Подставляться под выстрел главного калибра «Цереры» мы не стали, резко сменили курс, ушли резко вниз, пропуская смертоносный выстрел мимо себя, и защитники системы последовали за нами, думая, что имеют дело всего с одним кораблём. Появление «Гелиоса» стало для них полной неожиданностью.
— Юсупов, стреляйте же! — приказал я, как только увидел крейсер в радиусе действия его орудий.
— Есть! — отозвался кап-три.
Главный калибр «Гелиоса» передал огромный массив энергии болванке, устремляя её в полёт ещё более быстрый, чем полёт самого крейсера. Своей целью Юсупов избрал не мелкий и юркий корвет, а своего неповоротливого собрата, и вполне ожидаемо попал, сбивая щиты с «Цереры». Произошёл переход кинетической энергии в тепловую, перегруженные щиты отключились, и «Гремящий» тут же исполосовал незащищённую броню крейсера несколькими очередями из противокорабельных орудий. Нацелить главный калибр мы бы не успели.
— Астафьев, ещё не поздно сложить оружие! Но так как вы открыли огонь, почётной капитуляции не ждите! — объявил я.
— Провалитесь в бездну! — рявкнул каперанг.
Теперь, когда на арену вышел ещё и «Гелиос», ситуация развернулась в противоположную сторону. Крейсер и эсминец всяко сильнее крейсера в паре с корветом. А если учесть, что я предусмотрительно отвёл их от станционной артиллерии, лишая единственного преимущества, то для них дело запахло жареным. И Астафьев наверняка это понимал.
Но и показать нам корму он уже не мог. Не позволяла гордость. Иначе все на флоте потом будут говорить, что каперанг Астафьев драпал от «Гремящего» в системе, которую должен был оборонять.
— Капитан, я не хочу лишних смертей! — напомнил я, вновь транслируя свои слова на всю систему.
Меня слышат сейчас не только капитаны, но и их помощники, их связисты, меня слышат на орбитальных станциях Ротара, на планетарных базах. Всегда оставался шанс, что если я не договорюсь с одним, можно будет договориться с кем-то ещё. Кто поднимет бунт, подобно капитану Юсупову.
— Вы сражаетесь за преступников и предателей, капитан! Они изменили присяге, подстроили взрыв, всё, ради того, чтобы захапать себе ещё больше! — продолжал я.
Пока я занимался болтовнёй, эсминцем управлял старший помощник, выписывая пируэты и виражи. Безвоздушное пространство расчерчивали боевые лазеры, вспышки уничтоженных дронов и снарядов, рассыпающихся осколками, то и дело освещали черноту за иллюминаторами.
Стреляли, однако, по большей части, «Церера» и «Неукротимый». Они пытались заманить нас поближе к станции, под огонь артиллерии, но мы на такие глупые провокации не велись. В итоге бой напоминал мне какой-то безумный танец, в котором по очереди вели то мы, то они. Инициатива в бою всё же оставалась за нами, хотя мы старались не слишком сильно теснить их.
Мной овладела какая-то безумная эйфория, я будто парил над сражением, воспринимая его не только как линии и цифры на мониторах, перемежающиеся редкими содроганиями всего корабля, я воспринимал его целиком и полностью, одновременно фиксируя перемещения и выстрелы всех четырёх кораблей.
— Я обращаюсь ко всем достойным офицерам и операторам! — воскликнул я в микрофон, чувствуя, как по спине табунами ползут мурашки. — Если вам небезразлична судьба нашей Родины, перестаньте выполнять преступные приказы регентского совета! Нас двадцать пять тысяч и мы идём разбираться! С каждым днём нас становится всё больше и больше! Ещё не поздно присоединиться к нам, взять свою судьбу в свои руки!
Я не особо рассчитывал на эффективность этой своей агитации. Но слова сами рвались наружу, и мне хотелось донести их до каждого.
— На их руках — кровь Императора! Кровь его детей! Если вы продолжаете выполнять их приказания, значит, эта кровь и на ваших руках! — рычал я.
Почти то же самое, что разбрасывать пропагандистские листовки над окопами врага. Только здесь это не пропаганда, а чистейшая правда. И если хоть один оператор, услышав мои слова, возьмёт прицел чуть в сторону или даже просто помедлит с выполнением приказа, я уже добился своего. Потому что наши медлить не станут.
— Господин командор, «Церера» глушит! — доложил мне лейтенант Каргин. — По всем диапазонам!
Этого следовало ожидать, я даже думал, что это произойдёт чуть раньше. Но этого я и добивался, ведь заглушив мои разъярённые вопли, они лишились ещё и связи друг с другом, превращаясь из эскадры просто в два корабля. Мы с «Гелиосом», конечно, тоже. Но перевес в огневой мощи оставался на нашей стороне.
— Гришин! — вызвал я нашего артиллериста. — Сосредоточить огонь на «Неукротимом»! Если есть возможность, попробуйте его обездвижить, но не уничтожайте!
— Есть, господин командор, попробуем, — ответил прапорщик.
Пока «Гелиос» вскрывает оборону «Цереры», мы займёмся корветом, который назойливой мухой летал здесь, периодически больно покусывая наши щиты. Если бы «Гремящий» был здесь один, в паре с крейсером они доставили бы нам массу проблем, но теперь «Церера» сама боролась за выживание, оставив свой вспомогательный корабль один на один с нами.
Корабли кружились на скоростях, близких к максимальным, борясь друг с другом и с притяжением звезды, заставляющим всех нас кружиться по орбите вокруг неё. Топливо жгли нещадно, палили из всех орудий. Бились ожесточённо, свирепо. Не как бывшие сослуживцы, а как заклятые враги.
«Неукротимый» оправдывал своё громкое имя. Его изрядно потрепало, но корвет продолжал отчаянно драться, хотя бой уже был им проигран. Я, с одной стороны, испытывал гордость за то, что дерусь с таким храбрым противником. С другой стороны мне было жаль, что такое мужество им приходится проявлять в битве с нами, а не с врагами Империи.
— «Церера» подставилась! — крикнул второй помощник.
— Огонь! — приказал я в тот же миг.
Лейтенант Козлов, как бывший артиллерист, отлично видел возможности нанести урон. Гораздо лучше меня или кого бы то ни было ещё в нашей команде.
И залп главного калибра «Гремящего» пришёлся точно по корме обороняющегося крейсера, с которого «Гелиос» успел сбить щиты. Стальная болванка прошила его потрёпанную броню, как тонкую бумагу, и выбила часть трюма вместе с одним из двигателей. На «Церере» начался пожар, который тут же потушили разгерметизацией. Мне стало больно от осознания того, сколько людей при этом погибло. Хотя некоторые счастливчики эвакуировались на спасательных капсулах, отлетающих от корабля, точно семена одуванчика.
«Церера» ещё могла продолжать бой. В теории. Но на практике она ничего уже не могла противопоставить нам с «Гелиосом».
Глушилки крейсера резко отключились, эфир тут же заполнился шумом.
— Говорит «Церера», старший помощник Гусман! Просим прекратить огонь!
«Неукротимый» тотчас же развернулся и начал спасаться бегством.
— Прекратить огонь! — приказал я.
Корвет ушёл в гиперпространство прямо из середины системы, и гравитационное искажение звезды, скорее всего, выбросит его где-нибудь очень далеко от первоначальной точки назначения. Но это уже не моя забота, ушёл и ушёл, преследовать его я не видел смысла. Главное, что система наша. Без поддержки флота станционные батареи ничего не смогут поделать.
— Гусман! Что с капитаном Астафьевым? — спросил я.
— Он ранен, — коротко ответил старпом «Цереры».
— Ясно. Готовьтесь принимать челнок. Отключите двигатели и приготовьтесь к досмотру, так? — хмыкнул я.
— Есть… — вздохнул он.
— Это не капитуляция, Гусман, мне не нужно ваше оружие, не нужны контрибуции, вы спокойно уйдёте на ремонт, сюда или в Новый Форос, — сказал я. — Те, кто захочет и дальше прислуживать регентскому совету, смогут свободно покинуть корабль и улететь на любом попутном корабле. Вам это ясно?
— Так точно, господин командор, — подавленно ответил Гусман.
Упрямые наверняка найдутся, в этом не было никаких сомнений, но большинство, скорее всего, охотно перейдёт на нашу сторону. Потому что за нами правда.
Я немедленно вызвал адъютанта.
— Андерсен! Прошу освободить челнок и проводить Её Высочество к её каюте, — приказал я. — Затем возьмите Заварзина и два отделения бойцов, полетите на «Цереру».
— Есть… Разрешите вопрос? — ответил он.
— Разрешаю.
— Разве сдача корабля после боя происходит не от капитана к капитану? — спросил он.
— Это не передача корабля от проигравшего к победителю, лейтенант, никакого церемониала, вы просто вразумите тамошних офицеров. А взвод охраны вам даётся не для абордажа, а для обеспечения вашей же безопасности, — объяснил я.
— Понял, господин командор. Разрешите выполнять?
— Выполняйте, — сказал я, возвращаясь к мониторам и разглядывая усеянный обломками космос.
Работы привалило всем, и речь не только о ремонте кораблей. Все спасательные капсулы требовалось подобрать как можно скорее. Эту задачу я поручил капитану третьего ранга Юсупову, на крейсере места для них гораздо больше, а если в капсулах есть пострадавшие, то им не придётся становиться жертвами экспериментов нашего фельдшера.
Я запустил проверку всех систем перед тем, как двигаться дальше. Нам повезло, «Гремящий» отделался несколькими пробоинами в броне, ничего из жизненно важного оборудования не пострадало.
Тревогу пока не отменяли, все офицеры и операторы продолжали находиться на своих постах. Всё же система ещё не приведена к согласию, и нам предстоит ещё усмирить орбитальную станцию.
Сопротивления не будет, это я знал наверняка, всё же основой здешней обороны была «Церера». Но пару неприятных моментов станционная артиллерия всё-таки может доставить. Особенно если мы будем неосторожны.
— Артур, двигайте к станции, — приказал я.
— Там небось уже все документы жгут, — хохотнул Козлов.
Из системы и впрямь начался массовый исход. Частные корабли, грузовики, яхты, почтовые и служебные боты один за другим покидали Ротар-4, спешно уходя в гиперпространство. Многие, впрочем, оставались.
Станция Ротар-4–1, основная из всей россыпи здешних станций, выглядела как огромный диск, от которого перпендикулярно поднимались длинные коридоры грузовых терминалов. Сюда могли стыковаться