Я и в самом деле была рада его видеть. Он стоял такой нелепо-долговязый, близоруко щурился и был таким же, как я.
— Просто чудо, что ты оказался тут…
Он покраснел, опустил глаза. Я не увидела, что он покраснел — было очень темно, — но я это почувствовала.
— Я… живу недалеко…
— Здорово, — обрадовалась я. — Я тоже живу недалеко… Хочешь, зайдем ко мне и выпьем по чашке кофе?
Предложение это слетело с моего языка раньше, чем я успела подумать. Было ведь уже очень поздно. Скорее всего он откажется и будет совершенно прав.
Но он посмотрел на меня и очень просто ответил:
— Знаешь, я и в самом деле этого хочу…
Мы старались не шуметь. Мама уже спала, и я на цыпочках пробралась на кухню и поставила чайник. Дэн прошел за мной, топая, как слон.
— Тише… — попросила я его шепотом. — Во-первых, если мама проснется, мне придется долго объяснять, почему я нарядилась в старый свитер. А потом еще час придется потратить на то, чтобы прояснить, кто ты такой и откуда взялся.
Он как-то жалобно оглянулся на дверь.
Я заварила кофе и кивком головы приказала моем верному вассалу идти за мной.
— Ну вот, — выдохнула я. — Теперь можно расслабиться…
Я включила музыку — голос Леннона начал заполнять пространство, и я уселась на подушку, прямо на пол, рядом с магнитофоном. Дэн устроился в кресле — неловкий, длинный и напряженный. Иногда он опасливо посматривал на дверь. Боялся моей мамы.
— Теперь не страшно, — сказала я. — Свитер я могла надеть только что.
— Тебя что, больше страшит необходимость объяснять, почему ты в этом свитере? — удивился Дэн.
— Ну конечно… В твоем присутствии особенного криминала нет. А вот за свитер мне прочтут нотацию… Моя мама считает, что появляться на людях в таких вещах — моветон.
— А в моем присутствии?
— Тебя что-то не устраивает? — спросила я с плохо скрытой угрозой.
— Все устраивает, — рассмеялся он. — И кстати, тебе очень идет этот пресловутый свитерок…
— Вовсе не пресловутый, — проворчала я, обидевшись за свитер. В конце концов, он был моим единственным другом в том серпентарии.
— Хорошо… Прекрасный. Чудесный.
Мы некоторое время сидели молча. Я прикрыла глаза, погружаясь все дальше в музыку, и мне было так хорошо… Господи, как чудесно оказаться дома, после этого «праздника идиотов», и вместо хриплых попсовых голосов услышать свою музыку…
В моей душе рождался покой. Давешнее приключение казалось теперь совершенно нереальным. Как будто это было вообще не со мной… На свете не было ни Райкова, ни ярко освещенного ресторана, ни райковских друзей… Не было ничего аляповато-яркого, неестественного — только моя комната, моя музыка. И — Дэн, который прекрасным образом в мой мир вписывался. Наверное, потому, что молчал…
Так мы и сидели, не испытывая никакого неудобства друг от друга. Бессловесные, как два облачка на небе…
Я приоткрыла один глаз, чтобы воочию убедиться в его сходстве с облаком. Конечно, реальность оказалась жестокой. На облако он совершенно не походил. Скорее уж на верблюда…
Я невольно рассмеялась. Трогательный такой, беззащитный верблюдик.
Он сначала удивленно вскинул брови вверх, а потом нахмурился.
Я испугалась, что обидела его своим неуместным смехом.
— Прости, — прошептала я. — Я совсем не над тобой.
— Знаешь, — сказал он, — надо мной все смеются. С самого детства… Я какой-то нескладный, правда?
— Совсем даже нет, — возразила я. — Если подумать, все люди ужасно нескладные. Каждый по-своему. Я тоже смешная…
— Особенно в этом твоем свитере, — согласился он. — По мне почему-то нравится…
— Что?
— Что ты тоже забавная. — Он еще что-то хотел сказать, но осекся и покраснел. — Пакерное, мне пора, — сказал он, поднимаясь. — Уже очень поздно…
Я посмотрела на часы. И в самом деле было уже поздно, половина двенадцатого… Надо же, пришла мне в голову мысль, почему-то Райков меня не искал… Даже обидно!
Дэн все еще стоял, как бы ожидая, что я его остановлю. Честно говоря, я была ему очень благодарна, но мне больше всего на свете хотелось остаться теперь одной и завалиться спать. Я так устала от нынешних приключений…
— Пока, — сказал он, так и не дождавшись от меня предложения остаться. — Еще встретимся…
— Конечно, — согласилась я. — Куда я денусь?
Он ушел. Я еще некоторое время стояла и смотрела в окно, как он уходит. Отойдя от дома, он остановился и обернулся. Долго-долго стоял и смотрел на мое окно.
Я не выдержала и помахала ему рукой. И в то время совсем некстати зазвонил телефон.
Быстро догадавшись, что это звонит Райков, я петляла странное чувство удовлетворения и выключила телефон.
Потом я прошла в ванную, чтобы смыть ужасный грим. Зеркало мое по-прежнему оставалось до отвращения правдивым.
«Золушка! — хмыкнула я. — С тридцать восьмым размером сапога… Трудно будет товарищу Райкову, эсквайру, отыскать меня. Поскольку размер-то самый ходовой».
Теперь я стала нормальной и обычной. Самой собой. Можно было отправляться спать. Вот только удастся ли мне быстро заснуть после всех сегодняшних приключений?
Голова была тяжелой, глаза слипались, и я с наслаждением вытянулась под теплым одеялом, стараясь не думать… Ни о чем. И о Дэне тоже.
Я начала считать слонов, но слоны отчего-то шли прямо на меня, и один даже остановился. На его спине сидела Эллина в смотрела довольно сурово.
— Миром правят деньги, девочка, — сказала она. — А ты совсем не хочешь стать богатой.
— Не хочу, — вздохнула я. — И вообще, мне кажется, деньги правят только теми людьми, которые соглашаются признать их класть. А на остальных это не распространяется…
— Это тебе только кажется, — усмехнулась она. — Сотни, тысячи женщин мечтают повстречать такого Райкова…
— Но я-то не мечтаю! — возмутилась я. — Вот пускай он к ним и отправляется. Мне и так хорошо…
Она еще что-то долго говорила, я даже боялась, что она никогда не закончит, а мне так хотелось спать… Это же невоспитанно — пользоваться моим сонным слоном и мешать мне засыпать!
— Саша, Лора…
Я удивилась, откуда взялась мама, и — проснулась.
За окном уже вовсю сияло солнце.
— Ты вчера поздно легла?
«Господи, — подумала я тоскливо, оказывается, эта чертова Эллина самым нахальным образом отравила мне сон!»
До чего бестактные и невоспитанные люди мои новые знакомые!
Пока я брела на работу, мое настроение изменилось. Не то чтобы я вдруг сильно возликовала, но немного успокоилась. Почему я, в самом деле, так злюсь? Мне подарили цветы. Меня новели в ресторан. Ведет он себя довольно тактично, даже руки не лобызает… А кстати, почему? Может быть, это приятно… Да и сам Райков — молодой и симпатичный. Не какой-нибудь лысый, с бегающим взглядом. Ростом, увы, не вышел, но если бы он был еще высоким и стройным, мое повеление было бы тогда уже совсем глупым и неоправданным!
«Дурочка с переулочка, — подытожила я. — Сама не знаешь, почему так себя ведешь. Этакая принцесса с капризами…»
Открывая дверь в наш «зал» я уже решила вести себя иначе — вежливо, мило, тактично, и тут же все мои благие намерения исчезли.
На моем столике снова стоял букет — свежих, бледно-розовых, еще не раскрывшихся бутончиков роз.
— Почему же он все-таки не хочет оставить меня в покое? — проворчала я, усаживаясь на свое место. На ни в чем не повинные цветы я смотрела неодобрительно, как на эмиссаров Райкова…
Как всегда, сопровождающее письмо отсутствовало, и я тут же окрестила розы «анонимками».
— Опять принцессин путь усеяли розами, — услышала я Вероникин голос и обернулась. Бог ты мой, как я ей обрадовалась!
— Вероничка! — закричала я, чуть не бросившись ей на шею. — Как хорошо, что ты пришла! Мне так много надо с тобой обсудить… На меня прямо охотятся…
— Я бы не отказалась, если б за мной кто-нибудь решил так поохотиться, — мечтательно сказала она, смотря на розы. — Но вот беда — никому и в голову не приходит…
— Давай я предложу Райкову, — сказала я. — В конце концов, ты меня в сто раз красивее…
— Это на воде вилами писано, — отмахнулась моя подруга. — Он же меня уже видел. Но не проникся. И розами осыпает именно тебя…
— Это он по глупости, — заверила я ее. — Я все ему объясню… Откуда ему взять развитое чувство эстетизма? Ты же не видела, в каком обществе он вращается… Когда я познакомлю его с прекрасным, он наверняка заинтересуется тобой.
— И он немедленно бросится к моим ногам…
Она рассмеялась. И тут же состроила серьезную мину.
— «Выше стропила, плотники, — продекламировала она. — Входит жених, подобный Арею…»
Я обернулась.
На пороге стоял Райков собственной персоной и робко улыбался.
— Здравствуйте, — сказал он.
— Ну-с, дети мои, — заявила предательница Вероника, — я вас покидаю… Не дело мне вмешиваться в амурные дела. Тем более, пока ты не ознакомила его со своей эстетической концепцией.
Мы остались одни. Райков продолжал стоять в дверях, немного наклонив голову. Вид у него был виноватый.
Мне даже стало его жаль. Как мальчик, получивший двойку, ей-богу…
— Саша, простите меня, — наконец заговорил он, подняв глаза. — Я допустил вчера бестактность… Наверное, полому вы и ушли.
— О чем вы говорите? — спросила я, пытаясь понять его определение «бестактности».
— Понимаете, Алена… Та девушка…
Ах, вот o чем он ведет речь! Значит, Райков предполагает, что я сбежала из-за банальной ревности? Какие они, однако, самонадеянные…
Не выдержав, я засмеялась.
— Витя, — сказала я. — Вы позволите вас так называть?
Он кивнул, и в его глазах появилась радость.
— Да, иначе я сам себе напоминаю большого босса, — улыбнулся он.
— Вы и есть большой босс, — парировала я, пресекая всякую возможность дальнейшего «потепления отношений». — Нo мы с вами почти ровесники, и я вам не подчиняюсь. Беседа наша не затрагивает деловых вопросов, да я и не уполномочена заниматься делами… Так вот, Витя, я ушла, потому что мне было неприятно общество, в котором я оказалась. Может быть, это любопытные люди, даже симпатичные, но я отношусь к другому кругу… Мне хочется, чтобы вы эго поняли раз и наняла. Ваши отношения с Аленой меня нисколько не интересуют. Но я не большая поклонница великосветских тусовок, простите меня, мне скучно!