а в окружении книг, горячо обсуждая Александра Македонского. Ему шёл образ чистокровного ничуть не меньше, чем полукровки. Глядя на Скэриэла, я пришёл к выводу, что он имел неуловимую способность подстраиваться под любые обстоятельства и гармонично смотреться где угодно.
На первом курсе он без проблем быстрее всех адаптируется в Академии Святых и Великих. Оливер только недавно предложил подать документы Скэриэла, а я уже вовсю представлял его в стенах учебного заведения. Завести друзей, успевать по программе, наслаждаться студенческой жизнью – клянусь, у Скэриэла это вышло бы даже лучше, чем у меня, чистокровного, прожившего в высшем обществе аж целых семнадцать лет, но так и не смирившегося со всеми правилами и законами. Да что там, я чувствовал себя чужестранцем даже в собственном доме, и, только когда понял, что я приёмный, всё встало на свои места.
– Идём, – вдруг сказал Скэриэл, затушив недокуренную сигарету носком ботинка.
– Уже? – Я нерешительно двинулся за ним.
– Быстрее, – озорно прибавил он, оглядываясь через плечо.
Я непонимающе посмотрел по сторонам, хотел понять, что его так развеселило, но не приметил ничего особенного.
– Пять, четыре, – вдруг тихо начал отсчитывать он, – три, два, один.
В эту секунду кто-то с дикими воплями выпрыгнул из-за угла, планируя напасть на Скэриэла со спины, но тот обернулся и поймал мальчика, горячо сжимая его в объятиях.
– Скэриэл! – радостно вопил, по всей видимости, Отис. – Скэриэл!
Это был низший, на вид не старше Габриэллы, быть может, ему было девять или десять лет. Худой, со смуглой кожей и коротко стриженными тёмными волосами, торчащими из-под надетой набекрень шапки.
– Ты пришёл ко мне?! – спросил Отис, обнимая Скэриэла.
– Конечно, – с довольным видом подтвердил он. – Как в старые добрые времена? Опять вздумал пугать?
– Ты никогда не попадался!
Они громко рассмеялись. Я чувствовал себя лишним кусочком пазла в собранной картинке. Неловко потоптавшись, сделал пару шагов в сторону, чтобы не привлекать внимания. Возможно, этим двоим нужно было уединение, чтобы всё обсудить. Кажется, они давно не виделись.
Скэриэл признался, что относится к Отису как к младшему брату. Он всегда был добр к Габриэлле и терпел все её выходки. Я знал, что Скэриэл единственный ребёнок в семье. Было ли ему одиноко в детстве?
– Готье, ты куда? – спросил Скэриэл. – Иди сюда.
Я нерешительно подошёл.
– Это Отис. – Скэриэл представил мне низшего.
– Привет. – Мальчик помахал рукой.
– А это Готье – мой парень, – прыснул Скэриэл и сразу добавил: – Шучу-шучу. Близкий друг.
– Парень?! – Наши с Отисом восклицания слились воедино.
– А Джером? – спросил следом мальчик, сверля меня оценивающим взглядом.
– Мы с ним друзья, – как ни в чём не бывало ответил Скэриэл.
– Мы тоже друзья, – торопливо проговорил я, толкнув Лоу локтем в бок. – Он шутит.
Я замолчал, мысленно ругая Скэриэла.
– А теперь к делу, – серьёзно сказал Скэриэл. – Нужно поговорить. Ты не против?
Он обратился ко мне, и я понимающе отступил, уставившись в витрины закрытого магазина. Помимо стекла на окнах стояли решётки – даже на главных улицах было опасно. Я оглянулся: Скэриэл и Отис что-то обсуждали на повышенных тонах. До меня долетали обрывки разговора. Внезапно Отис топнул ногой и, рассерженный, отпрянул от Скэриэла, направляясь в мою сторону.
– Так сказала Клэр! – крикнул мальчик.
– Я так и думал, – сурово бросил Скэриэл, следуя за ним. – Тебе надо учиться. Я не для того перевожу деньги, чтобы ты ошивался у бара Тони!
– Клэр сказала, что мы не будем брать твои деньги, – развернувшись, процедил Отис и снова направился дальше.
– Что? – разозлился Скэриэл. – Что ещё о себе возомнила твоя сестра?
По всей видимости, Лоу её не очень жаловал.
– Она говорит, что твои деньги грязные, – добавил Отис, проходя мимо меня.
– Грязные, значит? – проговорил Скэриэл, в два счёта нагоняя его. – А где здесь, в Запретных землях, есть чистые деньги? Или, по мнению Клэр, то, что ты с утра до вечера продаёшь… – Он указал на рюкзак Отиса. – Да что там у тебя вообще?
– Жвачка, спички, зажигалки и газеты. – Теперь уже Отис выглядел расстроенным.
– Господи, – простонал Скэриэл. – Значит, это, по мнению Клэр, чистый заработок? Ты работаешь вместо того, чтобы учиться. Деньги есть деньги. Ты должен выбиться в люди, свалить из Запретных земель… Мы ведь с тобой это обсуждали.
– Но Клэр сказала, что мы сами будем работать, – уверенно возразил Отис. – Она все твои деньги хранит, чтобы вернуть.
– Сколько раз ты был в школе?
Ругаясь, они ушли вперёд, и, чтобы не потерять их из вида, я отправился следом, отставая на три шага. Навострил уши, прислушиваясь ко всему, что они говорили. Скэриэл был рассержен – он пытался поймать Отиса, но тот всё время ускользал и убегал дальше по дороге.
– Я не помню… Ходил в сентябре, а потом Клэр…
– Она сейчас на работе? – перебил Скэриэл.
– Да.
– Ты хочешь вернуться к учёбе? – Преодолев расстояние, Скэриэл настиг Отиса и встал перед ним, загородив дорогу.
– Но…
– Вернуться в школу, – чуть надавил Скэриэл. – Тебе нравилась математика. И физика.
– Да, хочу, – вздохнул мальчик.
– Я поговорю с Клэр. – Скэриэл положил руку на его плечо.
Я подошёл ближе, встал сбоку на тротуаре так, чтобы не мешать прохожим, и услышал, как Отис тихо произнёс:
– Она сказала, что ты занимаешься очень плохими вещами и от твоих денег нужно держаться подальше. – Отис закусил губу, помолчал и грустно закончил: – И от тебя тоже.
Скэриэл нахмурился и затих. Казалось, последняя фраза расстроила его. Он больше не давил, просто молчал, устремив пустой взгляд куда-то в сторону. Я не знал, что делать, и потому не вмешивался. Чувствовал, что окончательно испорчу ситуацию своими неуместными словами.
«Грязные деньги». Что бы это значило?
– Ты тоже так считаешь? – непривычно кротко спросил Скэриэл.
Мимо проехали машины, чуть не сбив на пешеходном переходе девушку. Компания людей неподалёку устроила потасовку – бурно жестикулируя, они кричали и толкали друг друга. Я занервничал, но виду не подал. Скэриэл с Отисом ещё о чём-то говорили, но я не мог уловить слова за уличным шумом. Казалось, что они перешли на шёпот.
Скэриэл нагнулся, чтобы быть на одной высоте с мальчиком. Нарушая приличия, я подошёл и прислушался.
– Позволь мне самому разобраться с грязью, чтобы ты никогда с этим не столкнулся. Отис, твоё место не здесь. Ты слишком умён для того, чтобы продавать на улице газеты и зажигалки. Держись подальше от этих улиц, от Тони и Юджина. Я поговорю с Клэр. Она может как угодно гробить свою жизнь, но тебе я этого не позволю.
Отис что-то прошептал и прильнул к Скэриэлу. Тот вновь обнял его и по-дружески похлопал по спине. Попрощавшись с мальчиком, мы молча двинулись вдоль улицы. Я хотел спросить Скэриэла о многом: о Тони, об Отисе, о заработке, о грязных деньгах, о Клэр, о том, чем же всё-таки он, Джером и Эдвард занимаются в Запретных землях, – но вместо этого озвучил совершенно другое:
– Не шути так больше.
– М? – отозвался Скэриэл заторможенно, выныривая из своих мыслей.
– Шутка про «мой парень». Не делай больше так.
– Это перестанет быть шуткой, если ты согласишься со мной встречаться.
Я изумлённо остановился. Скэриэл замер в шаге от меня.
– Что ты такое говоришь?
– Я предлагаю тебе встречаться, – серьёзно проговорил он. – Мы всегда вместе, нам хорошо вдвоём. – Он подошёл ближе, медленно взял мою ладонь и нежно провёл по холодным пальцам; я же стоял как истукан. Он гладил мои пальцы, грея их в своих руках. – Мы даже спим в одной кровати. Обычные друзья так не делают, Готи. Мы зашли слишком далеко, чтобы ты отрицал это. И мы поцеловались. Я знаю, что тебе это понравилось.
– Не могу, – словно чужим голосом сказал я.
– Не нужно отвечать сейчас. Подумай над этим. – Скэриэл мягко сжал мою ладонь. – Ты замёрз. Тебе нужны перчатки. Идём.
Встречаться со Скэриэлом… Я мог представить его с Оливером, с Леоном, на худой конец с Джеромом. Но Скэриэл и я? Это было что-то за гранью моего понимания. Он ведь лучший друг.
Мы молча шли и оказались на широкой, заполненной людьми улице. Я увидел тот самый клуб, «Глубокая яма», место, где меня бросил Оскар Вотермил.
– Чем ты занимаешься здесь? – внезапно начал я.
– В смысле?
– Отис сказал, что у тебя грязные деньги.
– Все деньги в Запретных землях – грязные, – усмехнулся он.
– Что ты делал в клубе, когда Оскар меня кинул? – Я перегородил ему дорогу, как совсем недавно он сделал с Отисом.
– А. – Скэриэл увидел «Глубокую яму» за моей спиной и расплывчато проговорил: – Да ничего особенного.
– Наркотики?
– Нет, ты чего? – Он округлил глаза.
– Проституция?
– Я не сутенёр, Готье, – процедил он.
– Но что-то связанное с проституцией?
– Ерунду не неси, – нахмурился он.
Мы замолчали. Скэриэлу явно не нравились мои вопросы.
– Давай закончим здесь на этом, – сердито продолжил он. – Меня напрягает твоё любопытство. Зная тебя, – он ткнул меня пальцем в грудь, – скажу раз и навсегда: не прикасайся к наркотикам ни в каком виде. Даже для баловства не смей. Я голову тебе оторву, – тут он ткнул меня пальцем в лоб, но я грубо отмахнулся, – если узнаю, что ты принимаешь. А если узнаю человека, что толкнул тебе дурь, то жертв будет больше. Понятно?
– Чего? – огрызнулся я в ответ. – Я и не собирался.
Он никогда не доходил до того, чтобы запрещать мне что-то в подобном тоне.
– Что-нибудь ещё, папочка? – процедил я сквозь зубы. – Может, мне и в бордели вход воспрещён, потому что ты так сказал?
– А тебе в бордель захотелось? – съязвил Скэриэл.
– А что? Запрещаешь?
– Сейчас договоришься, и я тебя повезу обратно домой, сдам на руки мистеру Хитклифу и потребую поместить тебя под ещё один домашний арест.