– Уверен? – Эдвард продолжал вчитываться в анкету.
– Я проверил. А ты думаешь, почему он не появляется на обедах? Ходит к нам только смотреть кино, остаётся после просмотра на обсуждение. Ты его видел? Приглядись. Шмотки неплохие, а очки? Выглядит ухоженным, не то что остальные. Ему семнадцать, – Скэриэл постучал себя пальцем по виску, – и он опережает многих по мозгам.
– Я с ним лично не общался, – подал голос я. – Он сам заполнил анкету. Если у него всё в порядке с деньгами, то зачем он приходит?
– Ему скучно. Окружение из тупых низших заставило его прийти сюда.
– Это он тебе так сказал? – уточнил Эдвард.
– Нет. Он ничего не ответил, а просто сменил тему.
– Тогда он недолго задержится в Запретных землях, – задумчиво произнёс Эдвард. – Умён, хочет большего, семья при деньгах.
– Кого-то это мне напоминает, – ухмыльнулся Скэриэл.
– Умолкни. – Эдвард на него даже не взглянул. – У моей семьи не было столько денег, как у Виктора.
– Да-а, – протянул Скэриэл, – ты прав, денег у него куры не клюют. Он рано или поздно переедет ближе к центру или в центр. Зависит от его отца.
– Ты хочешь его завербовать до этого момента?
– Да.
– Понял. Одиннадцатая – Валери, низшая, – прочёл Эдвард и, усмехнувшись, добавил: – Фамилии нет. Подписала в анкете, что если кто-то назовёт её Вэл, то она надерёт ему задницу. – Он вальяжно откинулся на спинку стула. – Она мне уже нравится.
– Да, мне тоже, – улыбнулся Скэриэл. – Валери быстро схватывает материал. И плюс она знает всех детей на восточной стороне Запретных земель, выросла там. – Он достал из кармана пачку сигарет. – Сможет приводить их к нам.
Чуть позже и я прочёл анкету Валери: ей шестнадцать, росла в детском доме на востоке Запретных земель, интересовалась огнестрельным оружием. В графе «Мечта» написала, что хочет найти подонка, что обрюхатил и бросил ее мать, чтобы пристрелить его.
Валери была худая, как палка. Когда она убирала свои длинные чёрные волосы, с ходу и не разберёшь, парень перед тобой или девушка. У неё был низкий прокуренный голос, сразу становилось понятно, что она давно с сигаретами на «ты». Валери первая лезла в драку, не боялась местных хулиганов, так что вскоре стала популярной у девушек. Они вились вокруг неё, но она не хотела общаться, а может, и не умела, поэтому сторонилась их.
– Да это прям ты в женском обличии! – однажды со смехом воскликнул Скэриэл. – Тоже избегает любого, кто к ней подойдёт.
Я не находил между нами ничего общего. Валери просто была сама по себе, как и многие подростки с Запретных земель.
Скэриэл обладал удивительной способностью сближаться с людьми. Он нечасто появлялся в Доме Спасения и Поддержки, но каждым появлением вызывал ажиотаж. Раз за разом я наблюдал за ним, пытаясь понять, как именно он отбирает людей в Союз Проклятых.
По вторникам и четвергам в столовой кормили в общей сложности около тридцати пяти человек, включая нанятых работников. Чтобы получить разрешение питаться у нас, каждый должен был заполнить ту самую анкету, состоящую из двенадцати простых вопросов, – её Скэриэл затем использовал в качестве досье. Имя, возраст, статус, адрес, отношение к обучению, к Совету старейшин, мечты, навыки, интересы, увлечения, пожелания – всё это Скэриэл запоминал, чтобы в дальнейшем найти общие темы для разговоров. Конечно, не на все вопросы мы получали ответы. Я просматривал анкеты, и то и дело в графе «Адрес» или «Возраст» стоял прочерк; некоторые, особенно с богатой фантазией, писали вычурные диковинные имена; кто-то оставлял нецензурные надписи и порнографические картинки, считая, что это позабавит или разозлит меня. Подобные анкеты сразу летели в оранжевый лоток. Но Скэриэл не сбрасывал таких кандидатов со счетов, надеялся повлиять на них в будущем.
Скэриэл предупредил, что нам достаточно набрать около ста человек, ведь скоро он начнёт отсеивать ленивых, грубых, не контролирующих своё поведение, не способных к перевоспитанию – всех тех, кто не видит в нём лидера, а значит, может помешать в будущем. Затем мы вновь откроем двери для желающих, чтобы компенсировать потери. К концу лета Скэриэл планировал работать только с пятьюдесятью людьми, но как именно – не уточнял. Не исключалось, что и прошедшие ранее кандидаты могут отсеяться. Скэриэл строил большие планы, на которые я по-прежнему смотрел скептически.
В первую же неделю существования Дома Спасения и Поддержки Скэриэл завёл традицию: при каждом своём шумном приезде он привозил сладости, газировку, фастфуд. Старшим из наших посетителей было лет по восемнадцать, но они так же радовались этим угощениям, как и младшие, которым только-только должно было стукнуть десять. Людей было ещё мало, около дюжины, но восторженные слухи о щедрости Скэриэла быстро разлетелись по ближайшим улицам и стали нам отличной рекламой.
После четырёх подобных приездов у многих выработалась привычка радостно ждать его после обеда. По его словам, это нужно было, чтобы за его образом закрепились положительные эмоции. Он быстро привлёк внимание, но на одной еде останавливаться не собирался. Во второй месяц он стал приезжать реже, и все то и дело спрашивали о нём то у меня, то у Эдварда, то у остальных работников.
Во время обеда в прошлый четверг Скэриэл неожиданно появился в столовой под одобрительный гул. Он встал во главе центрального стола, чтобы его видели даже с дальних мест, и, взяв чужую ложку, принялся отбивать ритм, ударяя ею о столешницу. Его призыв был прост – поторопить поваров с раздачей еды. Он лукаво улыбался, подначивая присоединиться близко сидящих низших.
Я в ужасе наблюдал за тем, как весь стол подхватил свои ложки и присоединился к импровизированному ритму. Глаза у сидящих горели, они смотрели на торжествующего Скэриэла. Девочка, у которой он забрал ложку, била по столешнице кулачком. Скэриэл заговорщически подмигнул ей. Вскоре к ним присоединились подростки справа – тоже принялись отбивать ритм ложками. В первые секунды выходило сбивчиво, но затем они приноровились и вошли во вкус. Следом присоединились подростки с левого стола. Гул стоял ошеломительный, как будто началось землетрясение. Казалось, я чувствую, как дрожит с ними в одном ритме земля под ногами. Рядом тихо хмыкнул Эдвард; мне пришлось подойти к нему ближе, чтобы понять, о чём он говорит.
– Нет, ты глянь. Они его уже слушаются.
Я удивлённо наблюдал за тем, как тихие низшие, которые прежде никак себя не проявляли и держались в стороне, громко стучат ложками вместе с остальными.
Когда начали разносить еду, Скэриэл уверенно поднял руку – все издали победный клич. Сначала замолк центральный стол. Чуть погодя – соседние. Сейчас они уже больше походили на сплочённый коллектив, о котором так грезил Лоу.
Около минуты дети и подростки возбуждённо верещали, но успокоились, едва Скэриэл громко ударил пару раз кулаком по столу, а затем поднёс к губам палец. Это было невероятное зрелище. Они только что голосили, как невменяемые, а затем один за другим затихли, заинтересованно поглядывая на Скэриэла. Все воспринимали происходящее как игру и активно участвовали в ней.
– После обеда вас угостят пирожными из Центрального района! – торжественно объявил Скэриэл, когда наступила тишина. – Приятного аппетита!
Он театрально поклонился и под аплодисменты и одобрительные крики покинул столовую.
– Вот актё-ёр, – довольно протянул Эдвард, проводив его взглядом.
Позже Скэриэл объяснил, что управлять толпой подростков проще, если сначала ты зарекомендуешь себя с положительной стороны, проявишь лидерские качества.
– Ты их видел? Они наслаждались. Им нравилось быть частью чего-то большего. Если бы я сказал разгромить столовую и первым подал пример, они бы тоже вскочили. – Он провёл пятернёй по волосам и зевнул. – В конце за послушание я наградил их.
– Как собак, – буркнул я. – Даёшь вкусняшку после выполнения команды.
– Ну да, вспомни, как ты выгуливал пуделей мистера Гроссо. Вроде бы ты с ними даже учил команды.
– Мы только повторяли команду «дай лапу», – пожал плечами я. – Вообще мистер Гроссо нанял кинолога для обучения.
– Почему пудели тебя слушались? И как ты с ними знакомился?
– Ну… – я попытался вспомнить тот день, – дал себя обнюхать для начала. Мистер Гроссо сказал угостить их и поиграть с ними на улице в мяч.
– А потом что он говорил? Были правила или запреты?
– На прогулке быть строгим, иначе они сядут на шею. Хвалить только по делу, например, если они выполнили команду, – перечислял я, загибая пальцы. – Следить, чтобы не лаяли на прохожих, не реагировали на белок в парке.
– Всё верно, – хитро улыбнулся Скэриэл.
И я понял, что, по сути, он делал в точности то же самое.
По средам смотрели фильмы. В одной из комнат Дома Спасения и Поддержки мы поставили экран и около двадцати стульев. Вскоре популярность этого любительского кинотеатра возросла настолько, что приходилось смотреть по системе «кто не успел, тот опоздал». Мы проводили по два сеанса, за репертуар отвечал Скэриэл. Он предпочитал зарубежные военные фильмы о революциях, о неравенстве, о смелости подпольных организаций. Иногда он и сам оставался в зале, а затем собирал желающих пообсуждать фильм в другом помещении. Они засиживались там допоздна за закрытыми дверями, бурно и громко делясь впечатлениями. Это случалось редко, но после таких посиделок Скэриэл всегда просил повторно взглянуть на анкеты некоторых ребят. Он искал самых увлечённых, развитых не по годам или тех, кто стремился к большему, чем просто развлекаться в свободное время. Так он приметил Виктора, Валери и Аллена.
Скэриэл мог подойди к любому посетителю дома и завести непринуждённый разговор, поднять настроение и подбодрить. Он не скупился на добрые слова, но жёстко осаживал тех, кто пытался задеть его или навязать свои порядки. Одного низшего по имени Эрик, который приставал к младшим и намеренно разбил окно в столовой, Скэриэл при всех ударил кулаком в живот. Эрик сложился от боли и застонал, в то время как Скэриэл хладнокровно смотрел на него сверху вниз. Эдвард, наблюдавший за этой картиной, велел двум работникам вывести низшего за ворота, после чего обратился ко всем присутствующим: