Сзади послышались голоса, кто-то приближался сюда, к нам. Но я не отрывал глаз от лобстера, я чувствовал, что стоит мне разорвать зрительный контакт и обернуться на звуки, как он бросится на нас.
Ксенос вновь подёргал усами, щёлкнул клешнями и сорвался с места, низко пригнувшись к земле и кидаясь на меня. Клешни он выставил прямо перед собой, как щит, и я немедленно нажал на спуск.
Принцесса взвизгнула от испуга, Андерсен сгрёб её в охапку, уводя с линии атаки.
Бластерный выстрел мелькнул ярко-белой вспышкой и выбил из клешни небольшой кусок, не причинив ксеносу особого вреда. Мне только чудом удалось увернуться от атаки лобстера, который пробежал мимо, подобно быку на корриде.
— Вспышка! Вон там! — послышался крик где-то позади.
Я развернулся, превозмогая вспышку боли в груди, и выстрелил ксеносу вслед, в спину. Этот выстрел оказался удачнее, ну или спина лобстера была защищена не так хорошо. Я попал чуть ниже спины, у самого хвоста, и сегментированное тело просто разлетелось от попадания бластера, ксенос покатился кубарем дальше. Не уверен, что это его убило, но сидеть он в ближайшее время точно не сможет.
В крови кипел адреналин, сердце гулко стучало боевыми барабанами.
— Вон они! Я их вижу! — раздался обрадованный возглас.
Твою же мать.
— Ложись! — зашипел я.
И сам рухнул на землю, едва не закричав от нестерпимой боли. Все остальные тоже распластались на земле, в зарослях инопланетного хвоща, и даже принцесса в своём вечернем платье вжималась в здешний чернозём. Совсем не так я представлял себе визит на Новый Форос. Я напряжённо всматривался в чащу, пытаясь разглядеть преследователей. Бластер был наготове.
— Твою мать, тут грязекраб! Стреляйте! Огонь!
Шквал огня обрушился на инопланетного лобстера, который нашёл себе новую цель. Я же шёпотом приказал отползать прочь. Если сюда прилетели бойцы с армейскими винтовками, а не медики и спасатели, то намерения у них явно недобрые.
Связи по-прежнему не было.
Со стороны челнока слышались истошные вопли и безостановочная пальба, нам, похоже, очень сильно повезло, что лобстер нашёл себе новых жертв.
Мы тихонько поползли прочь. Я вдруг услышал треск разрываемой ткани, принцесса безжалостно разорвала длинный узкий подол своего платья, обнажая сильные ноги, чтобы ничего не мешало ей ползти вместе со всеми.
Выстрелы и крики длились ещё несколько минут, а потом всё затихло.
— Стой. Тихо, — шикнул я.
Мы остановились и прислушались. Только ветер шелестел кронами, да жужжали крыльями местные насекомые, потревоженные нашим присутствием.
— Они там что, друг друга поубивали? — прошептал Стыценко.
Мы переглянулись.
— Степан, глянь… Только осторожно, — приказал я.
Лейтенант Андерсен кивнул и медленно приподнялся на локтях. Потом опустился и подполз немного поближе, выглянул снова. Встал, укрываясь за широким стволом.
— Вроде чисто, — вполголоса сказал он.
Я жестом приказал принцессе и ефрейтору Стыценко оставаться на месте, и поднялся сам, стараясь не кряхтеть. «Кракен», снятый с предохранителя, на максимальной мощности, был нацелен в сторону вероятной угрозы, неважно какой. Неизвестных бойцов или гигантского лобстера. Вроде бы и в самом деле чисто. Я осторожно пошёл в сторону горящего челнока, медленно, крадучись, стараясь не издать ни звука.
Сзади послышались шорохи, принцесса и пилот тоже поднялись на ноги, я жестом приказал им спрятаться за деревьями. Просто на всякий случай. А сам пошёл дальше, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь, кроме поднимающегося над кронами столба дыма.
Шаг за шагом я вышел к поляне, на которой горел челнок. Позади него виднелся силуэт десантного бота. А на самой поляне произошла бойня.
Повсюду виднелись тёмные лужи крови, искорёженные тела, оторванные конечности, обломки брони и чешуи. Посреди этого хаоса возвышалась туша лобстера, ещё живого, но основательно потрёпанного. Его лишили ног и одной клешни, из-под чешуи выглядывало изрешечённое пулями мясо, но он до сих пор пощёлкивал оставшейся клешнёй, запихивая себе в рот чью-то оторванную ногу. Я почувствовал, что мне стало дурно, а к горлу подкатило содержимое желудка, которое с огромным трудом удалось удержать внутри.
Несколько раненых тихонько стонали, чуть ли не скулили. Один лишился обеих ног, другой лежал и собирал сизые кольца собственных кишок в развороченное брюхо.
Я медленно, по дуге, подошёл к грязекрабу, который мог всё ещё быть смертельно опасным. Он не обращал на меня внимания, продолжая пожирать свежее мясо, так что в этот раз у меня был шанс хорошенько прицелиться. Сверкнула вспышка, бластерный заряд ударил его почти в упор, лобстер дёрнулся напоследок и обмяк. Над поляной висело чудовищное зловоние, то ли от мёртвого грязекраба, то ли от устроенной им бойни.
— Эй… Офицер… — слабо позвал меня раненый.
«Кракен» уставился прямо на него, и раненый боец в армейском камуфляже поднял руки. Его автомат лежал рядом, но он даже не пытался его взять.
— Кто вы такие? — спросил я.
— Мы?.. ПВО… — ответил он. — Приказ был… Террористов сбить… Потом найти… Помоги, а…
Он истекал кровью, его ноги были отхвачены клешнями чуть выше колена и он быстро слабел, лицо его было уже иссиня-бледным. Ему требовалась срочная медицинская помощь. Второму раненому было уже не помочь, жизнь его уже покинула.
— Андерсен! Идите все сюда, — крикнул я.
Адъютант и все остальные вышли из леса. Ефрейтора Стыценко от увиденного тут же вывернуло, принцесса побледнела и зажала нос рукавом. Нам крупно повезло, что лобстер переключился на новую цель, а не стал драться с нами до победного конца, иначе мы все стали бы его ужином.
— Стыценко! Умеешь на этом летать? — я показал на десантный бот.
— Так точно, — выдавил он, снова подавив позыв.
— Андерсен, идите с ним, найдите там аптечку, — приказал я. — Ваше Высочество, вам тоже лучше подняться на борт.
— В-высочество⁈ — удивился раненый.
— И вы её чуть не убили, — процедил я, снимая ремень и перетягивая культю.
Пусть они по нам стреляли, но, судя по всему, их обманули, использовали втёмную. А имперский солдат заслуживает того, чтобы его поставили на ноги, а не бросили в лесу, полном хищных ксеносов.
Адъютант приволок полевую аптечку, я порылся в ней, перетянул вторую культю раненого жгутом, вколол ему обезболивающее. Солдат сразу как-то обмяк, но хотя бы дышать не перестал.
— Давай, понесли, — приказал я Андерсену.
Тот брезгливо скривился, то ли боясь испачкаться, то ли ещё из-за чего, но раненого всё-таки взял, аккуратно, под мышки. Я взялся за ноги, не обращая внимания на то, что мой мундир насквозь пропитывается чужой кровью. Хрен с ним, с мундиром, у меня ещё есть.
Раненого перетащили в десантный бот, где ефрейтор Стыценко уже сидел в кресле пилота и проверял все системы.
— Стыценко! Связь есть на этом дроволёте? — спросил я.
— Так точно, но сигнал слабый, из-за деревьев, видимо, — сказал он.
— Взлетай, а я свяжусь… Да хоть с кем-нибудь, — сказал я. — Координаты запиши этого места, надо сюда отправить кого-нибудь, за погибшими.
— Есть, — буркнул пилот.
Я уселся в кресло второго пилота, нацепил наушники. Связь и в самом деле терялась тут, на поверхности. Мы рухнули в невообразимой глуши, неудивительно.
Пилот начал взлетать вертикально вверх, и только когда мы поднялись над кронами деревьев, связь стала устойчивой и стабильной. Внизу раскинулось целое море зелени, посреди которого поднимался чёрный столб дыма от нашего челнока. Это было даже по-своему красиво.
Я принялся вызывать «Гремящий».
— Лишь бы опять не сбили, — обеспокоенно произнесла Елизавета, сидя на самом краешке жёсткого кресла.
— Не должны, — сказал я.
Стыценко повёл аппарат над самыми верхушками деревьев.
А мне наконец ответил «Гремящий».
— Командор Мясников, — представился я, понимая, что вызов с неизвестного корабля может быть воспринят как угодно.
— Господин командор⁈ Вы живы? — воскликнул Каргин.
— Не дождётесь, — проворчал я.
— А Её Высочество? — спросил связист.
— В порядке, — сказал я. — Доложи старпому, что все живы. Были сбиты планетарным ПВО, летим к губернаторской резиденции. Адмиралу Платонову тоже доложи.
— Есть, — сказал лейтенант Каргин.
— Конец связи, — сказал я.
С десантным ботом ефрейтор Стыценко управлялся не так умело, как с нашим челноком, но всё равно достаточно ловко, так что мы мчались по направлению к обитаемой части планеты. Конечно, явиться к губернатору в таком виде — неслыханное варварство, но это его люди сбили наш челнок, и ему придётся за это ответить. Так мы поставим Белогорского в уязвимую позицию. И важно сделать это именно сейчас, так что мы летели прямиком к его резиденции.
— «Календула-22», ответьте! Вы входите в запретную зону! — раздалось вдруг в моих наушниках. — «Календула-22», немедленно измените курс!
Это мы, похоже, «Календула». И мы приближались непосредственно к резиденции графа Белогорского. Лес внизу давно сменился бескрайними полями, по которым ездили автоматические комбайны, изредка виднелись посёлки и города колонистов, обнесённые высокими стенами. Впереди же раскинулся огромный роскошный сад, в глубине которого притаился двухэтажный особняк в классическом стиле.
— Это командор Мясников, запрашиваю разрешения на посадку, — ответил я.
— «Календула-22», немедленно измените курс или вы будете сбиты! — упорствовал неизвестный диспетчер.
— Нас уже сбили, пустоголовый ты кусок идиота! Разрешение на посадку «Гремящего-1» у нас было! — рявкнул я. — Дай разрешение на посадку этого корыта, иначе мой эсминец с орбиты превратит это место в расплавленный кратер!
До некоторых людей невозможно достучаться, пока не начнёшь на них орать, и это меня часто расстраивало. Не люблю, когда вежливость принимают за слабость.
На удивление, это сработало. Диспетчер заткнулся на некоторое время, видимо, спрашивал у старшего, что ему делать, а потом вновь появился в эфире.