Историю латинского языка в Средние века все еще предстоит написать, а пока у нас нет даже предварительного наброска. Отдельные авторы XII века все еще нуждаются в изучении, и много еще предстоит потрудиться над его грамматиками и лексикографами. Некоторые общие замечания об особенностях средневековой латыни см. в книгах L. Traube “Vorlesungen und Abhandlungen”, том II, с. 31–121 (Мюнхен, 1911) и С. H. Beeson “A Primer of Medieval Latin” (Чикаго, 1925). Прочие антологии средневековой латыни см. в “Speculum”, том I, с. 110–114 (1926).
Незаменимой базой в изучении языка и технических терминов того периода является труд C. Du Fresne Du Cange “Glossarium mediae et infimae Latinitatis” (лучшее издание в семи томах, Париж, 1840–1850; также в десяти томах, Ньор, 1883–1887); новый словарь, составленный Международным союзом академий, оканчивается примерно 1000 годом. Приемлемого краткого словаря не существует. Из лексикографов XI и XII веков в книге G. Goetz “Corpus glossariorum Latinorum”, том I (Лейпциг, 1923) рассматриваются только Папий, Осберн и Угуций. Об Адаме Бальшамском и Александре Неккаме см.: T. Wright “A Volume of Vocabularies” (Лондон, 1857) и A. Scheler в “Jahrbuch für romanische und englische Literatur”, тома VI–VIII (1865–1867); о Неккаме см.: С. Н. Haskins “Medieval Science”, глава 18, и M. Esposito в “English Historical Review”, том XXX, с. 450–471 (1915). Также см. мою статью о “Summa derivationum” Вальтера из Асколи около 1228 года в “Mélanges Ferdinand Lot”, с. 245–257 (Париж, 1926).
Донат и Присциан опубликованы в H. Keil “Grammatici Latini”, тома II–IV (Лейпциг, 1855–1880); «Доктринал» (Doctrinale) Александра издан D. Reichling (Берлин, 1893), «Грецизмы» (Grecismus) – J. Wrobel (Бреслау, 1887). «Малая грамматика» (Ars minor) Доната переведена W. J. Chase (Мэдисон, 1926), который также перевел и исследовал «Дистихи Катона» (Disticha) (Мэдисон, 1922). О Феодуле см. издание J. Osternacher (Линц, 1902) и статью G. L. Hamilton в “Modern Philology”, том VII, с. 169–185 (1909). О грамматических учениях этого времени см. превосходное подробное исследование C. Thurot в “Notices et extraits des manuscripts”, том XXII, часть 2 (1868) и G. Manacorda “Storia della scuola in Italia”, том I, часть 2, глава 5 (Милан, [1915]). О катехизических грамматиках см.: G. Manacorda “Un testo scolastico di grammatica del sec. XII in uso nel basso Piemonte” в “Giornale storico e letterario della Liguria”, том VIII, с. 241–282 (1907). О пунктуации см.: F. Novati в “Rendiconti dell’ Istituto Lombardo”, том XLII, с. 83–118 (1909). Об учебной программе по грамматике и риторике см.: L. J. Paetow “The Arts Course at Medieval Universities” (Урбана, 1910).
Лучший справочник по библиографии «искусства сочинения» (ars dictaminis) – H. Bresslau “Handbuch der Urkundenlehre” (второе издание), том II, часть I, с. 225 ff; см. также: A. Bütow “Die Entwicklung der mittelalterlichen Briefsteller bis zur Mitte des 12. Jahrhunderts” (Грайфсвальд, 1908) и библиографию в L. J. Paetow “Giuide”. О студенческих письмах см. мои исследования в “American Historical Review”, том III, с. 203–229 (1898), а о некоторых итальянских трактатах XII века – в “Mélanges” H. Pirenne (Брюссель, 1926), с. 101–110, и “Essays Presented to Reginald Lane Poole” (Оксфорд, 1927). За примерами папских формуляров XIII века отсылаю к моему обсуждению рукописи, которая сейчас находится в Филадельфии, “Miscellanea Ehrle”, том IV, с. 275–286. О папском cursus см. прекрасный конспект в R. L. Poole “Lectures on the History of the Papal Chancery”, глава 4 (Кембридж, 1915). И касательно всей темы в целом – K. Polheim “Die lateinische Reimprosa” (Берлин, 1925). О вымышленных письмах см.: W. Wattenbach в “Sitzungsberichte” Берлинской академии, с. 91–123 (1892). Самая полная коллекция риторических трактатов – все еще у L. von Rockinger в “Quellen und Erörterungen zur bayerischen und deutschen Geschichte”, том IX (1863–1864).
О средневековом латинском стиле см.: M. B. Ogle в “Speculum”, том I, с. 170–189 (1926). Сочинение «Забавы придворных» (Courtiersʼ Trifles) Вальтера Мапа изданы M. R. James (Оксфорд, 1914) и переведены James (Лондон, 1924), F. Trupper и M. B. Ogle (Лондон, 1924). Его план и композиция обсуждаются J. Hilton в “Publications of the Modern Language Association of America”, том XXXII, с. 81–132 (1917). О трактатах о поэзии см.: E. Faral “Les arts poétiques du XIIe et XIIIe siècle” (Париж, 1924); о ритмике – W. Meyer “Gesammelte Abhandlungen zur mittellateinischen Rythmik” (Берлин, 1905). О проповедях этого времени см.: L. Bourgain “La chaire française au XIIе siècle” (Париж, 1879); а также мою статью о парижских проповедях XIII века в “American Historical Review”, том X, с. 1–27 (1904).
Глава VI. Латинская поэзия
(пер. Кирилла Главатских, Дарьи Лихачёвой)
Каждый из трех значимых классических ренессансов Средневековья сопровождался бурным расцветом латинской поэзии. Пожалуй, это лучший показатель устойчивости возрождения латинской словесности. Среди всех ренессансов Каролингский представляется наиболее ограниченным как по объему написанного, так и в плане широты интересов. Четыре толстых тома «Латинских поэтов эпохи Каролингов» (Poetae Latini Aevi Carolini) свидетельствуют о заметном развитии латинского стиля, охватывая широкий круг различных тем: исторических, агиографических и множества других, выраженных как в античном метре, так и в средневековой рифме. Но они имели мало общего с народной жизнью, и высоколобость лучших образчиков этой поэзии скорее отводит им более значимое место в истории культуры, чем в широкой перспективе европейской поэзии. Итальянский Ренессанс отличался активным восприятием античного духа, равно как и своей искусностью и совершенством, но к тому времени латинское стихосложение было вовлечено в безнадежное соперничество с поэзией на народных языках и обширный поток поэзии хлынул в новые русла. Уже в XIV веке Петрарку помнят за его сонеты на итальянском, а не за его латинскую поэму «Африка», на которой, как он ожидал, должна была покоиться его непреходящая слава. По времени и по характеру латинская поэзия XII века находится между этими периодами. Она была гораздо более богатой и разнообразной, чем поэзия Каролингской эпохи, и еще не была вытеснена поэзией на народных языках. Хотя народная поэзия стремительно развивается в эту эпоху, она все еще сохраняет связи с поэзией латинской. Они во многом идут параллельно и оказывают друг на друга постоянное взаимовлияние – как тематически, так и стилистически. Латынь по-прежнему является естественным средством выражения для большинства поэтов. Латинская поэзия была обращена к широкому кругу читателей и во всей полноте отражала дух времени. Ей было свойственно не только повсеместное и зачастую удачное подражание античным образцам, но и множество новых видов стихосложения, изобилие новых метрических форм, особенно в свободной лирике вагантов и новой религиозной драме, которые скорее были обязаны новым обстоятельствам эпохи, чем античной традиции. Таким образом, латинская поэзия XII столетия представляла собой гораздо больше, чем просто возрождение античных форм и сюжетов, – это было всеобъемлющее выражение энергичной и многогранной жизни эпохи, эпохи романов и религии. Однако уже само это разнообразие является свидетельством грядущего заката латыни: многочисленные народные языки становятся более естественными средствами распространения литературы, и XII век – последняя великая эпоха международной поэзии.
Первое впечатление, которое производит это собрание латинской поэзии, – ее ошеломляющее изобилие. До сих пор не было предпринято попытки собрать корпус всех текстов, но даже если бы их довелось свести, он был бы существенно больше четырех томов «Каролингских поэтов». Здесь представлены все жанры: эпос, история и сказания; библейские истории и античные мифы; посвящения, эпитафии и стихи «по случаю», гимны, секвенции, тропы и другие литургические произведения; дидактические, нравоучительные и созерцательные поэмы; лирика духовная и светская; разного рода пародии; застольные песни и песни о любви, диалоги и прения, полезные мнемонические стихи и поговорки; письменные упражнения и тексты учителей, ученические сочинения и множество других произведений. Есть длинные поэмы в несколько тысяч строк и короткие, состоящие из одного или двух двустиший. Есть поэзия, смешанная с прозой, и даже макаронические стихи, где латынь сочетается с народными языками.
Весь этот материал не поддается классификации. Мы можем использовать традиционные термины «эпический», «лирический» и «драматический», но они столь широки и многозначны, что едва ли будут нам полезны. География также подводит нас, поскольку во всей Западной Европе преобладал один и тот же язык и бо́льшая часть поэзии имела общеевропейское распространение. Хотя в этот период Северная Франция была наиболее плодотворным литературным центром, на удивление мы не находим здесь следов местных и провинциальных особенностей. Эту поэзию нельзя разделить по географическому принципу, лишь за тем исключением, когда речь идет об отдельных личностях или местах. Хронология в качестве ориентира здесь тоже бесполезна, несмотря на то, что конец XI – начало XII века в большей степени были ограничены старым типом религиозной и иной литературы. При этом на протяжении всего XII века возникает огромное разнообразие лирической, эпической и народной поэзии, развитие которой достигает своей кульминационной точки около 1200 года.
Отсутствуют и принципиальные различия в метрике, хотя и здесь хронология заявляет о себе в связи с популярностью и растущим на протяжении всего столетия разнообразием новых форм. Как говорили учебники по риторике, «поэтическое искусство бывает либо метрическим, либо ритмическим», однако не привязывая к какому-то из двух типов определенную тематику. Классические гекзаметр и пентаметр были все так же распространены, а некоторые поэты, вроде Альфана Салернского, обращались к более сложным и замысловатым формам. Так, Алан Лилльский умел воспроизводить сапфическую строфу; и он, и другие авторы чередовали прозу и поэзию, как это было у Марциана Капеллы и в «Утешении философией» Боэция. Разумеется, те, кто наиболее проникся духом античности, старались подражать античным поэтическим формам, опираясь на предшествующую эпическую традицию. Те же, чьи сюжеты скорее тяготели к народным, предпочитали новые формы стихосложения. Однако никаких четких правил не существовало. Одни авторы обращались к классическим темам в элегическом дистихе, а другие – в более вольных стихах вагантов. Последние, как мы увидим