— Видите ли, господин командор… — вкрадчиво начал Белогорский. — Мы, губернаторы, равны между собой только формально… Да и вся имперская знать тоже.
— И что? — фыркнул я.
— Мои позиции слишком сильны, даже для регентского совета, — заявил он, салютуя мне бокалом вина.
— Тогда почему вы не в нём? — спросил я.
Граф нахмурился. Кажется, я обнаружил его слабое место.
— Или это не собрание самых влиятельных аристократов Империи? — добавил я.
— Нет, я так не думаю, — холодно сказал Белогорский. — Это скорее клуб друзей.
— В который вы не входите, — сказал я.
— Не вхожу, — сказал он.
— Ну и какова вероятность, что этот клуб друзей не захочет оттяпать себе такой лакомый кусочек, как Новый Форос? — спросил я.
Он помрачнел ещё сильнее. Сам наверняка каждый день думал о такой перспективе. Не мог не думать. Всё же граф производил впечатление дальновидного политика.
— Ваше Сиятельство, — поспешила сменить тему принцесса, потому что разговор явно пошёл куда-то не туда. — Нам от вас нужен только нейтралитет. Чтобы мы могли спокойно пополнять припасы в вашем секторе.
Я покосился на Елизавету. Это мы не обсуждали. Изначально идея состояла в том, чтобы убедить Белогорского занять нашу сторону, а он уже поможет нам переманить остальную аристократию. Одного за другим.
Граф Белогорский побарабанил холёными пальцами по столешнице.
— Знаете, в чём сила Империи? — спросил он вдруг.
— В единстве, — сказала Елизавета.
— В её гражданах, — подал голос лейтенант Андерсен.
— В космическом флоте, — сказал я.
— Точно, — сказал граф. — В космическом флоте. Только связь между системами делает государство государством, а не кучкой разрозненных планет и станций.
Он пригубил немного вина, посмаковал. Затем продолжил.
— Стало быть, за кем идёт космофлот, тот и властвует в Империи, — сказал он. — Если бы у графов имелись собственные боевые корабли, мы бы все давным давно передрались за власть, но ещё первые императоры благоразумно постановили, что боевой флот может быть только один.
Я понимал, к чему он клонит. Но всё-таки хотел выслушать его до конца.
— В данный момент флот подчиняется адмиралу Бородину, — сказал он. — Любое открытое неповиновение будет жёстко наказано.
— Не весь, — заметил я.
— Не весь, — согласился граф. — Но лояльных совету частей будет достаточно, чтобы привести к согласию любую систему. Одного только «Титана» будет достаточно.
Славный флагман космофлота, самый мощный корабль во всей Империи, способный одним залпом расколоть планету. Любую. И если он встанет на сторону регентского совета, нам придётся несладко. Если.
— А хватит ли тяжёлого крейсера, эсминца и двух корветов, чтобы привести к согласию Новый Форос? — спросил я.
— Вы смеете мне угрожать, командор? — удивился граф.
— Хватит, — холодно произнесла принцесса. — Ваше Сиятельство, прошу простить господина командора, он немного не в себе после пережитого.
Она выразительно посмотрела на меня, мол, не лезь. Я прикрыл глаза и откинулся на спинку стула, отстраняясь от беседы. Может, мне и впрямь не стоило переходить к угрозам. Но я не дипломат. Я не могу оставаться спокойным и хладнокровным в любой ситуации. Что ж, никто не идеален.
— Принимается, — ответил Белогорский. — Но если говорить по существу, я бы с удовольствием занял нейтральную позицию, если бы не риск вторжения карателей.
— Контр-адмирал Платонов останется здесь со своей эскадрой, — сказал я.
— Это замечательно, если мне вдруг понадобится компания, чтобы выпить, — сказал граф. — Но он не станет сражаться за нас.
— Он не станет нападать первым, — сказал я. — Но если его прижмут, он будет защищаться.
— Вы уверены? — хмыкнул Белогорский.
— Он на нашей стороне, — сказал я. — Иначе мы даже не долетели бы до планеты. Я думал, вы об этом знаете.
— Он только уведомил меня о вашем прибытии, — покачал головой граф.
— Осторожничает, — сказал я.
— Это в его стиле, — усмехнулся граф.
— Осторожность в нынешние времена никому не повредит, — сказал я. — Главное, не путать осторожность с трусостью.
Белогорский снова пригубил немного вина. Я почувствовал, как у меня пересохло в глотке и тоже осмелился немножко выпить. В конце концов, Андерсен и Стыценко пили спокойно, не испытывая никаких неудобств.
— Вслед за вами присоединятся и другие, Ваше Сиятельство, — сказала принцесса. — Регентскому совету останутся верны только их личные владения. А космический флот… Традиции чести в нём ещё живы.
— Это всё только слова, Ваше Высочество, — покачал головой губернатор. — Насчет реальной поддержки…
— У регентского совета её тоже нет, — зло перебила принцесса. — Все знают, что это по их вине произошёл взрыв, все всё знают и молчат, пока кровь погибших остаётся на их совести!
В гневе она была прекрасна. Елизавета даже подскочила со своего места.
— Вы были там! Вы пострадали по их вине! И вы спустите им это просто так? — воскликнула она.
Белогорский поиграл желваками. Ему просто нечего было возразить. Будь на месте принцессы мужчина, равный по статусу и положению, он бы, наверное, даже вызвал его на дуэль, потому что никто не смеет говорить в таком тоне с графом.
— Сколько ещё должно погибнуть? Или вы думаете, что сможете с ними договориться? Что вас просто отправят в отставку? — фыркнула она. — Чушь! Вы до сих пор занимаете свой пост только потому, что до вас ещё не дошли руки!
— Ваше Высоч… — попытался возразить он.
Елизавета не позволила ему вставить даже слово.
— Чем дольше вы тянете с выбором, тем хуже будет ваш финал! — перебила она его. — И правильный выбор здесь может быть только один, такой, в результате которого вы сохраните жизнь и своё место! Надо ли говорить, что это выбор не в пользу регентского совета?
Она искренне верила в свои слова, это было видно даже мне. Да и, собственно, Её Высочество была права во всём. А упрямство старых аристократов поэтому только бесило.
— Ваше Высочество, вы безусловно правы, но… — пробормотал граф Белогорский.
Принцесса раскраснелась, она глубоко дышала, пытаясь успокоиться. Мы нарушили все правила приличия, какие только могли, но сейчас было не до этикета. Иногда достучаться можно только таким образом.
— Если вам нужны новые привилегии или какие-то преференции, они будут, — сказала Елизавета.
— Ваше Высочество, если уж на то пошло, я был бы счастлив породниться с вашей семьёй… Мой старший сын, ваш ровесник… — сбивчиво произнёс граф Белогорский.
Я почувствовал, как сердце пропустило удар.
— Исключено, — отрезала принцесса.
Пояснять каким-либо образом своё решение она не стала.
— Гм… Да, разумеется, — хмыкнул граф. — Это, пожалуй, перебор.
— В остальном же… Моя благодарность не будет иметь границ, — сказала принцесса.
Белогорский, похоже, оттаял. Судя по его виду, он уже погрузился в мечты и составление планов, обещание будущих преференций его купило. Он даже наклонился над столом, как гончая в стойке, пристально глядя на Елизавету.
— Место в кабинете министров? — спросил он.
— Я рассчитывала, что вы его возглавите, — медленно произнесла она.
Белогорский растянул губы в победной улыбке.
— Значит, вы можете на меня рассчитывать, Ваше Высочество, — склонил он голову, не прекращая улыбаться.
Он явно готов был согласиться на меньшее.
— Клянитесь, граф, — сказала Елизавета.
Губернатор прищурился, быстро зыркнул на меня, снова перевёл взгляд на принцессу. Свидетелей для присяги вполне достаточно. А если нет, то он может позвать кого-нибудь из собственной свиты.
— Я, граф Белогорский Андрей Васильевич, губернатор новофоросский, торжественно присягаю на верность…
— … императрице, — подсказала Елизавета.
— Императрице Елизавете, — без запинок и сомнений произнёс граф, приложив руку к груди.
Я едва слышно хмыкнул, принцесса метнула в меня сердитый взгляд. Граф завершил клятву, поцеловал протянутую ручку. Оба сели на свои места.
— Вы не пожалеете об этом, Ваше Сиятельство, — улыбнулась Елизавета. — Вместе… Вместе мы добьёмся всего, чего захотим.
— За это стоит выпить, моя госпожа, — произнёс Белогорский, поднимая бокал.
На этот раз и я, и Елизавета выпили вместе со всеми. Остаток ужина прошёл в благодушной атмосфере, принцесса и её первый вассал бурно обсуждали планы и конкретные детали будущего сотрудничества, вопросы поставок и назначений, как будто это было важнее, чем, к примеру, военные действия. Но граф Белогорский, поклявшись в верности, будто переменился, открывшись нам всей душой.
Напоследок, уже прощаясь на посадочной площадке, он пригласил меня на пару слов отдельно и мы отошли немного в сторону от челнока. Не нашего, здешнего.
— Вы что-то хотели мне сказать, Ваше Сиятельство? — прямо спросил я.
— Да, господин командор, — кивнул он. — Берегите её.
Я молча кивнул, другие слова тут не требовались.
— И ещё… Мне доложили, буквально пару минут назад… — будто смущаясь, добавил он. — Информацию о прибытии «террористов» отправил капитан первого ранга Давыдов. Через голову начальства, напрямик нашим бравым ПВО.
— Понял вас, благодарю, — кивнул я.
Что-то такое я и подозревал.
Мы поднялись на борт челнока, расселись по местам. На месте пилота сидел незнакомый солдат, и мы через несколько минут начали подниматься в воздух, преодолевая гравитацию Нового Фороса. С ощутимой перегрузкой, такой, что ефрейтор Стыценко, сидящий в непривычном для себя пассажирском кресле, позеленел.
— К вам, наверное, теперь надо обращаться «Ваше Императорское Величество»? — спросил я у Елизаветы, улучив момент.
— Бросьте, — фыркнула она. — Вы же мне не присягали как своей императрице.
Мне захотелось обернуть всё в шутку, но что-то в её виде подсказало мне, что лучше так не делать, и я промолчал.
Челнок вышел за пределы атмосферы, набрал скорость с помощью гравитационного манёвра, преодолевая первую космическую.