. Несколькими годами раньше Ренуар выполнил портрет мадам Жорж Хартман, жены издателя музыкальной литературы, – она стоит перед роялем. Вскоре после этого он написал «Девушку за фортепьяно»[381]. Кроме того, два года спустя он предложил Алине заняться изучением английского языка, который он сам в то время осваивал. После того как в 1883 году они вдвоем съездили на отдых на английский остров Гернси у побережья Нормандии, Ренуар писал подруге: «Очень советую тебе подналечь на английский, мы на следующий год туда вернемся»[382].
В середине февраля 1881 года, когда Алина обосновалась в новой квартире, Ренуар уехал по делам в Алжир. Перед отъездом он закончил картины, которые собирался представить на Салон 1881 года, и договорился со своим другом Эфрусси, что тот передаст их на комиссию. Заказы на эти работы нашел именно Эфрусси: два портрета трех маленьких дочек любовницы Эфрусси – Луизы Морпурго, графини Каэн д’Анвер. Годом раньше Ренуар написал портрет их старшей сестры, Ирен Каэн д’Анвер[383]. В начале 1881 года, перед отъездом в Алжир, Ренуар закончил портрет двух младших сестер, Алисы и Элизабет[384]. По прибытии в Алжир он написал Дюре: «Я уехал сразу после того, как закончил портреты малышек Каэн, и так устал, что даже не могу сказать, удалась картина или нет»[385]. Ренуар надеялся, что, благодаря влиянию Эфрусси, эти портреты будут пользоваться на Салоне бо́льшим успехом, чем «мои несчастные работы прошлого года»[386]. Ренуар думал, что уезжает на месяц, но задержался на два. У Алины сохранилось десять его писем, написанных во время путешествия[387]. Ни одного ее письма к нему за этот период пока не обнаружено. Впрочем, из писем Ренуара видно, что любовь их очень сильна.
Художник впервые поехал за границу. Поскольку Алжир являлся французской территорией, проблемы с языком не возникло. Он доехал поездом до Марселя, потом пароходом – до столицы страны, Алжира. В письмах он жалуется и заявляет, что плавание оказалось «очень неприятным»[388]. Его утомили «три скучных дня в пути»[389]. Уже проведя в путешествии целый месяц, он все еще не приспособился к новым обстоятельствам и пишет Алине: «Я – худший путешественник во всем мире и едва удерживаюсь, чтобы не вернуться домой»[390]. Кроме того, он страшно тоскует по Алине и в одном из первых же писем заявляет: «Собирался написать тебе и позвать в гости»[391]. Вместо этого он обещает: «Если придется вернуться сюда осенью, привезу тебя в Африку»[392]. То же обещание звучит и в другом письме: «Если придется ехать снова, я намерен взять тебя с собой»[393].
Поездка, состоявшаяся в феврале, позволила Ренуару перебраться из холодного серого Парижа в теплый солнечный Алжир, где можно было работать на пленэре. Главной целью этого путешествия для Ренуара было желание усовершенствоваться в своем мастерстве. Впоследствии он говорил: «[Писать пейзажи] – единственный способ немного обучиться нашему ремеслу»[394]. В первом письме к Алине он сообщает: «Дорогая моя малышка, я добрался хорошо и послезавтра приступаю к работе. Начинаю осматриваться, пытаюсь решить, что написать в первую очередь»[395]. Впоследствии он пояснил: «Нужно научиться не транжирить время попусту, но на то, чтобы наладить работу, нужно какое-то время». И еще: «Я не имею права вернуться, не привезя с собой хоть несколько полотен»[396]. Агент Ренуара и его патроны очень хотели, чтобы он писал. В письме к Алине он язвительно шутит: «Попытайся еще раз написать мне что-нибудь очень злобное. Все, видишь ли, пишут мне только приятные вещи, чтобы я побольше работал, а тут хоть какое-то разнообразие»[397]. Кроме того, в конце февраля он сообщает: «Тут очень красиво, думаю, привезу домой очень симпатичные вещи. Есть из чего выбирать, все очень красиво»[398]. Ренуар работал с охотой, и впоследствии Дюран-Рюэль приобрел три алжирских пейзажа и картину с сидящей алжирской девушкой – все работы подписаны «Ренуар. 81»[399].
Ренуар жил в Мустафе, пригороде Алжира в трех километрах от города, адрес его звучал так: «Кафе „Хелдер“, военная тренировочная база, Мустафа, Алжир»[400]; кроме того, он сообщил Алине, что собирается путешествовать по стране: «Придется съездить на юг либо прямо сейчас, либо позднее, через 3 недели… Железных дорог нет. Поедем в конных повозках, это не очень быстро»[401].
Дюре он сообщает: «Я в Алжире. Хотел посмотреть собственными глазами, как выглядит страна солнца… Она прекрасна, природа здесь необычайно богата… Не хочу возвращаться домой с пустыми руками, пусть даже привезу что-то маленькое, ведь у меня только месяц; это не так-то много»[402]. В письме к мадам Шарпантье он более красноречив: «Изумительная страна… какие красивые пейзажи… невероятно богатые, а зелень густая и пышная. Пришлю Вам рисунок»[403]. Эфрусси он объясняет: «На этот раз много не привезу, но собираюсь вернуться сюда – страна очень красивая»[404]. Мадам Поль Берар он пишет длинное письмо, призывая ее убедить мужа «приехать посмотреть эти восхитительные пейзажи… Вы обязательно должны увидеть равнину Метиджа рядом с Алжиром. Никогда не видел ничего более роскошного и плодородного… Тут на удивление приятно, ночи прохладные, комаров нет… Арабы – очаровательные люди… Должен признать, что вполне счастлив: увидев Алжир, его невозможно не полюбить»[405]. Другое письмо он отправил напрямую ее супругу: «Возможно, смогу тебе что-то привезти, пейзаж-другой»[406].
Алине он рассказал о своей работе подробнее: «Завтра начинаю большую картину с арабами и большой пейзаж»[407]. На картине «Арабский праздник в Касбе» («Мечеть») изображены музыканты в окружении большой толпы людей, а на заднем плане – турецкие укрепления[408]. Кроме того, он написал «Алжирскую бухту» – он надеялся, что экзотичность обстановки и персонажей, отличающая эту работу от более ранних, поможет ее продать[409]. Помимо пейзажей, Ренуар собирался писать и фигуры, однако жаловался Берару, как трудно найти натуру. Впрочем, он сделал наброски с нескольких алжирских девушек[410]. Возможно, натурщицы были француженками или еврейками – в то время мусульманки в Алжире обязательно закрывали лицо чадрой.
В первой части поездки Ренуара сопровождал его брат Эдмон. Об этом упомянуто в нескольких письмах к Алине: «Сижу с братом в кафе „Хелдер“»[411]. Позднее: «Сердит на брата, который внезапно уехал из Алжира, ничего мне не сказав, и теперь я наедине со своими мыслями»[412]. Эдмон тогда работал в ежедневной газете La France Méridionale в Ницце[413]. Некоторое время Ренуару было очень одиноко, он даже засобирался домой. Скучая по Эдмону, он пишет Алине: «Попытайся прислать мне какие-нибудь новости про брата»[414]. Эдмон решил вернуться в Алжир, но всего за несколько дней до отъезда оттуда Ренуара. Художник пишет Алине: «Брат приедет завтра»[415]. Но и после отъезда Эдмона Ренуар не остался в полном одиночестве – в Алжире у него было несколько друзей. Впервые в жизни он оказался в ситуации, когда не он брал деньги в долг, а брали у него. Он пишет Алине: «Что до Лестринга, он – единственный из моих друзей, кто пока не занял у меня ни франка»[416].
Какие-то подробности, касающиеся его времяпрепровождения с Лестрингом, видимо, вызвали у Алины подозрения в верности Ренуара. Сначала он написал Алине: «За его [Лестринга] поездку платит министерство, он живет в Алжире у друга, которого я не знаю; я его и двух раз не видел. Друг детства, у которого он остановился, женат, у него куча детей, я из чистой вежливости нанес ему визит»[417]. Возможно, Алина, которой тогда было 22 года, сообразила, что у друга детства Лестринга, в его 34 года, могут быть дочери-подростки, и ощутила в «куче детей» какую-то угрозу, а может, вся эта история показалась ей фальшивой. Памятуя, что ее отец бросил ее мать, она всегда с подозрительностью относилась к мужскому поведению – и прислала гневный ответ, упрекая Ренуара в том, что он не сообщил ей подробнее, у кого живет Лестринг.
В следующем письме Ренуар заверяет ее: «Я не стал тебе об этом писать, потому что голова была занята другими вещами, а кроме того, мне казалось, что тебе будет совсем не интересно знать, что у него есть друг, к которому он каждые три года приезжает на три месяца, тем самым лишаясь ежегодного месячного отпуска». В ответ на обвинения Алины Ренуар продолжает: «Уж ты могла бы знать, что мне хватает забот зарабатывать живописью и некогда тратить время на глупости. А еще это несправедливо по отношению к Лестрингу, который капризен и порой невыносим, но манеры у него безупречные, и он человек исключительно порядочный». После этих объяснений он добавляет: «Видишь, я, как могу, пытаюсь умерить твой гнев». В заключение Ренуа