Именно сейчас, проезжая по знакомым улицам, я осознал, как бесповоротно меняется моя жизнь. Мне предстояло поступить в Академию Святых и Великих, предстать перед Советом старейшин, возможно, переманить их на свою сторону, а если не выйдет, то избавиться от каждого, кто встанет на пути, – всё это ради того, чтобы взойти на престол и изменить ситуацию в стране.
Это государство возродилось на костях моей семьи, но империя будет жить, пока во мне течёт кровь Лукиана Бёрко.
XXXIX
Как только открылась входная дверь, в нос ударил кисловатый запах пота, дешёвого табака и палёного алкоголя.
– Ты отчим Райли? – спросил я у изрядно помятого мужчины, появившегося на пороге. Тёмные мешки под глазами, впалые щёки и глубокие морщины на лбу – выглядел он неприятно, а пах так, что тотчас захотелось отступить на шаг.
– Ну и? – Дыхнув на меня перегаром, он потёр покрытый двухнедельной щетиной подбородок и опёрся плечом о дверной косяк. – А ты из… – Он заторможенно указал на меня пальцем и прищурился, припоминая. – Из этого, ну, как его… Дома какого-то.
Именно такими, скорее всего, и представляли себе чистокровные низших.
– Кто там? – раздался слабый женский голос из глубины квартиры, а следом послышался нестройный звон бутылок.
– Да подожди, – крикнул он в ответ и с хитрой улыбкой спросил меня: – Ещё заплатить хочешь? – Тут он подошёл ближе, и я с нескрываемым отвращением всё же сделал шаг назад. – Ты от Эдварда? Я помню наш уговор: никакого вскрытия и расследования. Но Райли был мне как сын. Я вообще-то всё ещё горюю. Места себе не нахожу.
– Так горюешь, что на похороны не пришёл? – процедил я.
– А, ну да, занят был. – Мужик махнул рукой и огляделся, как если бы нас подслушивали, а затем уточнил: – Так ты из того Дома? Может, ещё подкинешь деньжат? А то как-то быстро вы Райли похоронили…
– Ага, – ответил я, доставая бейсбольную биту, которую держал всё это время за спиной. – Всё верно, я из «Дома Спасения и Поддержки», ты, чёртов ублюдок.
– Чё это? – Низший напрягся и медленно попятился.
Увидев Адама с битой, я подумал о том, что это отличная штука, чтобы выбить дерьмо из парочки людей. Этот сукин сын как раз нуждался в прочистке мозгов.
– Это тебе привет от Райли с того света, – с улыбкой произнёс я, замахнулся и ударил его битой по голове.
Мужчина вскрикнул, упал и схватился за рассечённый лоб. Я сжимал в руках биту, переступая порог. Как только он посмел упомянуть Райли?! Во мне кипела лютая ненависть к этому отморозку. Он продолжал кричать, так что пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы не размозжить ему голову, заткнув навсегда. Размазывая по лицу кровавую дорожку, низший выплёвывал ругательства в мой адрес. Я ударил его – на этот раз в живот; он, истошно вопя, согнулся и инстинктивно прикрыл голову рукой. Правый глаз налился кровью, и он, зажмурившись, начал брыкаться, пытаясь ударить меня по ногам.
– Нравится бить детей? Эй, выродок. – Поудобнее перехватив биту, я приложил больше усилий и хорошенько огрел его по колену; кость громко хрустнула, отчего он завопил с удвоенной силой. – Нравится бить слабых, да? Ублюдок, как тебе на месте Райли?
Повернувшись, я захлопнул входную дверь и ещё раз пнул его ногой по спине.
– Замолчи, пока ещё не получил, – прошипел я.
В коридоре, держась за стену, появилась женщина. Под растянутой выцветшей футболкой был виден её крупный живот. Я замер, увидев её. Чёрт, только не это… Она беременна. Неужели от этой мрази? Ещё один ребёнок, обречённый на страдания.
Бита выпала из рук. Я чуть было не застонал от безысходности. Почему такие вообще плодятся?! От гнева я заскрипел зубами и добавил смачного пинка низшему.
– Кто ты? – в ужасе спросила, по всей видимости, мама Райли. Голос у неё был тусклый, говорила она через силу, словно в горле что-то застряло. На острой скуле кляксой растёкся багровый синяк. От женщины пахло алкоголем, движения были вялыми, а взгляд рассеянным, но даже в таком состоянии она держалась за живот, будто хотела защитить нерождённого ребёнка. – Что тебе нужно? У нас ничего нет! – продолжала она, медленно сползая по стенке, а затем кое-как села рядом со скулящим мужчиной.
– Замолчи. Тебя не трону.
Я наклонился, взял его за волосы – он протяжно застонал, кровь заливала ему лицо – и приподнял голову.
– Ты бил Райли? – спросил я.
– Нет, нет, – испуганно затараторил он в ответ.
Грёбаный лжец. Не удержавшись, я ударил его кулаком в челюсть. Он заорал, а женщина умоляла меня остановиться.
– Если я ещё раз увижу тебя здесь, то оторву яйца, понятно? – прикрикнул я, беря биту в руки.
– Пожалуйста, не трогайте его! – рыдала мама Райли.
– Тебе понятно? – спросил я, игнорируя её всхлипы.
– Да! – заорал низший в ответ, вытирая лицо от крови.
– И ты больше никогда не поднимешь руку на ребёнка. Её ты тоже не тронешь. Если я только узнаю…
– Я никого не трону, об… обещаю.
Ткнув битой отчиму Райли в бок, я надавил со всей силой, наслаждаясь тем, как он страдал от боли.
– Сегодня ты свалишь отсюда.
– Да, да, – повторял он.
Я поднялся во весь рост и посмотрел на женщину. Мне никак не удавалось понять, почему она жила с этим низшим, ведь он бил её и Райли. Но я не собирался лезть так глубоко в их проблемы. Сам утопал по горло в собственных. Наскоро вытерев испачканную ладонь о джинсы, я с фальшивой непринуждённостью спросил, указав на её живот:
– Кто там? Мальчик или девочка?
– Я… – она держалась слабыми руками за мужчину, – не знаю.
– А когда узнаешь?
– Надо, – неуверенно пробормотала она, напуганная моим интересом, – на УЗИ сходить.
– Так сходи, – проворчал я.
– Это за деньги! – в слезах бросила женщина и поджала губы.
Я устало потёр переносицу.
– Ладно, – раздражённо проговорил я. – Отвезу на УЗИ и заплачу. Но, – показал пальцем в сторону комнаты, – больше никакого алкоголя. Ты же беременна. Ты вообще хочешь лучшей жизни?
Она нерешительно кивнула.
– Тогда для начала этого мудака вышвырни из квартиры. – Я указал битой на мужчину. – Ты меня слышал, ублюдок? Чтобы ноги твоей здесь не было.
– Понял я, понял.
В последний раз бросив беглый взгляд на обшарпанный коридор, грязные стены и протёртый пол, я зачем-то бросил глупое «пока» маме Райли и вышел из квартиры.
Господи, что я творю? Зачем пришёл к ним?
На улице я накинул капюшон и судорожно закурил, пытаясь осознать, что сейчас устроил: избил отчима Райли и, получается, взял его маму под опеку… Ведь так выходило? Мальчишку уже не вернуть, так нет же, я всё равно не мог успокоиться и хотел хоть какой-то справедливости. Но всё это не искупит вины за то, что Райли в могиле.
«Когда я вырасту, то побью его».
Хотелось верить, что я поквитался с отчимом за Райли и мальчишке там, на небесах, лучше.
Докурив, я поймал такси. Эдвард потребовал снять номера с нашей машины и пока на ней не ездить, чтобы не попасться. Хорошо, что хоть после заварушки с Жаком мне удалось найти её именно там, где оставил. Я бы даже сказал, что это неслыханное везение. Никто не попытался угнать машину, украсть зеркала или проколоть шины. Должно же хоть иногда мне везти?
Прячась от мистера Эна, мы временно закрыли «Дом Спасения и Поддержки» и сняли маленькую студию в самой глуши Запретных земель. Выходили только по ночам, а в остальное время отсиживались в четырёх стенах. Скэриэлу с каждым днём становилось всё лучше. И это неудивительно, ведь кровь переносчика делала своё дело. Он теперь мог обходиться без капельниц и даже сидеть в кровати. Эдвард нанял врача, который навещал Скэриэла два раза в сутки и следил за динамикой выздоровления. Не знаю, сколько пришлось заплатить, но Эдвард убедил меня, что врачу можно доверять.
Войдя, я увидел Скэриэла, развалившегося в постели. Он страдал от скуки, прикованный к кровати. Здесь не было ни книг, ни интернета, ни даже телевизора. Самая настоящая дыра.
– Чего так долго? – капризно выдал Скэриэл.
Я отметил, что на нём чистые бинты, а значит, недавно приходил врач.
– Дела. – Прислонив биту к стене, я повесил куртку. Выйдя глубокой ночью, я до утра просидел в подъезде отчима Райли. Никак не решался на большее. И всё-таки был доволен тем, что собрался с духом и избил его. К моему удивлению, ни Эдвард, ни Скэриэл не лезли с вопросами. Их даже не смутило, что я ушёл с битой в сумке.
– Кофе купил? – спросил Эдвард, поднявшись из-за стола.
Я молча протянул ему пакет с продуктами.
– Кто-нибудь, сделайте мне кофе, пока я не помер! – крикнул Скэриэл.
– Не смешно, – буркнул я.
– Шутит – значит, скоро выздоровеет, – снисходительно промолвил Эдвард.
Раздался долгий настырный звонок, после которого мы все замерли, поглядывая друг на друга.
– Ты кому-нибудь говорил об этом месте? – с упрёком спросил Эдвард.
– Конечно нет, – прошипел я. – Может, врач что-то забыл и вернулся?
– Кто-нибудь откроет или вы все оглохли? – громко спросил Скэриэл. – Я бы и сам открыл, – он продемонстрировал свою забинтованную грудь, – да боюсь заляпать всё кровью.
– Ты кого-то ждёшь? – настороженно спросил Эдвард, доставая пистолет из прикроватной тумбочки.
Скэриэл только насмешливо улыбнулся. Поняв, что от него помощи не дождёшься, Эдвард кивком указал мне на дверь. Я взял биту и медленно посмотрел в глазок.
– Да открывайте, а то этот чокнутый опять начнёт звонить. А потом ещё и дверь вышибет.
Как только Скэриэл это произнёс, раздался ещё один звонок и затем три глухих удара.
– Сдавайтесь, полиция! – прокричал с той стороны Адам.
Я открыл и отошёл на пару шагов, не выпуская биты из рук.
– Ты! – взревел Адам, увидев Скэриэла. – Мы так не договаривались!
– Что происходит? – спросил я у входящего Кэмерона.
– Я тоже хотел бы разобраться, – недовольно проговорил он и, оглядев меня и Эдварда, насмешливо добавил: – Это вы так гостей встречаете? С битой и пистолетом?