– Вау… – изумлённо выдохнул я. – Как у тебя это получается?
– Ты этого не умеешь? – удивился Скэр, опустив руку. Я расстроенно проследил за тем, как конь испарился.
– Шутишь? Я еле оформляю материю в стрелу. Мистер Аврель, наверное, считает меня неудачником. Из-за проблем с тёмной материей отец отправляет меня к психологу.
– Всё так плохо?
– Да. Тебе бы к нам в лицей…
– Я не чистокровный, – усмехнулся Скэриэл.
– Да, но… – я запнулся. – Но ты владеешь тёмной материей лучше меня. Мистер Аврель обалдел бы от твоих способностей. Да все бы обалдели.
– Не знаю, Готи. – Скэриэл тряхнул головой; прядь упала ему на глаза, и он небрежно убрал её за ухо. – Боюсь, что об этом узнают другие чистокровные или, что хуже, кто-то в Запретных землях.
– Ты всегда держал это в тайне? Никто не знал? Твои родители, ну, я имею в виду, до того, как их не стало… Эдвард? Джером?
– Никто не знает. Я понял, что владею силой, уже после смерти родителей.
– Но ты подозревал, что Джером тебя выдал. Я думал, может, он в курсе.
– Я ему ничего не рассказывал, но мы живём в одном доме, он мог увидеть и сдать меня.
– Люмьер тебя увидел и сдал… кажется, пока только мне.
– Ему можно доверять? Я не хочу, чтобы он растрезвонил дальше. – Скэриэл скривился, словно от боли: прикрыл глаза, плотно сжал губы и шумно выдохнул через нос.
– Наверное, можно… – неуверенно произнёс я. – Ты в порядке?
Он выжал из себя мучительную улыбку и кивнул.
– Голова разболелась.
– Я поговорю с ним. Скажу, что это секрет. Может, таблетку?
– Ага, – кивнул он. – Приму потом и лягу вздремнуть.
– Когда ты узнал, что владеешь материей на таком уровне? – Вопрос не давал мне покоя. – Это же уму непостижимо… Полукровка с силой чистокровного.
– Я… – начал было он. – Послушай, Готи, я не уверен, что знаю, когда это началось. Просто мне было интересно, что ещё можно получить, помимо этого. – Он перевернул руку ладонью вверх, и над ней вновь возникло маленькое пламя. – На пересечении границы мы обязаны предъявлять материю, чтобы нас не спутали с низшими. Когда я был маленьким, это пламя не давало мне покоя. – Скэриэл, как заворожённый, смотрел на огонёк. Так же увлечённо, с такими же горящими глазами он рассказывал лишь про Александра Македонского или Артюра Рембо. – Если представить тёмную материю как навык, способность, разве нельзя её развить? Это как с рисованием. Низшие будто рождены без рук, они заведомо не могут взять кисточку и что-то нарисовать, и этим им забивают голову с пелёнок. «У тебя нет тёмной материи, не пытайся, ты создан беспомощным». Но что, если… – Он сосредоточенно посмотрел на меня. – Если отбросить эти рамки? Ты знаешь, были художники без рук. Всему можно научиться. Та же история и с полукровками. Нас учили, что наш максимум – создать пламя. И единственное его практическое применение – проверка статуса на границе. А что, если не слушать никого и улучшать то, что дала тебе природа?
– Ты думаешь, что каждый низший или полукровка может добиться уровня чистокровного? – ошарашенно спросил я, вспоминая совершенно противоположные слова отца.
«Дано свыше».
– Я не могу отвечать за каждого. Может, будь так, кто-то бы уже знал. Но теоретически это возможно.
– Это может перевернуть весь наш мир…
– Поэтому я не говорю об этом на каждом шагу. Не уверен, что могу взять ответственность за чужие жизни, если все узнают о том, что полукровка способен сравняться по силе с чистокровным.
– Создавать фигуры из тёмной материи – талант…
– Я бы так не сказал, – резко возразил Скэриэл. – В моём случае это была упорная работа сутки напролёт.
– Со скольких лет?
– Сейчас уже и не вспомню. – Скэриэл зачесал пятернёй волосы. – Но с детства.
– Ты боялся мне рассказать? – сочувственно спросил я. По-настоящему злиться больше не получалось.
– Мы с тобой почти не обсуждали тёмную материю. Я помню, как в прошлом году перед летними экзаменами ты был зол и говорил, что ненавидишь эту силу. Я решил, что лучше не поднимать эту тему.
– Ну отлично, теперь, оказывается, из-за моих никчёмных способностей ты всё это время молчал, – раздражённо бросил я и затих.
Прошлый год был действительно тяжёлым. Я очень тосковал по маме и в скором времени потерял интерес к учёбе. Мои оценки скатились на самое дно, но я не рвался их исправлять, как бывало раньше. И даже отец в то время меня почти не трогал, если не считать того, что внезапно на пороге дома то и дело появлялись репетиторы. Да и мой характер в тот год оставлял желать лучшего. Я срывался на всех, истерил, обвинял отца за спиной, перестал разговаривать с Габриэллой и хамил прислуге. Доставалось и Скэриэлу.
– Я молчал с детства, ты тут ни при чём, – неловко успокоил меня Скэр.
– Что ты планируешь делать дальше? – Я снова посмотрел на него. – Так и оставишь всё в секрете? С твоими способностями тебе нужно было учиться в лицее. Или сразу поступать в Академию Святых и Великих.
– Не знаю. – Было похоже, что к таким разговорам он не готов. – Пока оставлю всё как есть.
– Не хочешь… – Я неуверенно продолжил: – Потренироваться вместе?
– С тёмной материей?
– Да… У меня скоро зимние экзамены. Можешь помочь? Люмьер предложил помощь, но мне с ним неловко.
– Конечно. – Скэриэл широко улыбнулся. – В любое время.
Скэриэл признался во всём, а вот я до сих пор скрывал правду о себе. И как после этого меня можно называть другом? Чистота помыслов, ага, как же. Брехня для чистокровных. Я был гнусным лжецом. Совесть съедала меня изнутри, будто голодный дикий зверь.
9
Увидев из окна, как Хитклиф вышел из дома, я спустился в гостиную. Скэриэл стоял у дивана, скорчившись, и казался очень бледным.
– Проверь, что входная дверь заперта, – отрывисто велел он.
Я подошёл к двери, подёргал ручку и на всякий случай закрыл на ещё один оборот. Повернувшись, я столкнулся взглядом с рассерженным Скэриэлом.
– Он знает, что я владею тёмной материей. Люмьер Уолдин следит за мной.
Из последних сил произнеся это, Скэриэл схватился за левый бок. Я приблизился к нему, осторожно приподнял свитер и увидел бинты, на которых уже проступили кровавые разводы.
– Помоги снять, – прохрипел он.
Я аккуратно взялся за низ свитера и стал медленно, аккуратно поднимать ткань, стараясь не задеть рану. До прихода Хитклифа Скэриэл принял обезболивающее и лежал в своей комнате. Я бы ни за что не впустил чистокровного, но Скэриэл был другого мнения. Как только я сообщил ему, что пришёл его дружок, Лоу потребовал мой самый большой свитер и вознамерился во что бы то ни стало спуститься.
– Дальше я сам, – выдохнул Скэриэл, оставшись обнажённым по грудь. – Рана быстро заживёт. Через пару дней буду как новенький.
– Тебе нужен покой, нельзя было вставать.
– Я знаю, Джером, – мрачно бросил он, идя к лестнице. – Этот сукин сын Адам ещё поплатится.
– За что он порезал тебя? – тихо спросил я, следуя за Скэриэлом. – Не думал, что он решится напасть.
– Разве таким, как Адам Шерр, нужна причина? – недовольно выдал он.
Я ничего не ответил, и Скэриэл поплёлся по ступенькам. От помощи он отказался, поэтому мне только и оставалось, что подниматься за ним, беспомощно сжимая свитер в руках.
Хитклиф узнал о способностях Скэриэла и даже не закатил скандал. Что уж там, даже не обиделся. Неужели этот чистокровный совсем наивный и мягкотелый, раз принимает всё от Скэриэла за чистую монету? Я злился из-за того, что даже такой большой секрет не рассорил их.
Через пару дней постельного режима Скэриэлу и правда стало лучше. Адама мы больше не упоминали, словно получить ножевое ранение было ничем не примечательным событием, чем-то между походом в магазин и стиркой белья. Я всё задавался вопросом, что же стало для Адама спусковым крючком, но Скэриэл вечно его провоцировал, так что это всё – он вернулся домой мертвецки бледный и, согнувшись в три погибели от боли, истекал кровью в холле – было вопросом времени.
Теперь Скэриэл вот уже несколько часов сидел в гостиной и усердно переписывал что-то из учебника в тетрадь. Настроение его было приподнятым, что опять же никак не вязалось с недавней стычкой. Проходя мимо, я заглянул ему за плечо и, пробежавшись взглядом по первой строчке, тихо спросил:
– Это латынь?
В последнее время он занимался только ею, так что тут несложно было догадаться.
– Да, – не отвлекаясь, ответил Скэриэл. – Вот послушай. – Он расправил плечи, приподнял подбородок и с торжественной интонацией прочитал: – Aut cum scuto, aut in scuto.
Естественно, я ничего не понял. Даже если он зачитывал мне это ранее, всё равно бы не вспомнил.
– «Со щитом или на щите». – Скэриэл сиял от радости, как будто сам был автором этой цитаты. – Либо победить, либо погибнуть со славой.
Я бы предпочёл и вовсе держаться подальше не только от щита, но и от любого другого оружия.
– Тебе подходит, – кивнул я.
– Надеюсь, что всё же останусь со щитом, – усмехнулся он.
– Прочти что-нибудь ещё.
Мне нравилось наблюдать за тем, как Скэриэл учится. Он с таким азартом принимался за новую книгу или задачу, что это не могло не заражать энтузиазмом.
– Imperare sibi maximum imperium est.
– И как переводится?
– «Власть над собой – высшая власть». Это слова римского философа.
– Что это значит?
– Если возьмешь себя в руки, то всего добьёшься.
Устроившись в кресле, я ещё с минуту наблюдал за тем, как он конспектирует главы. Наконец решился спросить:
– Тебе… это действительно нравится? Или это ради чистокровных?
– Артюр Рембо писал стихи на латыни, хоть и был полукровкой, – всё так же не отвлекаясь от записей, ответил Скэриэл.
– Откуда он её знал?
– Он её учил. – Скэриэл поднял голову и хитро улыбнулся. – Тёмная материя не всегда управляла миром. Да и сейчас во многих странах она потеряла свою значимость.