Рим XII века уже не был Римом древности, даже внешне. «Готы, христиане, время, война, наводнения и огонь» долгое время занимались его разрушением, особенно – христианине. Рим был разграблен и сожжен Робертом Гвискаром и его норманнами в 1084 году – это был удар, от которого целые кварталы, такие как Авентин и Целий, так и не оправились. Менее резким, но более смертоносным было разрушение, нанесенное резчиками по мрамору и обжигальщиками извести, которые добывали известь из древних статуй и вели процветающий бизнес по экспорту римского мрамора и мозаик для украшения итальянских соборов в Пизе, Лукке и Салерно. Примерами этого служат монастырская церковь в Монтекассино, для которой Дезидерий купил «колонны, основания, капители и мрамор разных цветов», далекое от Рима Вестминстерское аббатство, где в XIII веке «римский гражданин Петр» выгравировал свое имя на гробнице Эдуарда Исповедника[80], а аббат Ричард Уэрский привез домой плиты из порфира и серпентина для своей гробницы, о чем ясно сообщает надпись: «Камни гробница несет, что он сам доставил из Рима»[81].
Сугерий, знаменитый строитель Сен-Дени, сожалел, что не смог перевезти туда колонны, которыми он часто любовался в термах Диоклетиана. Его современник, епископ Генрих Винчестерский, действительно привез скульптуры из Италии. Рим стал местом охоты за древностями.
К тому времени Рим превратился в руины, появились путеводители и туристы, желающие «увидеть Рим». Прибывавшие в Рим туристы были в основном паломниками, жаждущими увидеть святыни священного города, а не его языческие останки. По крайней мере, они точно не были археологами. Гиббон хвастается в «Автобиографии», что, когда он отправился в свое итальянское путешествие в 1764 году, «лишь немногие путешественники, которые были лучше оснащены и обучены, сумели пройти по стопам Ганнибала», и в XII веке не было никого, кто мог бы возразить ему в этом. Раввин Вениамин Тудельский, который путешествовал по Италии и Востоку в 1160–1173 годах, интересовался главным образом гетто. Около 1195 года Конрад Кверфуртский, избранный епископом Хильдесхайма, изо всех сил старался показать свою классическую образованность, описывая места, о которых в школе он знал только понаслышке, но теперь столкнулся с ними лицом к лицу: Мантуя, Модена и Сульмона Овидия, небольшая река Рубикон, гробница Вергилия и вергилианские легенды о ее окрестностях, Этна и источник Аретузы. Однако Конрад не был в самом Риме. Единственный северный писатель того времени, которому есть что сказать о Риме, – это Уильям Мальмсберийский, противопоставлявший современное ему ветхое состояние города его древнему величию в качестве властелина мира. Большинство путешественников приближались к городу в духе той великой песни, которая была сочинена где-то на севере Италии в предыдущую эпоху:
Рим благородный, мира властитель,
Все города красотой превзошедший,
Кровью святых твоих ты багровеешь,
Дев чистотою лилейной белеешь,
Все мы тебе пожелаем спасения,
Здравствуй в веках, благословляем[82].
Именно для таких туристов был выпущен главный путеводитель того периода – «Чудеса города Рима» (Mirabilia Urbis Romae). Это необычное сочетание фактов и вымысла, языческого и христианского было разделено автором на три части. В первой, после описания основания Рима на Яникуле Янусом, потомком Ноя, перечисляются его ворота и арки, бани, дворцы, театры и мосты, его христианские кладбища и места, где святые приняли мученическую смерть. Вторая часть включает в себя различные легенды об императорах и святых, особенно легенды о статуях, в том числе популярное «Спасение Рима» (Salvatio Rome), рассказывающее о колокольчиках, прикрепленных к статуям разных провинций на Капитолии, чтобы подавать сигнал тревоги всякий раз, когда одна из провинций восстает. Там же рассказывается о философах Фидии и Праксителе времен Тиберия, страстях мучеников во время правления Деция, об основании Константином трех великих церквей. Третья часть проводит через различные кварталы города и указывает на поразительные памятники и связанные с ними древние традиции, заключая:
Эти и многие другие храмы и дворцы императоров, консулов, сенаторов и префектов были во времена язычников в этом римском городе, о чем мы читали в старых хрониках, видели своими глазами и слышали в рассказах о древних. Более того, насколько велика была их красота в золоте, серебре, латуни, слоновой кости и драгоценных камнях, мы старались рассказать в письме, как могли, чтобы восстановить их в людской памяти[83].
Другой путеводитель, опубликованный совсем недавно, кажется, относится к этому же периоду – «Рассказ Магистра Григория о чудесах города Рима». Этот труд по большей части посвящен древним руинам, многие из которых с тех пор исчезли, а не святым и мученикам. Однако автор не археолог, он говорит, что никто не может перечислить все башни и дворцы Рима, которые вскоре постигнет участь всего земного. Его собственное описание не основывается на топографии, а разделяет руины на группы: бронзовые звери, мраморные статуи (почти все разрушенные Григорием Великим), дворцы, триумфальные арки и пирамиды. Судьбу древних построек демонстрирует храм Паллады, частично снесенный христианами и сильно пострадавший от времени. Сохранилась только часть, служившая зернохранилищем для кардиналов и окруженная кучей разбитых статуй, а среди них выделялось обезглавленное изваяние богини, перед которым некогда представали христиане, чтобы испытать свою веру. Уже сейчас мы видим то пренебрежение древними руинами, на которое Поджо сетовал в XV веке. Некогда «золотой» Рим теперь подвергся разрухе, которую запечатлел Пиранези и которая подтолкнула Гиббона на создание «Истории упадка и разрушения Римской империи», когда он «размышлял, сидя во францисканской церкви Дзокколанти и слушая вечерню в храме Юпитера на развалинах Капитолия».
Рим XII века сохранил в лучшем случае искаженное воспоминание о своем древнем прошлом, едва ли менее искаженное, чем легенды о Карле Великом, память о которых сохранилась в римских руинах вдоль великих дорог империи. Рим цезарей явно стал Римом пап, о чем свидетельствует документ 1199 года, согласно которому Иннокентий III даровал церкви Святых Сергия и Вакха половину арки Септимия Севера с примыкающими к ней помещениями и венчающей ее башней. «Римский чин» (Ordo Romanus) показывает нам, что, когда папы совершали свои официальные процессии в пределах города, они намеренно пробирались через древние триумфальные языческие арки: «Возникла новая Священная дорога (Via Sacra) для пышных христианских процессий»[84]. Хронологически мы далеки от пап-гуманистов XV века, но усилия по сохранению древних памятников все же предпринимались. Например, в 1162 году городской сенат постановил, что колонна Траяна «никогда не должна быть изуродована или разрушена, но должна оставаться такой, какова она есть, во славу римского народа до тех пор, пока существует мир»[85]. И все та же эпоха являет изысканный образчик гуманизма в прекрасных строках, написанных лучшим латинским поэтом столетия – Хильдебертом, епископом Ле-Мана, после того как он побывал в Риме в 1106 году, которые начинаются так:
Нет тебе равного, Рим; хотя ты почти и разрушен, —
Но о величье былом ты и в разрухе гласишь.
Долгие годы твою низринули спесь, и твердыни
Цезаря, храмы богов ныне в болоте лежат[86].
Лучшей работой по истории изучения классики в Средние века является книга J. E. Sandys “A History of Classical Scholarship”, том I (третье издание, Кембридж, 1920). Латинские авторы как часть общей римской традиции рассматриваются в работе A. Graf “Roma nella memoria e nelle immaginazioni del medio evo” (Турин, 1882–1883). Также см.: E. Norden “Die antike Kunstprosa”, с. 689–731 (Лейпциг, 1898); D. C. Munro “The Attitude of the Western Church towards the Study of the Latin Classics in the Early Middle Ages” в “Papers of the American Society of Church History”, том VIII, с. 181–194; L. J. Paetow “The Arts Course at Medieval Universities” (Эрбана, 1910) и его же издание “The Battle of the Seven Arts” (Беркли, 1914).
Материал об истории жизни ряда латинских авторов был собран M. Manitius в “Philologus”, тома XLII–LVI, и “Supplement”, том VII, с. 721–767; а также в “Rheinisches Museum”, Neue Folge, том XLVII, Erg.-Heft (1892). Их литературное влияние было изучено недостаточно: см. работу D. Comparetti “Virgil in the Middle Ages” (Лондон, 1895), которая крайне полезна при обращении к вергилианскому мифу; M. Manitius “Analekten zur Geschichte des Horaz im Mittelalter” (Геттинген, 1893); L. Sudre “Publii Ovidii Nasonis Metamorphoseon libros quomodo nostrates medii aevi poetae imitati interpretatique sint” (Париж, 1893); H. Unger “De Ovidiana in Carminibus Buranis quae dicuntur imitation” (диссертация, Берлин, 1914); C. Landi “Stazio nel medio evo” в “Atti of the Padua Academy”, том XXXVII, с. 201–232 (1921). E. K. Rand “Ovid and his Influence” (Бостон, 1925) – достойная восхищения в своих пределах работа; автор прекрасно разбирается не только в Овидии, но и в Средних веках.
О флорилегиях см.: E. M. Sanford “The Use of Classical Latin Authors in the Libri Manuales” в “Transactions of the American Philological Association”, том LV, с. 190–248 (1924); комментарии см. в “Histoire litteraire de la France”, том XXIX, с. 568–583.
Об Иоанне Солсберийском см.: R. L. Poole “Dictionary of National Biography” и мн