– Ага.
– Вот! – победоносно произнёс он. – Транспортная компания – это вам не хухры-мухры, они хитрые, знают, у кого больше денег. – Он снова посмотрел на меня с некоторой тревогой. – Простите, если я вас чем-то задел.
– Ничего.
– Я вам советую удалить анкету и заново скачать, а потом в графе «Статус» поставить «полукровка» – сэкономите прилично. – Он по-приятельски улыбнулся мне.
– Спасибо за совет, обязательно воспользуюсь.
Мы подъехали к дому, но не успел я отстегнуть ремень безопасности, как водитель ринулся ко мне, спеша открыть дверцу.
– Всего хорошего, мистер чистокровный, сэр. С вами приятно было ехать.
– С вами тоже, мистер полукровка. – И, чуть помедлив, я добавил: – Сэр.
Он весь засветился, как рождественская ель. Я стоял, наблюдая за тем, как его машина уезжает. Когда он скрылся за углом, я вытащил из кармана смартфон и посмотрел стоимость поездки. Как я и думал, ерунда, но если посчитать, сколько должен потратить водитель, то получается, что он правда уходит в минус. На экране высветилась форма для оценки поездки, где я поставил высокие баллы и ещё перевёл на личный счёт водителя чаевые – в пять раз больше, чем стоила поездка. Мне показалось, что это была моя самая лучшая трата денег за последнее время.
Отец сегодня вернулся рано. Я знал, что разговора не избежать. Он и так оттягивал этот момент не меньше меня, но всему хорошему рано или поздно приходит конец.
Я переоделся, поел в одиночестве – из лицея приехал поздно, отец с Габи уже успели пообедать – и засел за домашнее задание. Но меня не покидало предчувствие: «Сейчас кто-то из прислуги пригласит меня в кабинет к отцу». Время шло, я пытался решать алгебру, но то и дело возвращался мыслями к предстоящему разговору. Продумывал контраргументы на очередные нелепые рассуждения о том, что все полукровки – обслуга, не более. Это настолько захватило моё воображение, что я уже не мог сосредоточиться ни на чём другом. Я в который раз пообещал себе, что не откажусь от дружбы со Скэриэлом. Больше того, я опять потребую вернуть Кевина. Хочет отец этого или нет, но я буду стоять на своём.
Когда раздался стук в дверь, я чуть не взвизгнул от испуга. Настолько погряз в воображаемых баталиях, что позабыл о реальном мире.
– Господин Готье, господин Уильям просит вас в свой кабинет, – проговорила Лора.
Я вздохнул, приходя в себя:
– Понял, спасибо!
Час настал. Я выскажу отцу всё, что думаю. Если, конечно, не струшу под его тяжёлым взглядом.
Уже у его двери мой боевой настрой начал предательски спадать. Я поправил одежду, набрал в лёгкие воздуха и постучался.
– Входи, – громко раздалось по ту сторону.
Идти до конца!
Я вошёл в кабинет.
– Присядь. – Махнув рукой, отец указал на кресло напротив стола.
Моя решимость кричала о том, чтобы встретить отца стоя, уверенно глядя ему в лицо, но вместо этого я покорно сел, пока он подписывал документы.
– Как твоя подготовка к экзаменам? – не глядя на меня, спросил отец.
Более-менее. Скорее даже менее. Точнее, я вообще забыл про экзамены, спасибо, что напомнил.
– Идёт полным ходом, – твёрдо ответил я.
– Это хорошо, – произнёс он. – Что по поводу наставника?
Чёртовы наставники. Сдались они мне, ей-богу. Нет уж, обойдусь. Я могу отказаться? Так вот, я отказываюсь. Хватит с меня. Весь первый год в Академии Святых и Великих будет для меня сплошным стрессом, не хватало ещё хмурого Гедеона или ленивого Оскара за спиной. Нет, серьёзно, о чём отец думает, предлагая их? Он же не настолько слеп, чтобы не замечать, как ко мне относится брат?! Про Оскара я вообще молчу.
– Да, я много думал об этом, – проговорил я, – и решил, что…
Что в гробу я видел этих наставников.
– Гедеон хочет быть твоим наставником, – прервал меня отец.
Ха! И ещё раз ха! Гедеон в гробу меня видел, вот это уж сто процентов, без вариантов. Такое чувство, что отец живёт в своём мире, где в семье царят любовь и гармония, а мы с Гедеоном живём душа в душу. Но мы даже не родные братья.
– Не думаю, что Гедеон правда этого хочет, – неуверенно сказал я.
– Я слышал, что Оскар хотел быть твоим наставником. Он с тобой уже об этом поговорил?
Поговорил, а затем увёз в Запретные земли и бросил там.
– Да, он спрашивал, – начал было я.
Отец оторвался от документов и внимательно посмотрел на меня.
– Но я не хочу, чтобы Оскар был моим наставником.
– Интересно, – протянул он. – Ни брат, ни Оскар. Так кого ты хочешь в качестве наставника? Выбрал другого претендента?
Я взял себя в руки и посмотрел отцу в глаза. До этого я малодушно избегал его взгляда, уставившись под ноги. Но теперь мне очень хотелось увидеть его реакцию.
– Да, выбрал.
Вообще не выбрал, даже думать об этом не смел. Какие тут наставники, когда совсем недавно я узнал о том, что всё кругом обман.
– И кто это? – Отец нетерпеливо барабанил пальцами по столу.
– Люмьер Уолдин.
Надеюсь, он не успел выбрать себе другого первокурсника…
Отец удивлённо посмотрел на меня, повторил: «Люмьер Уолдин?» – будто пробовал имя на вкус. Я ждал его вердикта.
– Хорошо, – произнёс он, словно сам был изумлён моим выбором, но в конце концов остался доволен.
Просто камень с души. Ещё бы Люмьер знал об этом.
– Ты спросил его? Или это он тебе предложил?
Я чуть было не ответил «да» на два противоположных вопроса.
– Я, то есть он. – Торопливо выпалив это, я прикусил губу, чтобы не ляпнуть что-то ещё. Помедлив, снова ответил: – Точнее, это был я. Спросил его, может ли он быть моим наставником. Так всё и было.
Господи, пронеслось в моей голове, помолчи, ни слова больше. Я самолично рыл себе яму. Некоторое время отец молчал.
– Люмьер – достойный выбор, – ответил наконец он.
– Я хотел поговорить с вами кое о чём ещё, – набравшись храбрости, произнёс я.
Отец казался спокойным.
– Да? – вполне мирно переспросил он.
Я поднялся, надеясь, что, если буду крепко стоять на ногах, моя тирада прозвучит убедительнее.
– Скэриэл – мой друг, нравится вам это или нет. Я буду с ним дружить, потому что он хороший человек. Он не совершал ничего плохого. Если родиться полукровкой – это ошибка, то я жалею, что родился чистокровным, – выпалил я.
И опять между нами повисла тишина. Отец выглядел так, словно его огрели чем-то тяжёлым по голове. Потом удивление сменилось замешательством – я впервые видел его в таком состоянии. Он глубоко вздохнул и быстро взял себя в руки. Теперь он смотрел сурово, я бы даже сказал, с подозрением, как будто не верил своим ушам.
– Жалеешь, что родился чистокровным? – с расстановкой повторил он.
Тело покрылось холодным липким потом, ноги задрожали, ещё чуть-чуть, и подкосились бы – таким убийственным был его взгляд. От моей уверенности не осталось и следа. Я сжал кулаки, впиваясь ногтями в ладони.
Его разочарованию не было предела. Не отводя взгляда, отец медленно поднялся. Мне хотелось потупиться, спрятаться, забиться куда-нибудь, но я заставлял себя, требовал: «Смотри ему прямо в глаза, покажи, что ты уверен в своих словах, даже если внутри весь трясёшься». Но когда внушительная фигура появилась напротив, пришло пугающее осознание. Отец никогда не уступит мне, никогда не примет Скэриэла и не вернёт Кевина. Я так и останусь для него чужаком, посягнувшим на всё святое в этой семье и попытавшимся оспорить его авторитет. Я шёл по лезвию ножа, рискуя всем.
– Ты никогда не голодал, Готье, – его голос звучал строго, – у тебя были дорогие игрушки, ты учишься в лучшем заведении, тебя окружают люди из высшего общества, ты получаешь всё, чего захочешь, – он давил каждым «ты», «тебя» так, что становилось невыносимо слушать, – любой каприз, любое желание… Я позволял тебе так много…
Отец клокотал от гнева. Мне стало нечем дышать, будто резкими словами он бил под дых.
– Видимо, я тебя просто избаловал. Ты не ценишь то, что у тебя есть. Этот полукровка, – отец посмотрел особенно презрительно, – он хитрый оборванец, вцепился в тебя когтями и пользуется, а ты, – он свирепо указал на меня пальцем, – не замечаешь. У тебя нет жизненного опыта, и ты доверяешь, подумать только, кому? Полукровкам? Ещё скажи, что жалеешь низших! – крикнул он напоследок, отчего я вздрогнул.
Я сдался и отвёл взгляд. Меня трясло. Ноги готовы были вот-вот подкоситься, а из глаз – брызнуть предательские слёзы. Мой взгляд лихорадочно заметался по столу, и тут я наткнулся на фотографию друзей отца: аристократы, приближённые к императору. Все как на подбор: золотистые волосы, сияющие глаза, радостные улыбки. Все они чистокровные, наследники своих семей, элита Октавии. Ни одного полукровки, и уж тем более низшего. Вот такой судьбы желал мне отец. Я блуждал по их весёлым лицам и тут увидел его – Лукиана Модеста Бёрко, моего настоящего отца. Он был молод и красив. Стоял в центре, заливисто смеясь, казалось, что я слышу его звонкий голос, призывающий встать поплотнее и всем вместе сфотографироваться на память. Лукиан Бёрко, как и Уильям Хитклиф, стоящий рядом с ним по правую руку, был образцовым чистокровным, не то что я.
Отец развернулся и подошёл к окну. Я был рад, что он больше не сверлит меня уничижительным взглядом.
Мы долго молчали. Я слышал весёлые крики Габи с улицы: кажется, она собирала букет из опавших листьев. Но её голос словно доносился из другого мира. Я уже было решил, что отец возненавидел меня окончательно, что не желает даже закончить разговор. Но тут он снова вздохнул – громко, тяжёло и очень печально.
– Твои слова больно ранили меня. «Жалею, что родился чистокровным». Что бы сказала мама? – задумчиво начал он. – Ты хотел бы родиться в другой семье? В семье полукровок? Тебе здесь плохо? Поэтому ты попытался сбежать?
Он знал о неудавшемся побеге, но ничего мне не говорил. Я закусил губу. Что ответить? «Я и так родился в другой семье, и вы это знаете»? Казалось, силы меня оставили, а голос потерян. Я просто мечтал как можно скорее покинуть кабинет.