– Не сгущай. До этого еще не дошло. – Охотник сунул руку под плащ и извлек массивный черный нож с широким лезвием.
– Ого! «Эн Эр два», – продемонстрировал Жопа эрудицию. – Продашь?
– Нет. Оставлю. – Коллекционер подбросил увесистое оружие на ладони и сунул обратно. – Лишним не будет. Один для работы, а второй… – Он прицепил ножны к разгрузке слева, поместил туда обновку рукоятью вниз и защелкнул клипсу держателя. – Второй для удовольствия.
Жопа понимающе хохотнул и переключился на другого клиента:
– Выбрал чего?
Стас завороженно рассматривал оружейное великолепие и глотал слюни, прикидывая, во сколько может обойтись роскошная МЦ-116М или модернизированный РПК-74, сверкающий оксидированной сталью, будто только вчера сошел с конвейера.
– Да, выбрал. Возьму, пожалуй… ремень трехточечный. Вот этот. Еще две коробки «семерок» дозвуковых и пулевые к ружью.
– «Беня»? – кивнул торговец на дробовик. – Продать не хочешь? Пятьдесят монет дам и «калаш» с тремя рожками. На выбор, вон из того ящика. – Он указал в сторону последнего из четверки выстроившихся вдоль правой стены коробов с торчащими наружу стволами СКСов, АКМов и семьдесят четвертых.
– Почему именно из того? – удивился Стас.
– Там самые свежие, – пожал Жопа плечами с таким видом, будто сей факт являлся общеизвестным и не требующим пояснений. – Пойдем, покажу. Вот в этом ящике всякий хлам от пятнадцати до двадцати монет. Но все рабочее. Здесь – ни рыба ни мясо, до тридцати. Тут у меня экземпляры ухоженные, из хороших рук, до сороковничка. А это уже почти новье. – Он вытащил один «почти новый» автомат, с прикладом, изуродованным нелепыми резными узорами и грубо выструганным самодельным цевьем с тактической рукоятью. – Ты глянь, какая красотища! Судя по резьбе, аж с самого Урала к нам добрался. У них там, говорят, на Урале-то, этого добра хоть жопой ешь. – Толстяк звонко хлопнул себя по ляжке и заржал над удачным, по его мнению, каламбуром.
– Ага, – улыбнулся Стас из вежливости.
– Так чего, согласен?
– Нет. Я чисто из любопытства про ящики спросил.
– А, – Жопа, чуть опечалившись, вернул уральский «калаш» на место, но тут же взбодрился и, приобняв Стаса тяжеленной лапищей, направил его обратно к витрине. – Ну, любопытство не порок. Я бы даже сказал – благо. И, раз уж «беню» продавать не желаешь, покажу сейчас то, что наверняка тебя заинтересует. – Он, кряхтя, присел и вытащил из-под стола коробку с десятью немаркированными патронами двенадцатого калибра, вскрыл один из них, вынул пыж и продемонстрировал две сферические пули, соединенные мотком тонкой стальной проволоки. – Встречал когда-нибудь?
– Слышал. Их, кажется, вязанками зовут или волкобоем еще. Сам, правда, не пользовался.
– Ну, ты скажешь тоже, – отмахнулся Жопа. – Вязанка – это когда пять картечин проволокой соединены: одна, крупная, по центру, и четыре мелких по бокам, в виде креста. Штука занятная, но картечь – не пуля. А это, – он растянул леску, в которой оказалось примерно сорок сантиметров, – настоящая мясорубка! Руки, ноги, головы отрезает, как бритвой. Захерачешь в пузо – покрошит кишки вместе с позвоночником. Ею дрова рубить можно. И всего две монеты за коробку.
Стас уже подобрал слова для вежливого отказа и повел головой в сторону, но Жопа оказался не из тех, кто привык легко сдавать позиции.
– Ты погодь башкой-то трясти. Давай я тебе лучше мясорубку эту в деле продемонстрирую. А, что скажешь?
– Бесплатно?
– Ну епт! Тут не балаган, чтобы за представление деньги брать. – Жопа, не дожидаясь ответа, скрылся за витриной. – Нюрка! Нюрка, етить твою налево! Оглохла что ли? – раздался приглушенный стеной рев. – Принеси ногу в подвал! Нет, другую! Ай, едрена мать! Ни хера сама…
Хлопнула дверь, и звуки стихли.
Через минуту из-за витрины появилась сперва самая видная часть тела, а затем и голова Жопы со всеми остальными принадлежностями.
– Пойдем, – махнул он рукой Стасу. – Патроны захвати. Кол, давай тоже с нами. Будем сейчас мясорубку испытывать.
Подвал магазина встретил гостей холодом и запахом солидола. Ближний конец этого длинного, метров в двадцать, помещения с низким потолком был занят разными ящиками. Возле правой, завешанной всевозможным инструментом стены расположился огромный верстак с покоящемся на нем, будто на операционном столе, телом «Корда». Слева в окружении ящиков приютились два станка: токарный и фрезерный. А в дальнем конце подвала над аккуратно расстеленной тряпкой висела проткнутая крюком нога, по всем приметам идентифицированная Стасом как человеческая, хоть и изрядно потрепанная.
– Тот самый визитер? – поинтересовался он на всякий случай.
– Ага. Чего, думаю, зря добру пропадать? Сам-то я это дело не ем, Нюрка тоже брезгует, избаловалась. И выбросить жалко. А тут, видишь, как кстати пришелся. Любому говну применение найти можно. Ну, отстреляй парочку, – кивнул Жопа в сторону обреченного куска плоти.
– Что за мясорубку-то испытывать собрались? – поинтересовался Коллекционер.
– Вот, – Стас показал чудо-боеприпас и сунул его в магазин «Бенелли» на место извлеченных патронов с картечью. – Есть мнение, что наша мишень сейчас сильно пострадает. Хочу это мнение проверить.
– От чего пострадает?
– Две пули с проволокой, – пояснил Жопа и внимательно уставился на останки горе-покупателя, расслышав лязг затвора.
– А-а. Так это боло называется. Херня. И пробовать…
Звук выстрела громовым раскатом сотряс барабанные перепонки, не дав охотнику закончить мысль. И тут же повторился.
На крюке раскачивалось бедро с дырой посередине и ровным сквозным разрубом слева от пулевого отверстия. Голень со стопой лежали на предусмотрительно расстеленной тряпице, аккуратно отсеченные в районе колена.
– Е-е-еба-а-ать… – выдохнул Коллекционер.
– Итак, – Жопа стоял возле витрины, раскладывая на полке стопочки монет, – Колу по итогам нашей встречи причитается пятьдесят шесть, минус тридцать за ножик – двадцать шесть.
– Не густо. – Охотник сгреб серебро и рассовал по карманам.
– Вдовцу – пятьдесят шесть, минус четыре за ремень, минус двенадцать за шесть пачек «мясорубки», минус восемь за УС – тридцать два.
– Жить можно. – Стас забрал свою долю и, положив десять монет в карман разгрузки, спрятал остальное в подсумок.
– Будет еще товар или деньги лишние заведутся – милости прошу, – Жопа довольно осклабился, провожая клиентов к выходу. – А ты, Вдовец, если «беню» продать надумаешь, сразу ко мне неси. Лучшей цены здесь никто не предложит. Кстати, я и под заказ стволы достаю. Так что обращайся, коли экзотика какая понадобится.
Стас остановился и медленно перевел вопросительный взгляд с толстяка на Коллекционера. Тот, уловив молчаливый посыл, на секунду задумался и помотал головой.
– Чего? – недоуменно спросил Жопа, сверля глазами попеременно то одного, то другого посетителя. – Чего в гляделки играете, как два пидора?
– Ладно, – вздохнул охотник. – Спрошу.
– О чем? – занервничал толстяк, и рука, лежащая у Стаса на плече, потяжелела.
– Слушай, Жопа, среди твоих клиентов Бульдозерист не числится? – осторожно начал Коллекционер.
– Да в рот тебе насрать! – взревел толстяк полным негодования голосом и сплюнул в сердцах. – Чтоб я с Бульдозеристом дела имел?! Он же невменяемый! Ты знаешь, что этот уебок сотворил с Карасем, когда трех патронов в цинке недосчитался?! Руку отрубил на хрен! Пока левую, но все еще впереди. Нет уж, не надо таких клиентов!
– Тихо-тихо, не заводись. Я просто спросил.
– Просто? Просто так даже мухи не ебутся! – резонно возразил Жопа. – Чего вам надо от этого наркомана?
– Есть кое-что, – подключился к разговору Стас. – Пулемет нас германский интересует. «Эм Жэ три». Слышал про такой?
– Слышал ли я? Разумеется. Я слышал обо всем, что стреляет, и почти половину из этого держал в руках.
– Охотно верю.
– А в чем проблема?
– Проблема в том, что он нам сильно нужен, а, судя по информации из достоверного источника, есть этот пулемет только у Бульдозериста.
Суровая раскрасневшаяся морда Жопы плавно разгладилась и поползла вширь, озаряемая улыбкой.
– Дай-ка угадаю, что это за источник. М-м-м… Неужели Фома?
– Точно, – подтвердил Стас.
– Сколько времени дал?
– Неделю. Со вчерашнего дня считая.
– Да, – почесал Жопа затылок, – дело-дрянь. Такая пушка даже через мои руки не проходила. А раз так, значит, Бульдозерист и впрямь вам на роду писан. – Он нахмурился и поднял кустистую бровь. – За Урал перебраться не думали?
– Не до подъебок, – процедил Коллекционер.
– Извини. Ну, что вам еще предложить? Выкупить нереально. За шесть дней вы столько не наскребете. Да и не продаст он. А если узнает, что от Фомы пришли, так вообще в грязь утрамбует без разговоров. Украсть? Самоубийство чистой воды. Там охрана – будь здоров. Хотя…
– Что? – спросили Коллекционер со Стасом на два голоса.
– Есть у меня одна идейка.
Глава 6
– Эй, зема, – охотник щелкнул пальцами, – ну-ка подрули сюда.
Рахитичной наружности служка с заячьей губой и сальными нечесаными волосами вздрогнул и на полусогнутых юркнул к столу.
– Слуфаю, – прошепелявил он, утирая слюни.
– Чего у вас тут пожрать можно?
– На пелвое сефодня уха, солянка. На втолое – сфинина жаленая и клольчатина. Из галнилов – калтофка.
– Мне уху и свинину с гарниром, – заказал Стас, но тут же передумал, вспомнив о Теше. – Хотя нет, не надо уху, солянку давай. С чем она, кстати?
– Солянка как солянка, – пожал плечами рахит. – С тлебухой.
– Ладно, – махнул рукой Стас. – Неси.
– А я ухи похлебаю, – взял слово Коллекционер. – Крысятина свежая?
– Клольчатина, – боязливо поправил рахит и ощерился под прицелом неподвижных желтых глаз. – С… свежая. Фсе свежее. Фто пить будите?
– Спирт с перцем. Есть?
– Как не быть? – ответил служка. – А фам чего? – обратился он к Стасу.