…Карл Великий, первый учредитель паладинов... – Карл Великий и его двенадцать паладинов были героями произведений, входящих в так называемый каролингский цикл.
Афины, Болонья, Париж – центры учености в античности и в Средние века.
…плач Иеремии… – всякого рода благочестивая литература, Библия, используемая в литургических чтениях, и поэмы о страстях Христовых.
М.Л. Андреев
Франческо ПетраркаСОНЕТЫ
Перевод Г. Р. Державина, Д. Е. Мина, М. А. Кузмина, К.Н. Батюшкова,Н. М. Соколова
Посылка плодов
Когда делящая часы небес планета,
К нам возвращаяся, приходит жить с Тельцом, —
От пламенных рогов щедрота льется света,
Мир облекается и блеском и теплом.
Не только лишь земля с наружности одета,
Цветами дол пестрит и кроет злаком холм,
Но и в безжизненной внутрь влажности нагрета,
Плодотворительным чреватеет лучом
И сими нас дарит, другими ли плодами.
Подобна солнцу ты меж красными женами,
Очей твоих лучом пронзая сердце мне,
И помыслы родишь и словеса любовны, —
Но ах! они к тебе колико ни наклонны,
В цветущей не живал я никогда весне.
Прогулка
Находятся с таким в природе твари зреньем,
Что быстро свой взносить на солнце могут взор;
Но суть и те, кому луч вреден удареньем;
То под вечер они выходят лишь из нор.
Иные ж некаким безумным вожделеньем
И на огонь летят, красот в нем зря собор;
Но лишь касаются, сгорают мановеньем.
И я, бедняк, сих толп и образ и позор!
Бессилен будучи сносить лучи светила,
Которым я прельщен, ни тени, коя б скрыла
Меня где от него, ни места я не зрю, —
Но с потупленными, слезящими очами
Влекусь чрез силу зреть на солнце меж женами,
Не мысля, ах! о том, хоть ею и сгорю.
Задумчивость
Задумчиво, один, широкими шагами
Хожу, и меряю пустых пространство мест;
Очами мрачными смотрю перед ногами,
Не зрится ль на песке где человечий след.
Увы! я помощи себе между людями
Не вижу, не ищу, как лишь оставить свет;
Веселье коль прошло, грусть обладает нами,
Зол внутренних печать на взорах всякий чтет.
И мнится мне, кричат долины, реки, холмы,
Каким огнем мой дух и чувствия жегомы
И от дражайших глаз что взор скрывает мой.
Но нет пустынь таких, ни дебрей мрачных, дальных,
Куда любовь моя в мечтах моих печальных
Не приходила бы беседовать со мной.
* * *
Благословляю день, и месяц, и годину,
И час божественный, и чудное мгновенье,
И тот волшебный край, где зрел я, как виденье,
Прекрасные глаза, всех мук моих причину.
Благословляю скорбь и первую кручину,
В какую вверг меня Амур в жестоком мщенье,
И страшный лук его, и стрел его язвленье,
И боль сердечных ран, с которой жизнь покину.
Благословляю все те нежные названья,
Какими призывал её к себе, – все стоны,
Все вздохи, слёзы все и страстные желанья.
Благословляю все сонеты и канцоны,
Ей в честь сложенные, и все мои мечтанья,
В каких явился мне прекрасный образ донны!
* * *
Столь сладкой негой, что сказать не в силах,
В твоих чертах небесных всё дышало
В тот день, когда ослепнуть сердце ждало,
Других не видеть чтоб красот унылых.
Где ж тот блаженный миг?! Но черт тех милых,
Небесных черт душа моя искала.
Всё, где тебя нет, тотчас принимало
Печали цвет явлений, мне постылых.
В долине темной, что ряд гор обводит,
Найду ли вздохам я покой усталым?
Пойду туда искать я тень свободы,
Где женщин нету, только лес да воды.
И всё же память мне тот день приводит,
Стремя мой дух к тем радостям бывалым.
На смерть Лауры
Колонна гордая! о лавр вечнозелёный!
Ты пал! – и я навек лишён твоих прохлад!
Ни там, где Инд живёт, лучами опалённый,
Ни в хладном Севере для сердца нет отрад!
Всё смерть похитила, всё алчная пожрала —
Сокровище души, покой и радость с ним!
А ты, земля, вовек корысть не возвращала,
И мёртвый нем лежит под камнем гробовым!
Всё тщетно пред тобой – и власть, и волхвованья…
Таков судьбы завет!.. Почто ж мне доле жить?
Увы, чтоб повторять в час полночи рыданья
И слёзы вечные на хладный камень лить!
Как сладко, жизнь, твоё для смертных обольщенье!
Я в будущем моё блаженство основал,
Там пристань видел я, покой и утешенье —
И всё с Лаурою в минуту потерял!
* * *
В зеленых ветках лишь застонут птицы,
И ветер летний по листам забродит,
С глухим журчаньем так волна стремится
На берег пышный, там покой находит.
Мне же стихи любовь на мысль приводит,
И та, которой выпал жребий скрыться
В сырой земле, как живая вновь ходит
И сердце убеждает не томиться.
– Зачем же упреждать страданий сроки? —
Молвила кротко. – Зачем проливают
Устало очи слез горючих токи?
Не плачь, мой друг, ведь те, кто умирают,
Как я, блаженна, – от скорбей далёки,
Сомкнула очи, как во сне смыкают.
* * *
Когда она вошла в небесные селенья,
Её со всех сторон собор небесных сил,
В благоговении и тихом изумленьи,
Из глубины небес слетевшись, окружил.
«Кто это? – шёпотом друг друга вопрошали: —
Давно уж из страны порока и печали
Не восходило к нам в сияньи чистоты
Столь строго-девственной и светлой красоты».
И, тихо радуясь, она в их сонм вступает,
Но, замедляя шаг, свой взор по временам
С заботой нежною на землю обращает
И ждёт – иду ли я за нею по следам…
Я знаю, милая! Я день и ночь на страже!
Я господа молю! молю и жду – когда же?..
* * *
О, если, Аполлон, в тебе еще живет
Любовь, что в сердце ты таил во дни былые,
И если помнишь ты изгибы золотые
Волос, распущенных близ фессалийских вод, —
Храни любимый лавр от холода зимы,
Храни его от бурь и скучного ненастья!..
Заботиться о нем – ведь в этом наше счастье:
Ты первый, я потом – его любили мы…
Во имя тех надежд, которыми ты жил,
Когда ты в первый раз томился и любил, —
Молю тебя, – рассей тяжелых туч громады…
И в умилении увидим мы с тобой,
Как от твоих лучей лилейною рукой
Она закроется, ища на миг прохлады.
* * *
Когда тот лавр от нас сбирается в путь дальний,
Что Феба в первый раз теплом любви согрел, —
Вулкан Юпитеру не напасется стрел
И с молотом в руках стоит у наковальни…
Будь лето, будь зима – с небесной высоты
Юпитер громы шлет, Юпитер тучи водит,
От плачущей земли влюбленный Феб уходит,
Чтоб видеть каждый день любимые черты…
Тогда Сатурн и Марс глядят на нас с зенита,
И бурный Орион пугает рыбаков
И рвет их паруса… Эол кричит сердито
Над морем, над землей, в тумане облаков,
Что ангелов мечта от нас за далью скрыта,
Что лавра больше нет среди родных лугов…
* * *
Когда же вновь наш взор в чертах ее лица
Улыбку кроткую и ласковую ловит, —
Напрасно молнии хромой Вулкан готовит:
Не нужно в эти дни перунов кузнеца!
Их некому метать. Юпитер отгремел,
Прозрачна и ясна сестра его Юнона,
И нежится земля под лаской Аполлона,
И кажется, что мир от счастья онемел.
Рыбак пустил свой челн на прихоти волны,
Бесшумно и легко Зефира крылья веют,
Опять в цветах луга – в цветах, как в дни весны;
Ни Марс, ни Орион на нас взглянуть не смеют
Пред ясным взором той, которою полны
Мои глаза от слез отвыкнуть не умеют…