Такой экспериментаторский склад ума у императора, его желание увидеть и узнать все самому, скрывается за странностями и чудачествами, о которых пишет Салимбене. Чтобы доказать, что душа умирает вместе с телом, Фридрих заживо запер человека в бочке из-под вина, а однажды он заставил двух мужчин опорожнить желудок, чтобы изучить влияние сна и физических нагрузок на переваривание пищи. Нескольких детей он приказал воспитывать, не произнося при них ни слова, для того, чтобы узнать «будет ли их языком еврейский, который был первым языком, или греческий, или латинский, или арабский, или, может быть, язык их родителей, от которых они родились. Но он трудился зря, так как все дети умирали во младенчестве»[197]. Известна также история ныряльщика Николы, которого, подобно герою баллады «Ныряльщик» Шиллера, император неоднократно посылал изучать водовороты Сциллы и Харибды и память о котором сохранили мессинские минориты. В ныне утерянной хронике пармский монах также упоминал о других «суевериях, причудах, злословии, неверии, порочности и бесчинствах» Фридриха.
Всего этого уже достаточно, чтобы забыть легенду о Роджере Бэконе как о первом экспериментаторе Средневековья! Безусловно, Фридрих – исключительная фигура, и нам придется заглянуть в более поздние времена, чтобы встретить подобные проявления экспериментаторского духа в Средние века. Тем не менее это указывает нам на направление, в котором наиболее активно проводились исследования, – изучение домашних животных и охотничьих зверей. При этом они проводились отнюдь не только в королевских зверинцах, но и в условиях дикой природы и крестьянских хозяйств. Разумеется, большая часть результатов этих наблюдений до нас не дошла. Кое-что нашло отражение в книгах по охоте и земледелию, а также в более общих сочинениях. Представления о драконах, людях-полупсах, грифонах действительно были взяты из Плиния и бестиариев, но знания о лошадях, собаках и ястребах люди Средневековья добывали самостоятельно. Варфоломей Английский, искренне веривший в существование грифонов и воскресение пеликанов, оставил часто цитируемое описание домашней кошки, к которому едва ли можно что-то добавить:
В детстве котенок беспутный, шустрый, нежный, но проворный, прыгает и бросается на все, что видит: он гоняется за соломинкой и играет с ней. Повзрослев, он становится вялым и сонным, хитро поджидает в укромных местах и охотится на мышей, находя их по запаху, а поймав добычу, сначала играет с ней и только потом съедает. Когда дело доходит до любви, коты жестоко дерутся за подруг, кусаясь и царапаясь. Готовясь к драке, они издают жуткие и жалобные звуки. Падение с высоты почти не причиняет коту вреда. Если у него красивая шерсть, то он гордится ею и ходит важным, а если она опалена, то кот старается спрятаться. Иногда котов ловят и сдирают с них шкуры, если они особенно красивы[198].
Современного читателя в таком авторе удивит, как уживаются рядом кот и грифон, факты и вымысел. В этом заключается ограниченность средневекового мышления. Адам Бременский прекрасно знал Норвегию и Данию, но полагал, что земли восточнее Балтийского моря населены синими и черными людьми, амазонками и головогрудыми, о которых он узнал из Плиния и сказок. За пределами известного мира лежало море неизведанного. Но это еще не все: скептичный насчет белощеких казарок и бессмертия души Фридрих II так же верил в предсказания королевских астрологов, как Габсбурги в XVII веке. Даже на самом пике своего развития научный дух средневековой христианской Европы не смог отказаться от характерного для той эпохи преклонения перед авторитетами. Критическое мышление пробудилось лишь отчасти и не охватывало всех сфер. Высказывания авторитетов не ставились под сомнение и не подвергались проверке. Разумеется, выдвигать такие требования по отношению к любой эпохе было бы неисторично и излишне. Однако, рассуждая об этом, мы не нарушаем дух историзма, поскольку уже XIII век стал признавать, что утверждения Аристотеля могут быть ошибочными.
Не существует авторитетной работы или справочника по истории средневековой науки, и многое еще предстоит сделать. Лучший справочник по новому материалу – библиография в журнале “Isis” (Брюссель, с 1913). Среди работ, посвященных этой тематике, следует упомянуть P. Duhem “Le système du monde de Platon à Copernic” (Париж, 1913–1917); L. Thorndike “History of Magic and Experimental Science” (Нью-Йорк, 1923) – важная работа по магии и отдельным авторам, но слабо раскрывающая вопросы, связанные с экспериментальной наукой, например алхимией. Некоторые аспекты этой проблематики рассматриваются в работе C. H. Haskins “Studies in the History of Medieval Science”. Работа G. Sarton “Introduction to the History of Science” доходит лишь до конца XI века (том I, Вашингтон, 1927). О научно-популярной литературе см. в главе 5 книги Ch. V. Langlois “La connaissance de la nature et du monde” (Париж, 1927: “La vie en France au moyen âge”, том III).
Среди прочих энциклопедистов Исидора, изучал и перевел множество отрывков из его «Этимологий» E. Brehaut в “An Encyclopedist of the Dark Ages” (Нью-Йорк, 1912); «Книга цветов» Ламберта издана L. Delise в “Notices et extraits des MSS”, том XXXVIII, часть 2, с. 577–791 (1906). См. также выдержки, переведенные в книге R. Steele “Mediaeval Lore from Bartholomaeus Anglicus” (Лондон, 1907). Есть несколько изданий Винсента из Бове, наиболее доступное опубликовано в Дуэ в 1624 году; включенное в него «Зерцало нравственности» не принадлежит ему. Об Альберте Великом см. указанную книгу L. Thorndike, глава 59. Помимо полного собрания его сочинений (последнее – A. Borgnet, Париж, 1890–1899), существуют критические аннотированные издания: “De animalibus” H. Stadler (Мюнстер, 1916–1920); а также “De vegetabilibus” E. Meyer и C. Jessen (Берлин, 1867).
О математике см.: M. Cantor “Vorlesungen über die Geschichte der Mathematik”, том I (третье издание, Лейпциг, 1907), том II, 1 (второе издание, 1899), со множеством корректировок G. Eneström в “Bibliotheca Mathematica”; и D. E. Smith “History of Mathematics” (Бостон, 1923–1924). Наиболее удачное издание новой математики можно найти у L. C. Karpinski и в английском издании латинского перевода Роберта Честерского «Алгебры» аль-Хорезми (Нью-Йорк, 1915). См. также: D. E. Smith и L. C. Karpinski “The Hindo-Arabic Numerals” (Бостон, 1911). Изложение астрономии и физики XII века у Р. Duhem может быть дополнено книгой С. Н. Haskins “Medieval Science”, главы 2–4 и 6; и монографией C. A. Nallino об аль-Баттани в “Pubblicazioni del R. Osservatorio di Brera in Milano”, том XL (1904). Торндайк много пишет об астрологии этого периода; см. также работу C. A. Nallino в “Encyclopaedia of Religion and Ethics”, том XII, с. 88–101; и книгу T. O. Wedel “The Medieval Attitude toward Astrology” (Нью-Хейвен, 1920).
Общие сведения о средневековой географии изложены в книге С. R. Beazley “The Dawn of Modern Geography”, тома I, II (Лондон, 1897–1901); превосходная работа с библиографией о рассматриваемом периоде – J. K. Wright “Geographical Lore of the Time of the Crusades” (Нью-Йорк, 1925).
Общей работы по средневековой алхимии не существует. M. Berthelot “La chimie au moyen âge” (Париж, 1893) нуждается в дополнениях и уточнениях более специальными исследованиями; труды E.O. von Lippmann весьма поверхностно характеризуют Средневековье. Греческие тексты приводятся в “Cataloque des manuscrits alchemistes grecs”, под редакцией J. Bidez (Брюссель, с 1924); латинские тексты каталогизировала D. Singe; см. также G. Carbonelli “Sulle fonti storiche della chimica e dell’alchimia in Italia” (Рим, 1925). Лучше недавние исследования: статьи E. Wiedemann, E. J. Holmyard (“Isis”, том VI, с. 293–305, 479–497; том VIII, с. 403–426); E. Dramstaedter “Die Alchemie des Geber” (Берлин, 1922); см. также: “Archiv für Geschichte der Medizin”, том XVII, с. 181–197 (1925); и J. Ruska “Arabische Alchemisten” (Гейдельберг, с 1924). Я рассмотрю «Алхимию», приписываемую Михаилу Скоту, в будущем номере журнала “Isis”.
По медицине, кроме общих работ M. Neuburger, J. L. Pagel, K. Sudhoff и F. H. Garrison, см.: E. G. Browne “Arabian Medicine” (Кембридж, 1921). Два тома D. Campbell “Arabian Medicine and its Influence on the Middle Ages” (Лондон, 1926) не очень удачны. Древнеанглийские “Leechdoms” изданы и переведены О. Cockayne в “Rolls Series” (Лондон, 1864–1866). Салернские врачи недавно стали предметом множества исследований Карла Судхоффа и его учеников, см.: F. Hartmann “Die Literatur von Früh– und Hochsalerno” (Лейпциг, 1919). Наиболее известным результатом деятельности этой школы стала публикация поэмы “Regimen sanitatis Salernitanum”, доступной в любопытном английском переводе “The School of Salernum”, под редакцией F. R. Packard (Лондон, 1922); Судхофф доказал, что дата образования Салернской школы достаточно поздняя (“Archiv für Geschichte der Medizin”, passim). О Жиле де Корбее см. работу C. Vieillard (Париж, 1909), а также статью S. d’Irsay в “Annals of Medical History”, том VII, с. 362–378 (1925). О ранней истории Салерно см. в работе C. и D. Singer в “History”, том X, с. 242–246 (1925); а также G. W. Corner “Anatomical Texts of the Earlier Middle Ages” (Вашингтон, 1927).
Стандартная работа по истории ботаники на материале более раннего периода – E.H.F. Meyer (Кенигсберг, 1854–1857); не было издано ничего стоящего по зоологии. По сельскому хозяйству см. работу «Земледелие» Уолтера из Хенли, опубликованную Королевским историческим обществом (Лондон, 1890).
Об Аделарде Батском см. работу С. Н. Haskins “Studies in Medieval Science”, глава 2; о Фридрихе II – главы 12–14.
Глава XI. Возрождение философии
(пер. Ивана Мажаева)
В Средние века, как и в Древней Греции, философия и наука были тесно связаны между собой, если не сказать неразделимы. В большинстве средневековых классификаций знаний наука описывалась как одна из ветвей философии. В то время она была в значительной степени абстрактной и дедуктивной, так что методы обеих были схожи. Схожими были и их проблемы, особенно это касалось космологии, в которой эти дисциплины пересекались. Кроме того, влиял авторитет Аристотеля, который был не только «князем философов», но и признанным учителем во многих областях естественных наук, которые он объединил в почти универсальной энциклопедии своих сочинений. В Средние века считалось, что Вселенная замкнута и симметрична, а не открыта и хаотична, как это кажется многим нашим современникам, и философия была высшим интегратором целого, совокупностью и системой всех наук. Но такая степень согласованности и единства была достигнута только в XIII веке при Фоме Аквинском. Раннее Средневековье, владея лишь фрагментами античной философии, хваталось за тот или иной ее аспект непоследовательно и допуская множество противоречий. XII век ознаменовал собой поворотный момент. В последующие годы произошло полное возрождение философии и науки Аристотеля, а также становление главного платонического возрождения Средневековья; торжества логики над литературой; развития схоластического мет