– Да, на север! Через полтора часа идет поезд, – ответил первый. – Мы думаем отправиться до Телина, а там сойдем…
– Не будет нескромностью спросить о целях вашей поездки?
– Специальное поручение, – пробормотал Тейоки.
– И очень почетное! – поддержал его Чезо. – Вы, может быть, не знаете, что война решена?
– В принципе?
– Считайте как хотите… После собрания вождей ассоциаций парламент отверг тронную речь тенпо. Народ требует войны во что бы то ни стало…
– И нам будет принадлежать честь первых важнейших действий на суше! Должен вам сказать, что я принят на действительную службу с чином полковника, а мой друг – с чином майора.
– Поздравляю вас, господа! – воскликнул Тадзимано. – И ваше специальное поручение опасно?
– Очень… Вы понимаете, что для русских единственная естественная база – это их железная дорога… Вот разрыв этой базы, если не полнейшее уничтожение ее, нам и поручен…
– Бикфордов шнур, динамитные патроны… вы понимаете? – пояснил Тейоки слова своего товарища. – Если нам удастся уничтожить мост на Сунгари, мы окажем величайшую услугу отечеству. Русские очутятся тогда в безвыходном положении…
– Вы, господа, рискуете жизнью!
– Что наша ничтожная жизнь! – презрительно усмехнулся Чезо. – Если бы у нас было по тысяче жизней у каждого, мы отдали бы их с величайшим наслаждением в жертву нашей родине… Нет более высокого счастья, как смерть на пользу своей стране. Надеемся, и вы разделяете наше убеждение?
– Могли ли вы сомневаться в этом? – воскликнул лейтенант. – Быть может, и на мою долю выпадет счастье отдать свою жизнь нашему Ниппону.
– Да, вы тоже принадлежите к числу счастливцев! – утвердительно кивнул головой Чезо. – Вся слава первого нападения на нашего врага падает на долю флота.
– Да? – радостно воскликнул Тадзимано, забывая обо всем, что так волновало его всего за несколько минут перед тем. – Вы уже знаете это?
– Уже вышел приказ, хранящийся в тайне, – ответил Тейоки. – Великий Того поведет флот к Артуру, его молодой товарищ Уриу будет конвоировать десанты в Чемульпо. Вторжение произойдет через Корею, которая сразу же окажется в нашей власти. В первые недели наши войска не пойдут далее Ялуцзы. Они займут Пионианг, Ычжу, укрепятся на тот случай, если русские попробуют нанести удар по направлению к Гензану. Только вряд ли это последует! Великий Того избрал энергичного Камимуру для наблюдений за Владивостоком…
– Там крейсерская эскадра? – заметил Тадзимано.
– Да, четыре крейсера, но командир их Штакельберг болен, и русские моряки во Владивостоке останутся без вождя. Камимура не выпустит оттуда крейсеры, Уриу уничтожит русский стационер в Чемульпо, Того запрет, если не удастся уничтожить, русский флот в Артуре. Господство на море перейдет к Ниппону, и мы получим свободу действий на суше.
– Можно ли надеяться, что предприятие нашего славного адмирала Того увенчается успехом? – тихо спросил лейтенант.
– Успех обеспечен… Русскими овладело непонятное ослепление. Они не помышляют о войне… Адмирал, командующий их артурской эскадрой, стар и болен, оба других адмирала – то, что мы называем «сухопутными моряками»: один – чиновник, другой – учитель, профессор, оба они выслуживают свой ценз. Они при нападении непременно растеряются.
– А относительно меня и брата нет ничего в приказе? – спросил Тадзимано.
– Есть, – ответил Чезо. – Ваш брат назначен командиром батальона и идет с первым десантом в Чемульпо, вы же назначены на эскадренный миноносец «Акацука», вошедший в состав эскадры Хейкагиро Того.
– На «Акацука» командует мой друг Нирутака, – прошептал Тадзимано. – «Акацука», «Шикономе», «Ширакумо»; «Инатзума» – вот состав отряда миноносцев…
– Да… Насколько я помню, все они назначены для первых действий. Видите, сколько мы сообщили вам новостей!
– Вы, господа, явились для меня добрыми вестниками! – воскликнул Тадзимано. – Мне кажется, что немеркнущая слава уже озаряет собой наш Ниппон.
– Это так, но борьба будет очень трудна. Никто в нашем народе не обольщает себя напрасными надеждами. Россия беспредельна и могуча, силы ее велики. Наш Ниппон рискует своим существованием, вступая в эту борьбу, но иначе не может быть… Победа или гибель! В случае победы около нас сгруппируются все народы Азии и обветшавшая Европа должна будет уступить нам свое место.
– Я с глубоким сожалением вспоминаю лишь об одном, – задумчиво произнес Чезо, – а именно о том, что посольство несравненного мудреца Ито, отправленного в Россию для устройства нашего союза с этим государством, потерпело неудачу… Я боюсь Англии и союза с нею, союз же с Россией сулил неисчислимые выгоды обеим сторонам. Но что же делать? Не удалось упрочить мир, будем бороться, но бороться до конца… Шансы на успех в борьбе у нас есть: мы готовы к ней, русские о ней даже и не помышляют. Вот уже залог победы.
– За нее ручаются также имена вождей, – подтвердил Тейоки. – Хейкагиро Того назначен командующим флотом, Ивао Ояма – главнокомандующим всеми армиями, во главе которых наш тенпо поставил таких вождей, как Куроки, Оку и Нодзу; осадным корпусом для Артура будет командовать старик Ноги, план сухопутной кампании составлен Кодамою и великим Ямагатою. Теперь уже все разработано, все приготовлено, остается только приводить план в исполнение…
– Да! – с юношеским пылом вскричал Тадзимано. – Я слушаю, господа, ваши речи, и восторг овладевает мною. В великое время мы живем. Начинается величайшая мировая борьба – борьба рас. Горе, горе тебе, обветшавшая Европа! Ты пережила самое себя, ты выполнила свое назначение в общем ходе мировых событий, и тебя ждет нирвана – безмятежный покой, из которого выходят теперь обновившиеся в нем народы Азии. Пора! Достаточно покоя! Жизнь – это сплошная борьба. Азиатский Восток вызывает на борьбу европейский Запад, и в победе нет сомнения! Долой цепи европейского рабства, долой гнет белокожих варваров! Отныне нашим девизом должно быть не «Азия для азиатов», а «Весь мир для азиатов». Народы Азии встанут во главе народов мира и будут вести их вперед по пути к безмятежному блаженству… Так должно быть – это непреложный закон мировых перемен! Я ни на мгновение не сомневаюсь в победе Ниппона, потому что эта победа предначертана судьбой… Я христианин и скажу, что воля Промысла поведет нас к успеху. Христиане уже раз убедились, что ex Oriente lux[7], и теперь, что было раз, должно повториться: свет миру опять засияет с Востока!
– Вы правы, Тадзимано, – с чувством проговорил Тейоки, – и ваш молодой восторг понятен и нам, старикам. Долой европейское рабство: мир для азиатов! Ради этого мы идем на верную гибель, идем, одинокие, в самую гущу врагов, ради этого пойдете и вы. Воля судьбы неизбежна, законы жизни должны обновляться путем смены первенствующих рас, и теперь настало время этого обновления… Мы идем, судьба влечет нас… Да здравствует Ниппон, да здравствует великая объединенная вокруг него Азия!
Тейоки с юношеской живостью вскочил с кресла.
– Пора, – произнес он, – прощайте, Тадзимано!
– Прощайте, – как эхо повторил слова друга Чезо, – мы более никогда не увидимся[8].
Тадзимано молча пожал им руки.
– Что значат наше личное горе, наши личные чувства, – прошептал он, – когда впереди такая великая цель! Прочь все, что мучило сердце, прочь все, что тяготило мою душу!.. Личное счастье теперь только в одном: в победе…
Но жизнь как будто сторожила молодого энтузиаста.
Прошло не более часа после того, как оба патриота оставили молодого лейтенанта. Весь этот час Тадзимано провел в грезах. Ему рисовались кровопролитные битвы, но не только с русскими, а со всеми народами старой Европы, и, как результат этих битв, Тадзимано видел, что весь мир склоняется пред победителем Ниппоном и несет свои дары к ногам народа-героя.
Только возвращение Иванова разогнало эти грезы.
– Вот вам, Александр Николаевич, и ответец! – протянул он к Тадзимано небольшой конверт.
Молодой человек не спеша взял его, вскрыл, прочел и только усмехнулся.
– Час тому назад, – прошептал он, – эти строки заставили бы меня страдать, а теперь… теперь в моем сердце живет только одна любовь – любовь к моему Ниппону и к его славе…
В записке рукою Ольги было наскоро набросано:
«Я очень тронута Вашим письмом, но я люблю другого. Будем добрыми друзьями и забудем о какой-нибудь любви! Не сердитесь. Никто не волен в своем сердце, будьте счастливы! Ольга Кучумова».
9. Отец и дочь
Признание Тадзимано было далеко не неожиданностью для Ольги Кучумовой. Женщины ведь так чутки – они всегда и безошибочно угадывают нежное чувство, особенно ими же самими внушенное. Как ни молода была Ольга, но чувство любви ей было не незнакомо и она сразу же поняла, что молодой японский лейтенант увлекся ею не на шутку и что первое его невольное увлечение быстро обратилось в более серьезное, более глубокое чувство.
Ольга со дня на день, потом с часу на час ждала объяснения… и трепетала.
Молодая девушка не знала, что она ответит на признание молодого японца. Прежде всего она была убеждена, что любит Андрея. Ведь их любовь началась еще так давно… Океан разделил их, но любовь преодолела даже пространство, а теперь любимый человек опять близко к ней, так близко, что она видит его чуть не ежедневно и только воля отца, против которой Ольга не решалась идти, мешала их полному счастью.
Но в то же время она чувствовала, что Александр Тадзимано не шутя начинает ей нравиться… В нем было все привлекательно для молодой девушки, привлекательно потому, что было ново.
Андрей для Ольги был прошлое, Александр – настоящее. Прошлое было тревожно, полно разочарований, печали, даже слез, настоящее улыбалось и сулило в будущем счастье…
В случае признания Тадзимано Ольге предстояло сделать выбор, и именно это заставило молодую девушку трепетать…