. Ренуар давал Бернхаймам ценные профессиональные советы: например, в 1909 году он сообщил, что мадам Каэн д’Анвер решила переместить большой портрет своих дочерей кисти Ренуара, который выставлялся на Салоне в 1881 году, в помещение прислуги в их доме на авеню Фош, так как пришла к выводу, что картина ей не нравится. Бернхаймы отыскали портрет и приобрели его в том же 1909 году, а потом он 31 год оставался в их личном собрании[871]. В 1912 году, когда Ренуар уже не мог ходить, Жосс и Гастон привезли в Париж венского врача, чтобы попытаться вылечить Ренуара от ревматизма. О близости Ренуара к Бернхаймам можно судить по тому, что после смерти художника в 1919-м его сын Жан отправил телеграмму, оповещающую о его кончине, Бернхаймам на дом, а не в контору.
Бернхайм вошел в число трех основных агентов Ренуара, наряду с Дюран-Рюэлем и Волларом. В 1895 году двое его сыновей начали приобретать работы Ренуара для своих личных коллекций[872]. В 1898-м Ренуар уже писал письма месье Бернхайму[873]. Потом, в самый разгар «дела Дрейфуса», в январе-феврале 1900 года, Ренуар совместно с Бернхаймами организовал крупную выставку, где было представлено 68 его работ. Если бы Ренуар был антисемитом, вряд ли бы Бернхаймы захотели выставлять его произведения у себя в галерее, да и Ренуар не согласился бы на персональную выставку у самых известных евреев – торговцев картинами в Париже. Оставшиеся девятнадцать лет своей жизни он продолжал сотрудничать с Бернхаймами: его работы были представлены на пятнадцати выставках в их галерее, в том числе и на второй персональной, в 1913-м, где экспонировалось 42 работы[874]. В случае с Бернхаймами дела Ренуара говорят громче слов. Хотя он как минимум один раз нелицеприятно высказался об этом семействе, что процитировано выше, его дружба и профессиональные отношения с его членами показывают, что предубеждение не переходило в ненависть. Этот пример, равно как и свидетельства о его долгосрочных отношениях и с Бернхаймами, и с другими евреями, друзьями и коллегами, однозначно говорит о том, что Ренуар не был антисемитом.
Дружеские связи, вроде тех, которые возникли у него с Бернхаймами, всегда были самой сутью жизни Ренуара и становились еще ценнее с неуклонным развитием его болезни. Друзья оказывали ему моральную поддержку, необходимую, чтобы работать и дальше. Да, он жил и путешествовал в окружении целой свиты слуг, членов семьи, а также своей сиделки и натурщицы Габриэль, но ему были жизненно необходимы друзья-мужчины, находящиеся вне пределов семейного круга. В 1900 году он так объяснял это своему патрону Галлимару: «В моей жизни не хватает мужчин. По вечерам все немного однообразно»[875]. К тому моменту, когда у него вырвалась эта жалоба, самые важные спутницы жизни его уже покинули. Лиза ушла от него около 1872 года, душевные в прошлом отношения с Алиной, продлившиеся с 1878 по 1890 год, стали натянутыми, хотя и продолжались (сыновья Жан и Клод родились в 1894-м и 1901-м), человеческая и профессиональная дружба с Моризо оборвалась после ее смерти в 1895-м, а в 1900-м прекратилось и тесное общение с Жюли и ее кузинами – Жюли и Жанни вышли замуж.
Все эти годы Ренуар путешествовал в обществе друзей. В 1892 году он ездил с Галлимаром в Испанию, с ним же два года спустя – в Голландию и Лондон[876]. В 1896-м, через три года после смерти Кайботта, они с братом Кайботта посетили вагнеровский оперный фестиваль в Байройте[877] и осмотрели музеи Дрездена[878]. В октябре 1898 года Жюли записала в дневнике: «Месье Ренуар в Голландии вместе с [художником Абелем] Февром, сыном Дюран-Рюэля, месье Бераром и Э. [неустановленное лицо]»[879]. Они остановились в Амстердаме и съездили в Гаагу посмотреть большую выставку Рембрандта[880]. Тем не менее эти поездки не могли заполнить пустоту, оставленную в сердце Ренуара смертями Кайботта и Моризо. Однако в 1894-м Ренуар познакомился с двумя мужчинами, которые постепенно заполнили образовавшийся вакуум, – с Амбруазом Волларом и Альбером Андре, притом что оба были значительно моложе живописца. Когда они познакомились, художнику Андре было 25, а торговцу картинами Воллару – 28, по возрасту они были ближе к старшему сыну Ренуара Пьеру (тогда девятилетнему), чем к пятидесятитрехлетнему художнику; в каком-то смысле они стали Ренуару сыновьями.
С Андре Ренуар познакомился на Независимой выставке 1894 года, где были представлены работы молодого художника[881]. Андре на тот момент уже был клиентом Дюран-Рюэля и еще раньше попал под творческое влияние Ренуара; об этом свидетельствуют яркие цвета, свет, щедро заливающий бытовые сценки, а главное – оптимистическое настроение его работ. В последующие годы Андре проводил много времени с Ренуаром, часто также в обществе молодой художницы Маргариты Корнийак по прозвищу Малек, которая впоследствии стала женой Андре. Андре и Малек очень любили Ренуара и, по сути, вошли в его семейный круг.
Кроме того, Ренуар по-отечески интересовался первыми шагами Воллара на поприще торговли произведениями искусства. С самого момента их знакомства Ренуар чувствовал родство душ с молодым человеком. Воллар был на 27 лет моложе Ренуара – первый сын художника, отданный когда-то на усыновление, Пьер Трео был его ровесником. Воллар был креолом, он родился и вырос на острове Реюнион, к востоку от Мадагаскара, бывшем французской колонией. В 19 лет он отправился изучать право в Монпелье, в Центральной Франции. Два года спустя, в 1887-м, он перебрался в Париж, чтобы продолжить учебу, но скоро бросил юриспруденцию и начал торговать произведениями искусства. Молодой Воллар, возможно, заставлял Ренуара вспомнить себя в молодости – он тоже был чужаком, который за счет своих способностей сумел войти в замкнутый на себе мир искусства. У Ренуара были тайные отношения с незаконной дочерью, а Воллар вел тайную жизнь с Мадленой де Галеа, урожденной Моро, тоже креолкой, родившейся на Реюнионе в 1874 году. Они были друзьями детства. Мадлена приехала в Париж раньше Воллара и вышла замуж за дипломата Эдмона де Галеа. Оказавшись в Париже, Воллар некоторое время жил в доме у де Галеа. Ходили слухи, что сын Мадлены, Робер де Галеа, был сыном Воллара. В своем завещании от 1911 года Воллар назвал семью де Галеа в числе своих наследников[882]. Нестандартные отношения Воллара с мадам де Галеа и его сыном, возможно, напоминали Ренуару его собственные отношения с дочерью.
Ренуар так сблизился с Волларом, что в конце концов поделился с ним тайной существования Жанны, хотя никогда не рассказывал про нее Дюран-Рюэлю, истовому католику и вдовцу с пятью детьми, который был старше художника на десять лет. В 1899 году Ренуару потребовался ответственный, легкодоступный человек, через которого он мог бы общаться с мэром городка, где жили Жанна и Луи. Видимо, тогда Ренуар признался Воллару, что мадам Робине – его дочь. Видимо, поскольку Ренуар время от времени просил Воллара о помощи в делах, связанных с дочерью, он чувствовал себя в долгу и достаточно охотно исполнял поручения Воллара. Свое восхищение как работами Ренуара, так и их ценностью в денежном выражении Воллар успел продемонстрировать еще в 1892-м, за два года до их знакомства: он приобрел «Обнаженную» 1880 года за 250 франков[883]. В 1893 году он попросил за нее 400 франков, но продал только в 1898-м, зато за 2 тысячи. (В конце концов Воллар выкупил эту картину и в 1910-м перепродал Родену за 20 тысяч, то есть почти в сто раз дороже исходной цены[884].)
В 1894 году Ренуар и Писсарро склонили Воллара к тому, чтобы начать сотрудничать с Сезанном, от которого Дюран-Рюэль продолжал отказываться. Энтузиазм двух зрелых художников убедил Воллара. В ноябре 1895 года он устроил большую выставку – 150 работ Сезанна, во время которой Писсарро признался сыну: «Мой энтузиазм – ничто рядом с энтузиазмом Ренуара»[885]. Впрочем, в этот период у Сезанна случались периодические приступы иррационального поведения, в силу чего они с Ренуаром отдалились друг от друга. В январе 1896 года Писсарро известил сына: «Право же, это очень похоже на то, что произошло с Ренуаром. Похоже, что [Сезанн] обозлился на всех нас: „Писсарро старый дурак, Моне – хитрюга… Я единственный человек с нужным темпераментом. Единственный знаю, каким должен быть красный цвет!“…Доктор [Ожиар] заверил нас… что он нездоров и не надо обращать внимание, он за себя не отвечает. Как ужасно, что человек, обладающий столь великолепным темпераментом, настолько лишен внутренней устойчивости»[886]. Несмотря на чудачества Сезанна, Воллар в итоге продал 680 его работ, то есть две трети всего его наследия. Став агентом Сезанна, Воллар заработал огромные деньги и приобрел репутацию видного и уважаемого торговца.
Хотя их дружба с Волларом все крепла, Ренуар хранил верность агенту, с которым работал двадцать один год, впрочем некоторые свои работы он предпочитал отдавать новому другу. Своим знакомым Ренуар всегда дарил или продавал работы напрямую, однако он боялся, что Дюран-Рюэль может обидеться, если он будет передавать или продавать картины другому торговцу, пусть даже и близкому другу. Тем не менее он охотно продавал Воллару незначительные вещи, например двадцать небольших работ за 1400 франков в октябре 1895 года