Отец постучал в дверь и, не дождавшись ответа, скрылся в кабинете директора. Прошло ещё двадцать минут, а потом меня внезапно пригласили.
– Ты ударил этого парня? Кливленда Маккинзи? – спросил отец, как только я вошёл.
Он сидел в кресле, закинув ногу на ногу, как это делал Гедеон.
Я промолчал, опустив голову.
– Вот видите, ни словечка, – вздохнул директор, мистер Сандо. – Мы уже пытались. Вы должны понимать, что отец Маккинзи не последний человек в центре…
– Мы разберёмся и, если потребуется, выплатим компенсацию, – оборвал его отец и вновь обратился ко мне: – Кто научил тебя лезть в драку, Готье?
Он что, намекает на Скэра? Да я ни разу не видел, чтобы тот дрался. А вот наша семейка хороша: Гедеон избил Оскара, отец дал пощёчину Скэриэлу. Почему они все думают, будто Скэриэл плохо на меня влияет, хотя сами творят бог знает что? Конечно, я промолчал. Не хотелось устраивать разборки. По крайней мере сейчас.
– Вы можете забрать его домой. Маккинзи увезли в больницу, таковы правила. Будем надеяться, что его нос в порядке и сотрясения мозга нет. Но то, что произошло, это, конечно, большая проблема для всех нас…
– Я вас услышал, мистер Сандо, – отрезал отец, и директор умолк. – Я всё решу, будьте спокойны. Репутация лицея не пострадает.
Он поднялся, следом торопливо привстал мистер Сандо. Они пожали друг другу руки, и отец первым вышел из кабинета, поправляя на ходу пальто, которое в спешке даже не снял. Я буркнул: «До свидания» – и вышел, стараясь поспеть за отцом.
Мы шли молча, спускаясь по лестнице. Я отставал ровно на два шага. В холле отец чуть замедлился, и, поравнявшись, мы вместе вышли из здания. В напряжённом молчании добрались до парковки, где меня ждал Чарли, а отца – его водитель.
– Поговорим дома. Я по делам, – отчеканил он и сел на заднее сиденье. – Я сказал Чарли отвезти тебя в больницу и проверить руку. Сильвия будет тебя там ждать.
– Я в порядке.
– Это не обсуждается.
Я закусил губу. Дождавшись, когда его машина покинет парковку, медленно побрёл к своей.
От Чарли пахло табаком. Я без настроения сел в салон и прикрыл глаза.
– Плохое утро, малыш? – с неожиданным сочувствием спросил Чарли, садясь на водительское сиденье. Я только тяжело вздохнул. – Что случилось? Тебя кто-то обидел? Мне сказали отвезти тебя в больницу.
– Я кое-кого обидел, – признался я, хотя не собирался с ним разговаривать.
– И как? – что-то в его тоне было лукавое. – Сильно обидел?
– Кажется, я ему нос сломал.
– Ну, может, этот кусок дерьма заслужил это, – довольно проговорил Чарли, выезжая с парковки. – А ты его прям ударил? Ну молодца! Кому скажешь – не поверят. Чистокровный, – неверяще покачал головой он, не переставая улыбаться. – Бывает же… – усмехнулся. – Наверное, этот чувак был полным мудаком и заслужил удар.
– Надеюсь, – поморщился я.
В голову вдруг пришла забавная мысль, что мы с Оливером очень не хотели идти на репетицию вальса к Лаванде. Так и вышло, что мы оба туда не попали.
18
– Не было красных, я взял оранжевые, – проговорил Эдвард, раскладывая на столе в ряд горизонтальные пластиковые лотки для хранения бумаги. – Синие и зелёные купил, как ты и просил.
Скэриэл подошёл ближе, подбрасывая в руке крупное яблоко.
– Подойдёт, – удовлетворённо произнёс он.
Оставив яблоко на краю стола, Скэриэл расставил лотки по цветам: сперва оранжевые, затем синие и чуть дальше зелёные. О чём-то задумался, опёрся руками о стол, качнулся раз-другой на пятках и кивнул сам себе, как будто соглашаясь с чем-то. Украдкой я любовался его уверенными движениями, но старался не попадаться. Скэриэл, словно почувствовав это, расправил плечи, подхватил яблоко и, красуясь, смачно откусил.
– В самый раз. – Он отвлёкся от лотков и, ухмыляясь, взглянул на меня. По его подбородку потекла капля сока, которую он наскоро стёр ребром ладони.
– Для чего тебе они? – спросил я нервно.
Отвлёкшись, я сбился, и мне предстояло заново пересчитать анкеты. На однотипных листах пестрели разные, порой неразборчивые почерки. Некоторые бланки заполнил я сам: не все из опрошенных умели писать.
Скэриэл назвал этот дом в Запретных землях «Домом спасения и поддержки». Под таким громким именем он бесхитростно спрятал название организации, ради которой и начал всё – «Союз проклятых». Как только Эдвард вернулся с документами, где значилось официальное название – по всем юридическим бумажкам здание, как и земля, принадлежали ему, – Скэриэл довольно проговорил:
– Этот дом будет не просто домом на холме. Это Дом Союза проклятых. – Он оживлённо постучал пальцем по столу, за которым мы сидели. – Здесь всё и зародится. Здесь мы отберём лучших. – Он откинулся на спинку дивана. – Чистокровные считают, что Запретные земли как поганое болото, в котором страшно сделать шаг. Но Запретные земли как бескрайняя Аляска с её спрятанным золотом, – и добавил чуть тише, взволнованнее: – Я первым начну эту золотую лихорадку.
С того дня к нам приходили полукровки и низшие с разным уровнем образования. Кто-то читал по слогам, и мне, чтобы ускорить процесс, приходилось сидеть рядом и помогать. Это отнимало много времени, да и не хотелось иметь с ними дело, но, что странно, некоторые, кому я помог, сразу после знакомства решили, что отныне мы друзья. Они приветствовали меня при встрече, знакомили с другими и в целом вели себя чересчур дружелюбно. Это напрягало: будучи тенью Скэриэла, я вечно ожидал подвоха и не привык к такому тёплому отношению. В каждом приветливом жесте я искал второе дно, пытался разобраться, с какой целью со мной хотят сблизиться. Надеются заполучить ещё один бесплатный обед? Или дополнительную возможность посетить наш импровизированный кинотеатр? А может, сойтись со Скэриэлом, быстро набравшим популярность среди посетителей? Все знали, что мы напарники и оба работаем в Доме спасения и поддержки.
Но глубоко в душе, настолько глубоко, что и сам сомневался в наличии этих чувств, я испытывал что-то отдалённо похожее на радость.
– Всё просто. В зелёных лотках мы будем хранить анкеты тех, у кого есть все шансы войти в Союз Проклятых. В синих – середнячок. Они пока ничем не выделились. В красных, то есть в оранжевых, будут лежать анкеты тех, кто плохо себя зарекомендовал. Их скоро исключим.
– Анкеты тех, кто нам не подходит, потом выбросим? – уточнил я.
– Нет. Если они у нас засветились, то я хотел бы иметь под рукой как можно больше информации. Возможно, в будущем они ещё пригодятся.
– Ты будешь сортировать всех по цветам? – я выделил интонацией первое слово.
– Все вместе, – непринуждённо проговорил Скэриэл, откусывая яблоко. – Я нечасто здесь бываю и не за всеми могу наблюдать. Ваше мнение поможет определиться. Но, – он поднял указательный палец, – я выбрал первых трёх кандидатов в зелёный лоток.
– Уже? Быстро ты, – отозвался Эдвард, садясь за стол. – Ну и кто же это?
– Анкеты под номерами двадцать три, – Скэриэл поднял взгляд к потолку, силясь вспомнить цифры, – двадцать девять и одиннадцать.
Я закончил подсчитывать листы и с облегчением выдохнул. Поправив стопку, аккуратно сложил её рядом на диване. Сейчас к нам на бесплатные обеды ходит тридцать один человек. И с каждым днём число желающих увеличивается. Как Скэриэл и говорил, бесплатные обеды дважды в неделю быстро привлекли внимание в Запретных землях.
– Джером, подай стопку. – Эдвард протянул ко мне руку.
Я поднялся, вручил ему заполненные листы и сел на место.
– Двадцать девять? – уточнил Эдвард, перебирая листы. – Аллен? Полукровка. Фамилия не указана.
– Он из секты «Приближённые к истине»? – поморщился я.
Я помнил Аллена со дня открытия Дома спасения и поддержки. Заполняя лист, он наотрез отказался писать свою фамилию и объяснил это тем, что в их «семье» – малопопулярная секта, о которой ходили дурные слухи, – есть только два имени: первое, данное при рождении, и второе, получаемое членом коммуны после посвящения.
– Ага. – Скэриэл изобразил пальцами воздушные кавычки. – Утверждает, что скоро придёт мессия и спасёт их.
– Спасёт от чего? – спросил Эдвард, рассматривая анкету Аллена.
Скэриэл пожал плечами.
– От чистокровных, может? – Он почти прикончил яблоко. Не поднимаясь, нашёл глазами мусорную корзину у двери и закинул туда огрызок. – О да! Трёхочковый!
– Ты в это веришь? – нахмурившись, спросил уже я.
– Во что? – Скэр повернулся ко мне. – Что придёт мессия? Конечно, нет. Но я могу притвориться им в будущем и взять секту под свой контроль.
– Тебе по этой причине нужен Аллен? – Эдвард опустил лист в зелёный лоток.
– Он фанатик. – Скэриэл потёр ладони. – Пусть всю энергию направит в нужное нам русло. Тут у кого-нибудь есть влажные салфетки?
Эдвард выдвинул один из ящиков письменного стола и кинул ему пачку салфеток.
– Аллен не выглядит умным, – скептически отметил я.
– Смелость или безрассудство. – Скэриэл принялся вытирать руки. – Я ещё не определился с ним, но он легко загорается делом, если надо. Ему всего пятнадцать. Поумнеет.
– Его поддерживает эта секта, зачем тогда ему наши обеды? – задумался я.
– Я задал ему тот же вопрос. – Скэриэл подмигнул мне, а затем с иронией добавил: – Он ответил, что хочет найти здесь заблудшие души, которым поможет присоединиться к своей коммуне.
Он бросил использованную салфетку в корзину вслед за огрызком.
– Смешно, – хмыкнул Эдвард, качая головой. – Он хочет завербовать нас в свою секту, в то время как мы уже вербуем его в Союз Проклятых.
Скэриэл потянулся, зевнул и с размаху сел на диван.
– Двадцать три – Виктор Ронью, полукровка, – прочитал Эдвард во второй анкете.
– Постой, это тот худой, в очках? – Я удивлённо повернулся к Скэриэлу.
– Да, – потирая глаза, произнёс он. – Его папаша толкает дурь в развлекательных районах. Но не у «Глубокой ямы». Это же территория Тони.