онастырские истории, такие события, как сожжение Сент-Амана в 1060 году, сатиры на современников, множество надписей (tituli) и эпитафий друзьям или покровителям. Долина Луары – важнейший центр поэзии, но распространялась она по всей Северной Франции и прилегающей Лотарингии. В конце века поэты этого направления появились в Англии в лице Реджинальда Кентерберийского и Годфрида Винчестерского.
Наконец, помимо деятельности, отразившейся в этих новых сочинениях, шло развитие библиотек и собраний древних авторов. В этом отношении X столетие было куда более плодовитым, нежели мы могли бы ожидать, о чем свидетельствуют разрозненные перечни манускриптов и особенно важных рукописей основных латинских классиков. XI век продолжил это направление и расширил его. Около 1000 года Оттон III в Италии имел доступ к Орозию, Персию, Титу Ливию, Фульгенцию, Исидору и Боэцию. Его преемник Генрих II привез множество рукописей на Север, в кафедральный собор в Бамберге. Епископы Бернвард (993–1022) и Годехард (1022–1038) собирали классику для соборной библиотеки в Хильдесхайме, как и аббат Фромунд для монастыря в Тегернзее. У нас есть длинный перечень рукописей, переписанных в Монтекассино. Обширная библиотека Флери сформировалась в XI столетии. Датировка таких рукописей в лучшем случае приблизительна, поскольку различия между манускриптами X и XI веков крайне незначительны, как, впрочем, и между манускриптами XI и XII столетий. В палеографии, как и в истории знания, одна эпоха сливается с другой.
Вот и все об истоках. Все подобные периоды – смутные, темные, привлекательные, однако очевидно, что новое движение вовсе не было внезапным или катастрофическим, оно уходит корнями далеко в XI век и даже более раннее время. Столь же очевиден и другой факт. До сих пор мы имели дело с ренессансом римским, поскольку он предшествовал Крестовым походам, новым знаниям, пришедшим из Испании, трудам греческих переводчиков в Сицилии. За исключением адаптаций медицинских текстов Константина Африканского и уверенного использования астролябии, новое движение не имеет никакого отношения к арабской науке. Кроме нескольких агиографических сочинений и единственного трактата Немезия[13], оно ничего не взяло напрямую из греческого наследия. Все это придет в свое время в XII веке. А до тех пор Ренессанс – это латинское движение, возрождение римского права, латинских классиков, латинской поэзии, философии и теологии, восходящей к Боэцию и латинским Отцам. Каждую из этих тем мы проследим отдельно на протяжении всего XII века. Пока что нам необходимо получить некоторое представление об основных интеллектуальных центрах и их взаимосвязях, а также о библиотеках и рукописях, которые содержали знания и литературу этой эпохи.
Обобщающей работы по интеллектуальной жизни в XII веке не существует. Различные краткие характеристики этого периода приведены в книге L. J. Paetow “Guide to the Study of Medieval History”, с. 384–385 (Беркли, 1917), которая особенно подробно описывает интеллектуальный контекст XII и XIII веков и будет полезна всем изучающим Средневековье. “The Medieval Mind” H. O. Taylor (четвертое издание, Нью-Йорк и Лондон, 1925) – не менее полезный источник, в котором дан хороший очерк обо всем XI веке, но фактически не затрагивается век XII. “Illustrations of the History of Medieval Thought and Learning” R. L. Poole (второе издание, Лондон, 1920) содержит несколько превосходных глав, относящихся к рассматриваемому периоду. Для общего ознакомления можно рекомендовать пятый том “Cambridge Medieval History” (Кембридж, 1926) с его полной библиографией. Обычно общие исторические труды мало что проясняют в вопросах, касающихся интеллектуальной истории. Более ценны труды по истории Церкви, энциклопедии и биографические словари.
Многое из того, что служит нашей цели, можно почерпнуть в трудах по истории латинской литературы. К сожалению, лучший из них и имеющий ценность в рамках данной главы – “Geschichte der lateinischen Litteratur des Mittelalters” M. Manitius (Мюнхен, 1911–1923) с полной библиографией – не продвинулся дальше 1050 года, тогда как ценнейший обзор покойного F. Novati “Le origini” (Милан, без даты) в совместной “Storia litteraria d’Italia” также доводит нас лишь до XI века. У Novati см. также “L’influsso del pensiero latino sopra la ciciltà italiana del medio evo” (Милан, 1897) и статью о франко-итальянских литературных отношениях в XI веке в “Copmtes-rendus de l’Académie des Inscriptions”, с. 169–184 (1910). Обзор G. Gröber “Übersicht über die lateinische Litteratur von der Mitte des 6. Jahrhunderts bis 1350” в его “Grundriss der romanischen Philologie”, том II, часть I (Страсбург, 1902) охватывает все периоды и страны. История французской литературы богата на латинских авторов, но, к сожалению, большинство статей об интересующем нас периоде устарели. Прекрасные тома Ch. V. Langlois “La vie en France au moyen âge” (новое издание, Париж, 1924) касаются как интеллектуальной, так и социальной истории, причем основаны они на народной литературе. Дает пищу для размышлений и “The Legacy of the Middle Ages”, изданная C. G. Crump и E. F. Jacob (Оксфорд, 1926) и рассматривающая позднее Средневековье.
Не следует забывать, что, хотя авторы XII века в значительной степени представлены в крупных публикациях исторических, литературных и богословских текстов, многие их сочинения все еще не опубликованы и многие проблемы все еще требуют более пристального изучения и монографических исследований. Единого руководства по этому новому материалу, как представляется, нет. Вероятно, наиболее полезной является текущая библиография церковной истории в “Revue d’histoire ecclésiastique”, издаваемая в Левене.
Глава II. Центры интеллектуальной жизни
(пер. Ивана Мажаева)
Интеллектуальная жизнь западнохристианского мира в Средние века не была широко распространена среди населения. Ей явно не хватало привычных для современного мира повсеместности и быстроты связей. Относительно немногие умели читать и писать. Это были главным образом клирики; и все образованные люди, не считая отдельных приходских священников с их весьма скромными познаниями, примыкали к определенным группам, отдаленным друг от друга широкими пространствами сельского невежества. Примитивные способы передвижения осложняли установление связей, но оно тем не менее было востребовано, особенно церковью, так что крайний локализм в некоторых отношениях сосуществовал с общеевропейской цивилизацией. В то же время такие контакты устанавливались в основном между интеллектуальными центрами одного вида, пусть и удаленными друг от друга, а не между различными центрами, находящимися в одном регионе. И хотя, в конечном счете, нельзя игнорировать более сложные локальные отношения, мы должны сосредоточить свое внимание в первую очередь на основных видах. Эти интеллектуальные центры, представляющие различные социальные слои, состояли главным образом из монастырей, соборов, дворов правителей, городов и университетов. Но на протяжении всего Средневековья их значимость менялась. Некоторые из них были неизвестны раннему Средневековью, а развитие новых видов представляет характерный этап Ренессанса XII века.
На протяжении всего раннего Средневековья главными центрами культуры были монастыри. Разбросанные подобно островам в море невежества и варварства, они спасли от исчезновения образованность в Западной Европе в то время, когда никакие другие силы не предпринимали решительных мер для достижения этой цели. Правда, на них тоже повлияла местечковость, характерная для той эпохи, а также трудности поддержания жизни в аскетических условиях. При этом они сохраняли некие взаимосвязи благодаря влиянию Рима, путешествиям ирландских монахов, централизирующим усилиям Карла Великого и Клюнийской реформе X–XI веков. Таким образом, книги и идеи часто пересекали большие расстояния с удивительной даже для современного студента быстротой. Однако не стоит думать, что монастыри всегда и везде были центрами знаний и учености. Нам следует попытаться сформировать более конкретное представление о природе их интеллектуальной жизни.
Прежде всего нужно вспомнить замечание одного современного бенедиктинского аббата о том, что «все заслуги бенедиктинцев перед цивилизацией, образованием и литературой были лишь побочными продуктами»[14]. Монастырь мог быть убежищем для путешественников, экономическим центром, шедевром архитектуры, местом обмена идеями и информацией, источником новых жанров музыки и литературы, но некоторые из этих вещей или даже все – были случайны и вовсе не обязательны для существования монастыря. В уставе святого Бенедикта, который доминировал на Западе, центральным моментом было «Божье дело» (opus Dei) – ежедневное пение в хоре, которое первоначально занимало от четырех до четырех с половиной часов, а позднее шесть или семь часов. От трех до пяти часов, в зависимости от времени года, высвобождали для чтения, под которым подразумевалось вовсе не дискурсивное чтение различных произведений, а изучение Библии и трудов Отцов Церкви, таких как Василий Великий или Иоанн Кассиан, и последующее размышление над ними. В начале Великого поста каждый монах должен был получить из библиотеки по книге, «которую всем следовало прочесть полностью по порядку», однако никаких ограничений по времени не устанавливалось, и из пересмотренных установлений Ланфранка нам известно, что книга обычно хранилась год, возвращали же ее торжественно в первый понедельник следующего Великого поста. Тогда же монахи, не дочитавшие свои книги, вынуждены были публично признаваться в этом. Вопреки распространенным современным представлениям, устав бенедиктинцев ничего не говорит о копировании книг. Но все же для этого оставалось время в соответствии с предписанным им ручным трудом, и необходимые для хора и библиотеки книги, естественно, копировали, не забывали о важности «борьбы с дьяволом пером и чернилами», если воспользоваться выражением Кассиодора. Устав бенедиктинцев ничего не сообщает о другой известной монастырской институции – о школах, хотя мы узнаем о них из более поздних правил. «Школы в современном смысле, – пишет Пайпер