– А что? Хочешь туда? – широко улыбнулся Чарли.
– Да просто интересно.
– Таким, как ты, нечего там делать. Пропащее место.
Я хмыкнул. Конечно, знать о том, что я в тех районах уже побывал, ему не нужно.
– Спрашиваю как жителя Запретных земель: есть ли у вас негласные правила?
– В смысле?
– Хм, не знаю… – Я задумался. – Например, как себя там вести. Что взрослые говорят детям, чтобы те не попали в беду?
– А-а-а, – протянул Чарли. – Ну, правил не то чтобы много. Дай-ка подумать. Нельзя светить мобилой на улице. И лучше иметь два телефона под рукой.
– Зачем?
– Нужный телефон надо прятать как можно глубже, хоть в носок, – улыбнулся Чарли. – А вот дешёвый держи под рукой. Если будут грабить, то проще отдать дешёвый. А ещё тебя могут обыскать грабители, поэтому прятать в носке полезно. Так глубоко они не залезут. Ну, или в трусы. – Чарли низко рассмеялся.
Звучало диковато.
– Одеваться надо как можно менее приметно, – продолжил он. – Если оденешься ярко и прогуляешься по тихим улочкам, вдалеке от оживлённых, есть большой риск, что к тебе пристанут и ограбят. Шмотки – это вообще опасная вещь. В Запретных землях есть разные группировки, и у каждой свой цвет.
– И что будет, если люди из разных группировок столкнутся?
– Догадайся, – ухмыльнулся Чарли. – Ладно, вру. Они, конечно, могут подраться, устроить резню, но у каждой банды есть что-то типа кодекса. Нельзя просто так напасть на улице без причины. А причину-то найти не так уж и сложно. Но после разборок нужно будет доказать, из-за чего всё началось. Типа предстать на их собственном суде перед главарём. Но, блин, я в этом не сильно разбираюсь. Короче, просто если видишь людей из банд, лучше не смотри им в глаза, чтобы не нарваться. Старайся поскорее покинуть то место, где они появились. Безопаснее всего находиться на главных улицах, где клубы, бары, рестораны. Там много людей, а значит, свидетелей, ещё есть камеры, а это важно. Вот у вас тут полно камер видеонаблюдения на улице. А там только на главных улицах.
– В этом есть смысл, – согласился я.
– Да и грабить все эти бары и клубы всё равно никто не додумается. Только если ищешь смерти. Все здания на главной улице принадлежат бандам. Они деньги получают из этих мест. Ну, знаешь, наркотики, доступные девочки, мальчики, вис. – Тут он осёкся. – Зря я всё это тебе говорю. Не забивай свою светлую голову.
Я поспешил его успокоить:
– Мне просто любопытно. Я не покидаю Центральный район.
– Вот это правильно. Живи тут и не суйся в Запретные земли. Все адекваты оттуда хотят сбежать. Никто не захочет жить среди шакалов, – философски изрёк Чарли. – Ну, только если ты сам не шакал.
– А что насчёт детей? – тихо уточнил я. – Как они там живут?
Он болезненно поморщился:
– Многие дети лет с десяти или двенадцати попадают в эти самые банды. Их учат насилию, работе в клубах и прочей грязи. Да всё как у всех в таких злачных местах.
– А… – хотелось спросить что-нибудь ещё. Я опять подумал о Скэре.
– Слушай, я не хочу об этом, – взмолился Чарли. – Давай сменим тему.
– О, прости, – пришлось сдаться. – Просто не все могут это рассказать.
– Да я понимаю, что тебе любопытно. Ты, возможно, видишь что-то похожее по телевизору или в играх, но реальность страшнее.
Дальше мы заговорили о Центральном районе. Чарли принялся жаловаться на слишком дорогой по меркам Запретных земель бензин и не только.
– Ты вообще видел цены на сотовую связь? Это же беспредел. Один и тот же тариф здесь и в Запретных землях стоит по-разному. У вас ужас какие завышенные цены.
Из кармана Чарли раздался звонок. Он удивлённо покосился на него, вытащил смартфон и протянул мне.
– А, это твой. Я сначала даже не понял, у меня на вибрации стоит.
На дисплее высветилось имя Оливера. Я разинул рот и вскочил.
– Что-то срочное? – мигом встревожился Чарли.
– Да.
– Я пойду тогда, сохрани потом нашу игру. – Он тоже поднялся и торопливо вышел из комнаты, забрав свой пустой стакан.
Нервничая, я принял звонок. На другом конце молчали.
– Оливер?
Повисла тишина.
Я услышал чужое дыхание, и нас сразу разъединили. Мне только и оставалось, что слушать гудки. Я тяжело вздохнул и бросил телефон на кровать. Играть больше не хотелось.
23
Райли уныло смотрел в окно, наблюдая, как дети на улице играют в снежки. Я украдкой разглядывал его, пока поливал растения на соседнем подоконнике. Потухшие глаза, сероватая кожа в ссадинах, понурые плечи и искусанные ногти. Не хотелось придавать внешнему виду мальчишки большое значение, но глаз то и дело цеплялся за него. Обычно Райли успешно скрывал проблемы в семье, играл со всеми, шумел в столовой, но не сегодня.
Одежда на нём была грязная, местами порванная. Оставалось только догадываться, когда в последний раз он принимал ванну. Если так и дальше пойдёт, стоит попробовать искупать его, пока не начал источать неприятный запах, отпугивая остальных. А ещё нужно поговорить со Скэриэлом насчёт дополнительной одежды для нуждающихся. Не хотелось бы, чтобы по нашему Дому Спасения и Поддержки ходили оборванцы, напоминающие бродяг.
Сегодня было солнечно. Райли наклонил голову набок, подставляя левую щёку под тёплые лучи, и зажмурился. Я закончил с дальним растением, опустил лейку на пол и бесшумно подошёл. У меня не было желания застать мальчишку врасплох или напугать. Я вообще не планировал как-либо вмешиваться в то, что с ним происходит. Мне-то и своих проблем хватало. Но время шло, а я натыкался на его затравленный взгляд раз за разом. Сталкивался с ним в столовой и в коридоре. Каждый раз хмурил брови, мысленно ругался и удалялся прочь.
– Кто тебя так? – ровно спросил я.
Райли вздрогнул. Плечи его напряглись, словно он готовился к удару, хотя я не делал резких движений, даже руки держал вдоль тела. Я ждал. У мальчика под левым глазом красовались остатки лилового синяка. Он поспешно прикрыл щёку ладонью, отодвинулся и буркнул:
– Никто. – Тут же он не раздумывая спросил: – Когда Скэриэл придёт?
Ему не удалось сменить тему.
– Отчим, значит. – Я подпёр спиной стену. Жутко хотелось курить. Не знаю, в чём я нуждался больше: во вкусе терпкого табака или в возможности занять чем-то руки.
Повернувшись ко мне спиной, Райли ничего не ответил. По скованной позе было понятно, что продолжать разговор он не намерен.
– Твоя мама знает?
Я уже было решил, что Райли промолчит, но тут он уверенно выдал:
– Да. Это я подрался с пацанами.
– Конечно, – согласился я.
Райли знал, что я ему не верю. Повисло неловкое молчание.
Я не умел утешать, да и не думал, что ему нужны сейчас какие-то слова. Мы все привыкли жить в таких условиях. Меня и Скэриэла били в интернате. Отчим бьёт Райли, а мать закрывает глаза на это безобразие. Кажется, что каждый житель Запретных земель проходит через побои как через своего рода обряд инициации.
Я знал, что Райли около десяти лет, но, заполняя анкету, он затруднялся назвать точный возраст. Ничего не оставалось, как в пустой графе написать: «девять или десять». В Запретных землях довольно сложно уследить за подобными вещами. В действительности здесь редко кто праздновал дни рождения, у доброй половины детей не было даже свидетельств о рождении. Мы появлялись на свет, как котята у мостовой, всю жизнь ютились в грязной, погрызенной коробке, а потом, сбитые машинами, отползали подальше от дороги и умирали в мучениях. И это было нормально для Запретных земель. Этим никого уже не удивишь.
Райли бродил по Дому Спасения и Поддержки подавленным. Сложно было не заметить опухший глаз. Что я должен был ему сейчас сказать? «Всё будет хорошо»? «Отчим больше тебя не тронет»? Это же наглая ложь.
Я беспомощно вздохнул. Наверное, Скэриэл справился бы с этим лучше.
– Когда я вырасту, то побью его, – внезапно проговорил Райли очень твёрдо.
Кожа да кости. Казалось, он даже ниже, чем должен быть. Тонкие тёмные волосы, курносый нос, синева, кляксами обрамляющая большие карие глаза. Райли походил на крысёнка. Он и был крысёнком, когда блуждал по улицам в поиске еды, пока отчим с матерью топили себя в выпивке.
– Обязательно, – уверенно кивнул я.
Конечно, побьёшь, если отчим раньше не сопьётся.
Схватив лейку, я направился в подсобку. Не отпускало ощущение, что я должен что-то сделать; не мог просто оставить его в одиночестве у окна. Я сходил в столовую, взял горсть конфет – они предназначались для всех после обеда – и вернулся к Райли.
– Держи. – Я высыпал конфеты на подоконник перед ним.
– Что это? За что? – Он отпрянул, округлив глаза.
– Просто так. Съешь, пока остальные на улице.
– Мне нужно что-то сделать? – с подозрением уточнил мальчик.
– Что? – Теперь пришла моя очередь удивляться.
– За конфеты. – Райли указал на сладости. – Что-то сделать для тебя?
– Нет, – недовольно бросил я. – Просто так дал. Ешь.
Дети что, всегда видят подвох, когда их безвозмездно угощают? Я плотно сжал губы, чтобы не возмутиться вслух. Наверное, Центральный район повлиял и на моё восприятие мира. Сейчас задело то, на что прежде я бы не обратил внимания.
– Ладно, – осторожно сказал он. – Я оставлю несколько конфет для Валери.
– Вы подружились?
– Да. – Райли торопливо запихнул сладости в карман брюк. – Она иногда играет со мной в настольный теннис.
– Правда? Не думал, что она…
– Валери не такая, как другие! – мигом заступился Райли, нахмурившись.
Я понимающе кивнул:
– Значит, ты хорошо играешь в теннис?
– Да. Хочешь… – Он нерешительно продолжил: – Сыграем?
– Если быть честным, – я тянул с ответом, – я не умею играть. Никогда не пробовал.
– Это легко и очень весело! – оживился Райли. – Давай поиграем? Я научу.
– Не знаю… Я долго учусь.
– Кажется, я и сам здесь надолго. Не хочу показывать вот это маме, – он указал на свой синяк, – ну так что? Идём?