Есть вероятность, что в библиотеке будет и Оскар. Если мы с ним там столкнёмся, то выйдет совсем неловко. Но, скорее всего, он опять вернётся к попыткам поговорить с Гедеоном в зале. Именно сегодня я надеялся, что упрямство Оскара поможет мне в одиночестве отсидеться среди книг.
Я вышел из уборной и медленно побрёл по широкому коридору, осторожно осматривая каждую закрытую дверь. Когда коридор опустел, то я стал подходить и поворачивать ручки. Все двери были заперты. Я дошёл до последней высокой двери, возбуждённый до предела. Если и эта закрыта, то ничего не оставалось, кроме как вернуться в зал, чего я совсем не хотел.
Тяжёлая дверь отворилась, к моему удивлению, без единого звука. Было темно, но я смог различить книжные стеллажи. Это была огромная библиотека, манящая и влекущая в свои недра. Я торопливо прикрыл за собой дверь. В просторном помещении стоял тяжёлый и спёртый воздух. Я подскочил к окну и открыл его настежь, впуская холодный ветер. Сбоку находилась балконная дверца. Я вышел на балкон и вдохнул полной грудью.
Восхитительно. В зале казалось, что я сейчас задохнусь от всего этого высокомерия и снобизма. Тяжело было всё время находиться с теми, кто считает себя пупом земли, просто потому что родился в «правильной» семье.
Я видел, как вдалеке ко дворцу подъезжали опоздавшие гости. По другую сторону открывался прекрасный вид на зимний лес. Возможно, именно в этом лесу император Бёрко охотился на оленей.
Оставив открытым балконную дверь и окно, я наслаждался морозным воздухом. Сел в дальнее кресло, повёрнутое в сторону высоких стеллажей, прихватив одну из книг с полки. «Принц и нищий» Марка Твена. Это была моя любимая книга в детстве. Я светил себе фонариком со смартфона, разглядывая иллюстрации. Удивительно, но книга была выпущена в 1890 году, а значит, это одно из первых изданий.
Дверь бесшумно открылась. Я понял это, когда из окна подул сильный ветер, теребя прозрачный тюль. Обдало сквозняком. Я выключил фонарик и тихо опустил книгу на пол. Кто-то стоял у открытой двери, будто бы раздумывая над чем-то, а после уверенно шагнул внутрь, подошёл к балкону и закрыл дверцу. Я всем телом вжался в кресло, надеясь, что за ним меня не видно. Некто притворил окно.
Человек оглянулся, но не заметил меня в темноте. Кажется, это был полукровка. Движения его были резкие, торопливые, словно он боялся, что его поймают на месте преступления. Он достал телефон из кармана, и тусклый свет от экрана упал на лицо. Под чёрной маской было трудно различить его черты.
– Я на втором этаже. – Он подошёл к окну, продолжая поправлять тюль. – Ага. Скэриэл внизу, разносит напитки. Нашёл своё призвание, – пошутил он. – Понял. Я знаю. Без понятия, во сколько это всё закончится. Отвечу, как смогу. Давай.
Скэриэл?! Он один из официантов? Только сейчас я понял, что голос был знакомым.
– Джером? – спросил я, приподнявшись с кресла.
Он застыл на месте.
– Это я, Готье, – уточнил я, потому что молчание затянулось.
– Хитклиф? – спросил он упавшим голосом, вглядываясь в темноту.
– Ну да. Что ты тут делаешь? – Я медленно подошёл. – Скэриэл работает официантом?
– Ага, – не сразу ответил он, так что легко можно было догадаться, что Джером врёт. – Подработка.
– Почему он не сказал мне?
– Мне почём знать. – Он пожал плечами, совсем как Скэр.
В коридоре раздался глухой шум, словно что-то швырнули в стену. Мы оба замерли, повернув головы. Шум повторился, но совсем близко. И тут я решил действовать.
– За мной, – шепнул я, схватив Джерома за руку.
Он резким движением вырвался, возмутившись:
– Зачем?
– Сюда кто-то идёт. Скорее. – Я вновь схватил его за руку, и Джером снизошёл до того, чтобы послушаться.
Когда мы спрятались за дальним стеллажом, дверь с грохотом отворилась; кто-то упал и выругался. Судя по звукам, завязалась драка.
– Это был ты! – прошипел кто-то, поднимаясь. – Точно ты.
Я видел их силуэты.
– И? – громко и с вызовом спросил второй, закрывая за собой дверь. – Что ты сделаешь? Сдашь меня?
Голоса знакомые…
– Но зачем?
Теперь их было лучше видно. Один вцепился в другого, но тот не вырывался, как будто его всё устраивало.
– Ответь, Гедеон, зачем?!
Рот мой невольно приоткрылся, и у меня чуть было не вырвался удивлённый возглас, но чужая мозолистая ладонь жёстко опустилась на лицо, перекрывая рот и нос.
Гедеон с Люмьером? Но где же Оскар? Он оставил свои попытки?
– Бернард слишком много болтает, – ответил брат, словно это всё объясняло.
Я испуганно толкнул Джерома в глубь стеллажей, боясь, что нас заметят. Он толкнул меня в ответ, но отступил, убирая руку с лица.
– А что насчёт Брума? Он ведь тоже пострадал, – произнёс Люмьер, но в голосе не было ни намёка на сочувствие.
– Мне плевать на него, – хладнокровно проговорил Гедеон.
Брат закурил. Я жадно вглядывался в каждый жест, жалея, что не могу подойти ближе. Значит, это был Гедеон. Именно он слил фотографии Оливера с Бернардом. Уму непостижимо.
– Ты снова идёшь по головам, – констатировал Люмьер, поправляя маску.
– Как будто тебя это удивляет. – Гедеон протянул ему свою сигарету.
– Это всё из-за Оскара, верно? – Люмьер затянулся и выпустил табачный дым.
– Да пошёл ты к чёрту. Он вообще к делу не относится. – Гедеон грубо забрал сигарету из рук Люмьера и едко добавил: – Мы с ним не общаемся, если ты не заметил.
– Но ты всё равно продолжаешь его защищать в каждом споре. – Было видно, как Люмьеру неудобно; он тёр щёку, задевая маску. – И о чём болтал Бернард? Распускал слухи про Оскара или про Готье? – Он не выдержал и снял маску. – Или он узнал, что Готье тебе не брат?
Я вцепился в Джерома, сжимая его руку выше локтя, но он не отпрянул, а застыл как статуя. Кажется, низший был поражён.
Только этого мне не хватало.
XXI
– Никому ни слова, – прошептал Готье, сжав моё запястье.
Я потянул руку и вырвался из захвата. Он бросил на меня свирепый взгляд, шумно выдохнул через нос – я тихонько цокнул языком, показывая, что мне плевать на его негодование, – и вернулся к слежке за парочкой на балконе. Так и распирало от желания рассмеяться Хитклифу в лицо. Неужели судьба послала мне шанс вдоволь поиздеваться над ним?..
Судя по его лихорадочному состоянию, он сейчас просто не находил себе места. Стало ли услышанное для него новостью? Если Готье не приходился младшим братом Гедеону, значит, он приёмный. Ух, какой из этого можно раздуть скандал! Просочись информация в СМИ, всей семейке Хитклиф не поздоровится. Приёмный ребёнок у аристократов – явление настолько редкое, что Хитклифы надолго станут сенсацией. Разве не у них в почёте поддержание чистоты крови, которой они так хвалятся? Взять на воспитание чужого ребёнка… Такое в порядке вещей у полукровок, но тут чистокровная семья, так ещё Уильям Хитклиф состоит в Совете.
Я нахмурился, улыбка сползла с лица. В любом случае это плохая новость для Скэриэла, ведь он возлагал большие надежды на Хитклифа. Теперь же Готье оказался не таким полезным. Не повредит ли это нашему плану? Наверное, Скэриэл разозлится. Быть может, даже разочаруется в Хитклифе. Но мне это только на руку. Уж слишком долго Скэриэл вился вокруг него.
Признаться честно, вид встревоженного чистокровного поднимал мне настроение. Когда ещё представится случай увидеть испуганного Хитклифа?
Сняв неудобную маску, я кое-как запихнул её в карман. Это была ещё одна безумная идея Скэриэла. Он сказал, что нужно исследовать территорию императорского дворца и мы должны прикинуться прислугой. Такая возможность выпадала пару раз в год, поэтому нельзя было упустить возможность. По большей части Скэриэл работал в зале, разносил напитки, желая попасть к старейшинам.
Когда я помогал в холле – принимал верхнюю одежду гостей, – мне приказали подняться на второй этаж, проверить библиотеку и закрыть окно на балконе. Этот придурок Хитклиф открыл его нараспашку, и тюль, развеваясь на ветру, то и дело выглядывал из окна, портя вид с улицы.
– А то что? – Я повысил голос, но краем глаза следил за спинами старшего Хитклифа и его друга, кажется Люмьера Уолдина, стоящих на балконе, отмечая, что они нас не слышат. Скорее всего, они решили проветриться, после того как выкурили сигарету. Готье нахмурил брови; я видел, что он хочет сказать что-то резкое. Хитклиф растерялся, как будто не ожидал, что я могу не внять его просьбам. Я прищурился, а мой голос источал злорадство.
– Что-то ты не сильно удивлён…
– Не твоё дело, – пробормотал Готье, не сводя глаз с балконной двери.
– Ты знал об этом? – с недоумением спросил я, разглядывая его профиль.
Готье нервно покусывал губы, но молчал.
– Ты что, правда приёмный? И ты всё это время знал об этом, – заключил я.
– Замолчи, Джером. – Хитклиф повернулся ко мне и принялся угрожающе наступать, но я не двинулся с места. – Если ты будешь молчать об этом, то я никому не расскажу, что вы, – тут он уверенно ткнул мне пальцем в грудь, – со Скэриэлом работаете официантами.
Это самая глупая угроза, которую мне только доводилось слышать. Я сдержался, чтобы не расплыться в не менее глупой улыбке. Не хватало ещё рассмеяться в голос.
– Ты меня шантажируешь?! – Я оттолкнул его. Хитклиф бросил гневное «тише». – Как-то не равнозначно, не находишь? И что такого, что мы работаем официантами?
– То есть ты хочешь сейчас сказать, что вы оба оформлены официально? – гневно прошипел он в ответ. – Да Скэриэл даже несовершеннолетний!
– Тише, придурок.
Чёрт. Всё-таки Скэриэл будет не рад, если нас поймают. С другой стороны, разве Хитклиф не его дружок? Почему он собрался сдавать Скэриэла? От этих чистокровных не жди ничего хорошего. Кичатся своим высоким происхождением, а сами не раздумывая вонзят нож в спину.
– Сам тише, – почти прорычал он мне в лицо. – Они сейчас вернутся.
– Без тебя знаю, тупица.
– Кретин.