можно было бы перенять из греческой науки, но по большей части это не было воспринято. Языком науки того времени был арабский. Вся наука Испании и Прованса имела арабские корни. Отчасти это же справедливо и для Южной Италии. Переводы с арабского часто предшествовали переводам с греческого или как минимум были более популярны. Это повышало престиж сопровождавших их арабских комментариев и учебников, некоторые из которых оказали глубокое влияние на европейскую мысль. Арабские переводы лучше расходились. Переводам сопутствовала наука самих арабов, ассимилировавшая и часто превосходившая греческую в медицине и математике, в астрономии, астрологии и, возможно, даже в алхимии. Но это не все: для арабов и евреев Средневековья научные знания были предметом первостепенной важности, и этот дух преданности науке перешел к латинянам, которые соприкоснулись с их ученостью. Вместе с интересом пришел и метод – рационалистический склад ума и экспериментаторский дух. Конечно, они были не чужды древним грекам и их трудам, но их взрастили и уберегли именно в мусульманских странах, через которые те достигли западного христианского мира.
Эта глава в значительной степени основывается на работе C. H. Haskins “Studies in the History of Mediaeval Science” (второе издание, Кембридж, Массачусетс, 1927), особенно на главах 1 и 8, где можно найти полные ссылки на современных авторитетных авторов. См. также статью C. H. Haskins “Arabic Science in Western Europe” в журнале “Isis” за 1925 год, том VII, с. 478–485. В этой статье и в настоящей главе термин «арабский» используется в лингвистическом и культурном, а не в этнографическом смысле.
Глава X. Возрождение науки
(пер. Кирилла Главатских)
Интеллектуальное возрождение XII века особенно отчетливо проявилось в области науки. До 1100 года в Западной Европе она была представлена трудами Исидора и Беды и разрозненными фрагментами римских сочинений. Примерно к 1200 году наука восприняла достижения арабов в области естествознания и философии, переняла знания греков. Столетие, начавшееся около 1125 года, открыло Евклида и Птолемея, математику и астрономию арабов, медицину Галена, Гиппократа и Авиценны, обширный свод аристотелевской мудрости. Кое-что стало известно об арабской и греческой алхимии, многое было позаимствовано из арабской астрологии. Под их влиянием проснулся дух эксперимента, и отныне мы с полной уверенностью можем говорить о возрождении науки. Невозможно ограничить хронологические рамки исключительно XII веком, как в случае с литературным возрождением, и нам придется обращаться к XIII веку, чтобы с большей ясностью обозначить процессы, начавшиеся в предыдущем столетии.
Общую картину научной культуры Средневековья лучше всего отражает самая известная энциклопедия того времени – «Этимологии» Исидора Севильского. Это сочинение, написанное в Испании незадолго до смерти автора в 636 году, быстро получило известность за пределами Пиренеев и вскоре распространилось в нескольких сотнях копий. Как мы уже говорили, это была одна из тех книг, без которой не могла обойтись ни одна уважаемая библиотека. Ее известность подтверждается тем, что на «Этимологии» постоянно ссылались и разбирали их на цитаты. В эпоху, когда все знание стремились представить в сжатой форме, «Этимологии» были популярны из-за их конспективного характера и лаконичности, книжности и наивности, склонности к аллегорическому и мистическому толкованию. Никто не критиковал это сочинение за то, что в центре внимания находятся слова, а не вещи, и что оно сосредоточено прежде всего на их происхождении и определениях. По большей части «Этимологии» основаны на предыдущих энциклопедиях, как и прочие представители этого жанра в другие эпохи. Сохранив отрывки ныне утерянных трудов, они представляют собой одновременно «сплав десяти столетий» и «срез знаний Темных веков». Сам факт, что Исидор был всего лишь компилятором, делает «Этимологии» наиболее репрезентативным источником о средневековом знании по сравнению с более оригинальными произведениями. Брео пишет:
Взгляд человека, жившего в Темные века, на естественное и сверхъестественное и их соотношение в восприятии мира кардинально отличается от представлений современного образованного человека. Мы полагаем, что в основе материального мира лежит некоторый порядок, а существующие явления подчинены законам, на доказательстве которых и основывается научное знание. Конечно, в определенных областях науки до сих пор сохраняется опасность возвращения к догматизму, подобному тому, что преобладал в Средние века по отношению к сверхъестественному. С другой стороны, исчезла уверенность в существовании сверхъестественного мира. Не были выработаны методы его изучения, которые вызывали бы доверие. Любая связанная с ним идея не может претендовать на истинность, если она не согласуется с выводами, сделанными наукой. В этом отношении взгляды Исидора и представления его современников противоположны нашим. Для него существование сверхъестественного мира было очевидным и бесспорным. Относящиеся к нему явления признавались реальными, в то время как фактам, которые подтверждались эмпирически, не придавалось никакого значения. Можно сказать, что вера в сверхъестественное занимала более важное место в сознании средневековых мыслителей, чем вера в законы природы в сознании современного человека, и была подкреплена невероятно сильным и не поддающимся критике догматизмом[185].
Двадцать книг «Этимологий», которые на протяжении многих веков представляли собой сумму человеческих знаний, охватывали семь свободных искусств, медицину и право, церковь и алфавит, людей и животных (самая длинная книга посвящена животным), Землю и Вселенную, политическую и физическую географию, архитектуру и топографию, сельское хозяйство и военное дело, кораблестроение, домашнюю утварь и в целом ремесла. Хотелось бы представить более пространную цитату из перевода Брео, но следующие небольшие отрывки уже в достаточной мере передают авторский метод и образ мысли:
IV, 13. О начале медицины
1. Некоторые спрашивают, почему искусство медицины не входит в число прочих семи свободных наук. Объясняется это тем, что они касаются разных предметов, но медицина охватывает их все. Врач должен знать грамматику, чтобы понимать и уметь излагать то, что он прочитал.
2. Подобным же образом риторика нужна, чтобы, используя истинные аргументы, уметь определять болезни, требующие лечения. Знания диалектики необходимы, чтобы с помощью разума тщательно исследовать причины недугов и методы их лечения. Арифметику следует изучать, чтобы определять длительность протекания заболевания.
3. Так же и геометрия учит тому, что именно нужно обследовать, исходя из характера нездоровых участков и их расположения. Кроме того, и музыка будет небесполезна, потому что известны случаи, когда она помогала в лечении больных. Известно, что Давид спас Саула от нечестивого духа искусством мелодии. Врач Асклепиад также вылечил безумца с помощью музыки.
4. И наконец, он должен разбираться в астрономии, чтобы наблюдать за системой звезд и сменой времен года, потому что, как говорил один врач, наши тела изменяются вместе с движением небесных тел. Поэтому медицину и называют второй философией. Обе дисциплины рассматривают человека в его целостности. Одна лечит его душу, другая – тело.
XI, 1, 125. Печень (iecur) имеет такое название, потому что внутри нее сосредоточен огонь (ignis) и оттуда он поднимается к голове. Дальше он распространяется к глазам и остальным органам чувств и конечностям, и своим жаром он превращает жидкость, получаемую из пищи, в кровь, которая питает и обогащает остальные части тела. В печени обитают наслаждение и вожделение, согласно мнению тех, кто сведущи в естествознании.
XI, 3, 23. Считается, что племя сциоподов проживает в Эфиопии. У каждого из них есть только одна нога, и они отличаются невообразимой быстротой. Греки называли их сциоподами, потому что в жару они, лежа на спинах, прячутся в тени своих огромных ступней.
XII, 7, 18. Лебедь (cygnus) получил такое название из-за своего пения (canendo), потому что он изливает сладкую песню мелодичным голосом. Пение лебедя столь очаровательно, потому что его голос проходит долгий извилистый путь через длинную и гибкую шею и издает различные мелодии.
XII, 7, 44. Ворона (cornix) – долгоживущая птица, ее латинское название происходит от греческого. Авгуры говорят, что с помощью знаков она усиливает людские тревоги, раскрывает злые умыслы и предсказывает будущее. Большой грех верить в то, что Бог вверяет свои замыслы воронам.
XIV, 6, 6. Скотия, также известная как Гиберния, – это остров, расположенный близ Британии, меньший по площади, но зато более плодородный. Она простирается от Африки на Север, а ее передняя часть противоположна Иберии и Кантабрийскому океану. Поэтому ее также называют Гибернией. А Скотией она называется потому, что ее населяют племена скоттов. Там нет змей, мало птиц, нет пчел; поэтому если кто-то разбросает между ульями пыль или гальку, принесенную оттуда, то рой улетит из пчелиных сот.
Образ мысли человека начала XII века прекрасно отражен в «Книге цветов» (Liber floridus), составленной каноником Сент-Омера Ламбертом в 1120 году, ее оригинальная иллюстрированная копия с портретом автора хранится сейчас в Генте. В ней Ламберт записал все, что знал о науке, истории, теологии и прочих вещах, начиная от райских рек и греческого алфавита и заканчивая лечением зубной боли. Его научные интересы, если их можно назвать научными, охватывали изучение движения небесных тел, погоды, земель и народов, римских цифр и дробей, названий и свойств драгоценных камней, растений и животных, включая Левиафана, который олицетворял Антихриста. За исключением описаний нескольких чудес, заимствованных из хроник, источники Ламберта ограничивались стандартным кругом авторов: Исидором, Бедой, Плинием, Марцианом Капеллой, Макробием и Отцами Церкви.