Витенька. Кто его знает? Возьмет он парочку бандитов, и те проникнут в помещение, прикинувшись эстетами… А тут я на страже. Так что, тетя Лена, не все так просто Я думаю, может быть, Витенька и решил меня обольстить с этой целью? Я потеряю бдительность, а он воспользуется?
Я осталась довольна произнесенной мной речью. Для эффекта на всякий случай пару раз хлопнула густо накрашенными ресницами. Обвела взглядом зал, все больше напоминающий мне музей восковых фигур, и спросила:
— А у вас тут праздник? День рождения? Столько знаменитостей — с ума можно сойти!
— Да нет, — махнула рукой Эллина. — Просто тут всегда собираются эти знаменитости.
— И Витенька тоже у нас знаменитость? — поинтересовалась я.
— Витенька просто владелец этого ресторанчика, — наконец подал голос герой нашего романа. До этого он молчал, наблюдая за мной с насмешливым удивлением. — Так что мне это удобно…
— Всего лишь? — разочарованно протянула я. — А я-то думала, что вы олигарх… Зачем же вы так обманули бедную девушку?
Он вскинул брови и рассмеялся:
— Разве я говорил что-то подобное?
— Значит, не видать мне «Реми Мартена» как своих ушей, — грустно вздохнула я. — Придется побродить по залу в поисках настоящего олигарха… Не подскажете, в каком уголке этого выставочного зала представлены олигархи?