— Капитан, — вперед вышел Джек Синий Нос, — наши ребята погибли страшной смертью, и негоже оставлять их здесь, — мрачно сказал он по-английски. — Я предлагаю собрать их кости и взять с собой.
Скорбь Джека была вполне понятна, Длинный Пит был его матлотом, ясное дело, что он хочет хотя бы похоронить его нормально. Рене и сам бы, наверное, так сделал, но сейчас для этого не время, как и для многого другого.
— На обратном пути, Джек, — сказал Рене, с сочувствием глядя на него.
Но тому было плевать на сочувствие.
— Черта с два! — рявкнул он. — Кому нас…ть на мертвых, могут бросать их тут, а я возьму Пита с собой!
Рене понял, что запретами он ничего добьется, придется разрешить.
— Ладно, Джек, — успокаивающе сказал он, — бери, если хочешь. Только быстро!
Тот молча повернулся и пошел паковать свою страшную поклажу. За ним последовали еще несколько ребят, а остальные принялись собирать вещи и поднимать и приводить в порядок брошенные факелы. Рене приказал просмотреть вещи погибших и заново распределить воду и продукты.
— Покайтесь, дети мои! — неожиданный вопль отца Бенедикта заставил Рене выругаться сквозь зубы.
Проклятый священник вышел на середину зала и, не обращая внимания на попытки Задиры его заткнуть, приготовился читать проповедь.
— Дети мои, остановитесь! Эта ведьма приведет вас к гибели! Надо вернуться, пока не поздно! Надо немедленно идти в церковь, дабы в молитве и покаянии искупить тот грех, который мы все совершили!
Кое-кто из пиратов оставил свои дела и подошел к священнику с явным намерением его послушать. Рене, ругаясь последними словами, тоже пошел туда, правда, намерение его было прямо противоположным. Он хотел заставить придурка заткнуться.
Его остановила мадам Чактча, почуявшая неладное.
— Что он говорит? — с беспокойством в голосе спросила она. Святой отец говорил по-французски, и она его не понимала.
— Что надо идти назад, — коротко ответил Рене, наблюдая за священником.
Тот, почувствовав поддержку со стороны пиратов, заливался соловьем.
— Надо немедленно уйти из этого богопротивного места! Наружу, на свет божий, где нас не ждут дьявольские козни! Надо идти в церковь, где поют ангелы и Дева Мария, царица небесная, ласково взирает на своих неразумных чад! Ave, Maria… — громко затянул он, и к нему присоединилось несколько неуверенных голосов.
— Сейчас нельзя идти назад! — прошипела индианка. — Они должны предстать перед богами или погибнут!
Она так быстро направилась вперед, что Рене не успел ее удержать. Худшего момента она не могла выбрать.
Мадам Чактча решительно вошла в круг певших и встала рядом со священником.
— Вам нельзя возвращаться! — громко сказала она по-испански. — Вы умрете еще хуже, чем умерли ваши товарищи!
Пираты начали переглядываться и перешептываться. Не все поняли, что она сказала. Рене, ругнувшись про себя, сделал шаг и встал рядом с ней.
— Она говорит, что возвращаться нельзя! — перевел он. — Те, кто вернется, умрут хуже, чем те, чьи кости белеют у нас под ногами!
— Она лжет! — закричал отец Бенедикт. — Она хочет заманить нас в ловушку!
— Постой, Резвый, — обратился к своему капитану один из пиратов по прозвищу Тихоня. Видимо, его совсем допекло, раз он решился подать голос. — Ты дело говори! Почему мы умрем хуже, чем наши ребята?
Рене очень не хотел вспоминать про богов, но делать было нечего.
— Она говорит, что, пока не предстанем перед здешними богами, нас не выпустят.
И сразу понял, что зря он это сказал, потому что священник тут же завопил с истерической радостью:
— Я же говорил, что это ловушка! Она ведет нас, чтобы принести в жертву своим демонам!..
В этот момент незаметно подошедший сзади Задира схватил отца Бенедикта за бока, повалил и затолкал в рот огромный кляп. А потом для надежности еще связал руки и обмотал физиономию платком. Наверное, чтобы кляп не выскочил.
— Извини, Резвый, что не сразу заткнул, — поднимаясь с колен, сказал он. — Кляп искал.
Рене недовольно глянул на него, испытывая огромное желание дать ему в ухо. Но делать этого не стал, просто повернулся и пошел собирать вещи, бросив через плечо:
— Все, хватит дурака валять, выходим!
Глава 14
К сожалению, выйти получилось не сразу. Команда никак не могла собраться. Ни с вещами, ни с духом. Все время находились какие-то обстоятельства, мешавшие пиратам войти в следующий коридор, проход в который зловеще чернел на каменной стене.
Рене терпеливо ждал, несмотря на паршивое настроение. Он понимал, что подгонять или орать на подчиненных в данный момент бесполезно. Наоборот, с ними сейчас лучше поаккуратнее.
Опасаясь, что все-таки не выдержит и сорвется, Рене отошел от пиратов к дверному проему. Некоторое время послонялся там, а потом присел на корточки возле стены. Ожидание, по всей видимости, затягивалось. Немного погодя к нему присоединилась мадам Чактча, молча усевшаяся рядом и застывшая в неподвижности. Хвост, к удивлению Рене, не подошел. Его светлая макушка мелькала то здесь, то там. Наверное, командовал. Пусть его. Лишь бы не сболтнул чего-нибудь лишнего, а то схлопочет по морде.
— Вы знаете, что там? — спросил Рене индианку, кивая на проем. Он уже сто раз отругал себя за то, что не задал такой же вопрос перед входом в храм. Может, тогда их потери были бы меньше. Хотя, если бы она знала, наверняка сказала бы сама. Рене почему-то был уверен, что она не знала. Очень уж она испугалась, когда на них полезли насекомые.
— Нет, — отозвалась она, подтверждая его правоту. — Мой прадед говорил, что за местом очищения следует место покоя, где каждый должен хорошо подумать, о чем будет говорить с богами.
Рене чуть не расхохотался самым неприличным образом. Надо же, место очищения. Похоже, то, что миллион насекомых потоптался по нему своими лапками, следует считать индейским вариантом ванны.
— То есть это все со слов вашего прадеда? — уточнил Рене. — И это он вас предупредил, что нужно стоять смирно, когда нас, так сказать, моют?
— Да, — коротко ответила она.
— Хорошо, а в месте покоя как нам следует себя вести?
— Спокойно, — последовал такой же короткий ответ.
— Ясно. Опять прадед сказал?
— Да.
— Послушайте, мадам, а каких-нибудь других источников информации у вас нет? — Рене очень старался не выходить из себя. — Более точных?
— Нет. Моему прадеду рассказывал об этом его дед. Он был жрецом, заходил сюда, когда был молодой. Это самая точная информация.
— Ничего себе точная, — хмыкнул Рене. — Это ж сколько лет назад было?
— Много.
— Да-а. А более молодые жрецы не ходили в храм?
Индианка повернулась к нему.
— Нет. А зачем мне было сюда ходить?
— Мадам! — Рене едва не потерял дар речи. — Вы жрица этого храма?
Она удивленно посмотрела на него, словно недоумевая, как она могла столько времени общаться с таким идиотом.
— Конечно.
— Тогда я вообще ничего не понимаю! — сдался Рене. — У вас такая странная религия. Зачем вообще нужен храм, если в него никто не ходит, даже жрецы?
— Храм нужен не для того, чтобы в него ходить! — туманно объяснила индианка. — Он держит небо и землю. Мы не молимся, как вы. Наши боги и так знают, что нам нужно. Они ведь нас сотворили.
— Значит, получается, вы молитесь только в исключительных случаях? — сделал напрашивающийся вывод Рене. — Когда вам нужно что-нибудь, не предусмотренное божественным планом? Например… — Он задумался, пытаясь представить, что это может быть.
— Например, когда нужно прогнать жестоких белых людей с нашего острова, — подсказала ему индианка, заставив подавиться очередным вопросом.
Так вот чье проклятие заставило уйти в песок Крокодилью пристань. У Рене взмокли ладони. Те, кого он собрался ограбить, оказались далеко не такими безобидными существами, как он предполагал.
— Но для того, чтобы упросить богов защитить свой народ, совсем не обязательно заходить в храм, — как будто не замечая его состояния, продолжила мадам Чактча. — Достаточно привести к нему много людей, расставить их возле стен и пропеть нужную песню. Боги услышат. Наш храм — это… — Она замялась, подбирая нужное слово. — Как вы называете тяжелый кусок железа, который сбрасываете со своих кораблей?
— Якорь? — поднял голову Рене.
— Якорь, — кивнула она. — Храм — это якорь для богов. Они ведь живут не только здесь, но и в других мирах.
— Зачем же вы тогда помогали нам дойти сюда, мадам? — медленно проговорил он. — Я действительно не понимаю.
— У тебя была карта, — напомнила индианка. — Испокон веков повелось так: у кого карта, тот имеет право зайти в храм в любое время и спросить все, что ему нужно.
— Черт вас побери, мадам! — разозлился Рене. — Вы же с самого начала знали, что мне нужно от вашего храма только золото!
— Вот и спросишь только золото! — отрезала она. — Боги привели тебя сюда, боги и дадут то, что тебе нужно!
— Капитан, мы готовы! — Интересную беседу прервал подо шедший Синий Нос. — Можем идти.
— Хорошо, — сказал Рене, поднимаясь.
Синий Нос был одним из тех, кто наиболее активно задерживал выход, не будучи в состоянии удобно устроить кости своего матлота. Но если уж он собрался, значит, остальные и подавно готовы.
— Постой-ка, а что это у тебя? — Из-за темноты Рене только сейчас заметил, что из-за плеч у Джека выступают какие-то подозрительные штуки. — Ну-ка повернись! Что это у тебя там?
— Это Пит, — ответил тот, поворачиваясь.
— О боже. — Рене только вздохнул и покачал головой, увидев то, что было за спиной у Синего Носа.
Надо же было додуматься.
Самые крупные кости скелета погибшего Пита — берцовые, бедренные, плечевые, предплечья и ребра — были связаны между собой, как вязанка хвороста. Пират и нес их, как вязанку хвороста. А если учесть, что Длинный Пит при жизни был действительно длинным, а его матлот скорее щуплым, чем широкоплечим, то неудивительно, что длина Питовых костей намного превосходила ширину Синего Носа. Кроме этой вязанки, на его спине болталась еще большая тазовая кость, подвешенная на веревке, и череп, покачивающийся на красной косынке, с которой Пит