– Я не вовремя? – осторожно спросил он.
На голове у него было чёрт-те что, напоминавшее воронье гнездо. Я вспомнил, как встретил его в «Глубокой яме» в птичьей маске.
– Ну, – начал было я, оглядываясь на Оливера.
– Как ты прошёл мимо садовника? – возмущённо проговорил Оливер, поднимаясь.
– А что? – безмятежно спросил Скэр, пытаясь обуздать тёмные волосы, так и норовившие закрыть ему глаза.
Заправив выбившиеся пряди за ухо, он ослепительно нам улыбнулся. Я бросил беглый взгляд на Оливера – хотел убедиться, не против ли он такой неожиданной компании. Оливер растерялся, неловко потёр бледную шею, затем вымученно улыбнулся в ответ. Мне ничего не оставалось, кроме как принять это за согласие.
– Он тоже пытался залезть в окно, но не вышло, – объяснил я, пропуская друга.
Скэриэл проворно перелез через подоконник и спрыгнул со стола.
– Тут нужна сноровка, – радостно пояснил он.
Я вспомнил, как чуть было не выпал из окна, спеша подслушать Гедеона, и вздрогнул.
– О чём болтаете? – беззаботно спросил Скэр и, подойдя к клетке, протолкнул указательный палец сквозь прутья. – Привет, мистер птичка.
Я не знал, что ответить. Мы обсуждали шантаж Бернарда Дона, вот только я не имел права об этом говорить. Что до Оливера, то он выглядел потерянным. Видимо, он был морально готов поделиться со мной всей историей, но не ожидал ещё каких-то лишних ушей. Скэриэл повернулся к нам, выгнул бровь и спросил:
– Ну, что затихли? Я всё-таки не вовремя?
– Я, пожалуй, пойду. – Оливер встал, пошатываясь.
Он торопливо направился к двери, но чуть было не завалился. Скэриэл бросился к нему, схватил за руку и помог удержать равновесие.
– Ты пьян? – строго спросил он. Оливер изумлённо уставился на него, и тогда Скэр, смягчив тон, заботливо добавил: – Куда ты в таком состоянии…
Он крепко, уверенно удерживал Оливера за плечо и всё пытался заглянуть ему в глаза. Мне даже стало неловко, я буквально почувствовал себя третьим лишним в собственной комнате. Чтобы я вот так умел проявлять участие к друзьям и их проблемам.
– Я… домой. Мне надо домой, – забормотал Оливер, вяло вырываясь.
Скэриэл требовательно посмотрел на меня, словно негодуя: «Да какого чёрта тут происходит?» Если честно, его пылкая готовность разобраться в ситуации меня даже успокоила. К своему стыду, я уже мысленно скинул это бремя на него, мечтая, чтобы Скэр как можно скорее разрешил проблемы Оливера. Вот кто-кто, а Скэр точно сможет это сделать, – хоть я и не представлял как.
– Оливер, стой, – попросил я. – Посиди немного.
– Что с тобой? – вкрадчиво спросил Скэриэл, взял Оливера за подбородок и повернул к себе. – Что случилось? – а затем он добавил то, что, наверное, с самого начала надеется услышать каждый из нас, попав в беду: – Я помогу.
Не знаю, что так подействовало на Оливера: стальная хватка, твёрдый голос или это уверенное «я помогу», но он слабо кивнул и произнёс:
– Один человек меня шантажирует.
Так вот как это происходит. Пока я бестолково прыгал вокруг костра, пританцовывая, боясь надавить и чем-то задеть Оливера, Скэриэл просто шёл напролом.
– Кто?
– Готье его знает. – Оливер кивнул на меня.
Скэриэл вопросительно оглянулся, и я пояснил:
– Бернард Дон. Наш общий приятель. Учится в Академии Святых и Великих.
– Присядь, – велел Скэриэл, и Оливер послушно опустился на кровать.
– Он, понимаете… – Брум запнулся, теребя бинт. – Мой отец… – И снова замолчал.
Мы со Скэриэлом тоже молчали, дожидаясь, пока Оливер соберётся с мыслями.
– Я думал, что мы с Бернардом сблизились. Он мне очень нравился, – вздохнув, продолжил он. – Правда нравился. Всегда весёлый, шутит классно. Мы с ним часто на лошадях вместе катались. Он обещал научить меня фехтованию и помочь с латынью. Много всего обещал. И постоянно подарки дарил. Однажды даже браслет подарил. Сказал, что в знак нашей дружбы. Рассказывал много про академию, про профессоров, давал советы. Ви его сразу невзлюбила. А когда увидела браслет, то её чуть не стошнило. Пилила мне мозг сутками напролёт, что Бернарду нельзя доверять. Оливия таких распознаёт сразу. – Оливер упомянул сестру, а мой взгляд всё это время был прикован только к его пораненной руке. – И знаете, у Бернарда на прошлой неделе было тестирование. Готье, ты ведь в курсе, что мой отец управляет академией, и у него в кабинете есть варианты тестов. Бернард уговорил меня помочь ему, – Оливер горько усмехнулся. – И вот… я пришёл в кабинет отца и, пока его не было, полез в ящики, нашёл тесты, сфотографировал. Отправил Бернарду, и он сдал на сто баллов – да ещё и паре дружков помог. – Голос Оливера задрожал. – А теперь он хочет, чтобы я помог им всем и с сессией. У мистера Крона сложный экзамен. Я отказался. Один раз я по глупости уже совершил ошибку, подставил и себя, и отца. Понимаете, все его дружки хорошо сдали тест, даже те, которые плохо учатся. Бернард всем дал списать. Я даже представлять не хочу, как они смеялись надо мной после того, как поняли, что смогли обдурить. Я так и сказал Бернарду, что на этом всё, он ничего не получит. Но… он теперь угрожает мне. Говорит, что расскажет моему отцу об этом.
– И тем самым подставит себя? – спросил Скэриэл.
– Не знаю, – удивлённо произнёс Оливер, уставившись на Скэра. Кажется, эта мысль не приходила ему в голову.
– Вот он сукин сын, – добавил я.
– И этому Бернарду нужны новые тесты? – прищурившись, уточнил Скэриэл. Выглядел он как опытный следователь. Для пущей убедительности ему не хватало ещё взять в руки блокнот и время от времени помечать что-то на листе.
Оливер помотал головой:
– Вопросы к экзаменам.
– Разве их не дают до сессии? – спросил я. – Мне кажется, я видел распечатки вопросов у Гедеона.
– Все преподаватели разные. Одни дают, другие нет. Я даже не знаю, существует ли этот список вопросов, но Бернард сказал, что его это не волнует, – с жаром проговорил Оливер. – Говорит, хоть взломай ноутбук отца или мистера Крона.
– Что будет, если твой отец узнает? – Я опустился на свой стул, а Скэриэл устроился на полу, сев по-турецки. Я только сейчас обратил внимание, что ногти у него выкрашены в чёрный цвет. Он так и не стёр лак после салона красоты имени Габриэллы.
– Если узнает? – горько переспросил Оливер. – Что я дружу, – он изобразил воздушные кавычки, – со старшекурсником академии и ворую тесты для него? Даже не знаю… – Он хихикнул, затем провёл пятернёй по волосам. – В очередной раз пожалеет, что я появился на свет. Заявит, что я тупой, наивный и жалкий, раз мной пользуются все подряд, а потом ещё и вытирают об меня ноги. – Его голос дрогнул, и он спрятал лицо в ладонях, шумно дыша.
– Он точно не жалеет о том, что ты… – начал я, отвечая скорее не Оливеру, а самому себе, но предательски осёкся.
Жалел ли Уильям Хитклиф, что взял меня в семью?
– Ты его не знаешь, Готье. Ты ни черта не знаешь! – Оливер повысил голос и наконец посмотрел на меня. – Он годами меня не замечал. Что бы я ни делал: высокие оценки – конечно, конный спорт – легко, – он принялся агрессивно загибать пальцы, – участие в шахматном турнире – запросто! Но отец ничего этого не замечает! Зато если Оливия чихнёт в своей комнате, – тут он указал пальцем в сторону, слово комната сестры была расположена в моём доме, – то он мигом прибежит к ней с лимонным чаем, сам, даже прислугу не позовёт! Что мне оставалось делать? Я из кожи вон лез, чтобы добиться его одобрения, – он раскинул руки в стороны, – и что получал в ответ? Ни-че-го.
Мы со Скэриэлом замерли.
– И тогда я решил, – глаза Оливера блеснули, – а почему бы просто не позлить его? Раньше я делал всё, лишь бы он меня заметил, похвалил, гордился мною! Не сработало. – В его голосе послышались истеричные нотки. – Ему плевать на весь мужской род, в том числе и на меня. Я подумал: а что, если выбесить его сильнее, разозлить, наплевать на его чувства, как он плюёт на мои? Кого он не любит? Мужчин? О чём он печётся? О своей репутации и репутации Академии Святых и Великих. Тогда почему бы мне не сблизиться с каким-нибудь студентом академии? Может, даже так, чтобы про нас какие-нибудь грязные слухи пошли, вроде того, что мы трахаемся?
Оливер зажмурился, словно от головной боли, помассировал виски и продолжил:
– Думал, потусуюсь с Бернардом просто назло отцу, тем более он классный. И попал! – грозно проговорил он, словно совершил самую большую ошибку в жизни. – Да, признаюсь, я тоже в каком-то смысле его использовал, но в итоге это он вот-вот меня подставит!
Оливер затих, уставившись куда-то вниз. Какое-то время мы все молчали.
– Я помогу тебе, если ты этого хочешь, – наконец спокойно произнёс Скэриэл. Он никак не прокомментировал всю эту гневную отповедь.
Оливер насмешливо посмотрел на Скэра и хмыкнул:
– Как?
– Если этот ваш Дон бывает в Запретных землях, я могу достать компромат на него. Око за око. Шантаж за шантаж.
– Какой компромат? – насторожился я.
Помнится мне, Скэриэл уже использовал свои связи, чтобы достать фотодоказательство того, что Оскар и Билли планировали меня подставить.
– Если он снимал в клубе кого-нибудь, – Скэриэл обратился ко мне, затем к Оливеру, – то я могу достать фотографии с камер видеонаблюдений. Или если он покупал или принимал наркотики.
– Ты это можешь? – охнул Оливер, впервые посмотрев на Скэра с надеждой.
– Придётся постараться, – задумчиво протянул Скэриэл, явно красуясь или набивая себе цену. Невольно я усмехнулся. Но от сердца у меня уже отлегло.
Оливер живо спустился с кровати к Скэриэлу, схватил его за руки и взмолился:
– Я буду тебе по гроб жизни обязан, пожалуйста, помоги мне!
Улыбнувшись, Скэриэл кивнул.
Спустя час я посадил успокоившегося Оливера в такси. Он сообщил, что не собирается возвращаться домой, а лучше отправится к дяде. Когда машина скрылась за углом, я побрёл обратно, всматриваясь в свои окна. Шторы в комнате были плотно задёрнуты, свет выключен, но я знал, что Скэр лежит на кровати, уткнувшись в смартфон.